— Матео, — взмолилась я в свою ладонь. Я заплачу ему столько душ, сколько он захочет, лишь бы он продолжил. Я найду способ доставить их ему домой и бросить в почтовый ящик. Пятьдесят душ. Детских душ. О боже, кто я такая?

Был ли секс похож на это? Он был лучше? О, святые угодники, я хочу это выяснить. Я должна, или я УМРУ.

Он снова застонал, явно тоже наслаждаясь этим, но он не мог наслаждаться этим так же сильно, как я. Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, его мощные плечи напряглись, а его глаза поднялись, чтобы встретиться с моими, пока он посасывал и дразнил мой клитор в своем собственном непристойном удовольствии. Я стонала и тяжело дышала, пока он смотрел на меня, а затем он вонзил зубы в то самое идеальное местечко, и я рухнула обратно на пол. Это было так интенсивно, и так чертовски наполнено ощущениями.

— Матео, Матео, Матео. — Его имя крутилось у меня в голове. Я хотела вытатуировать его на своей киске вместе с посадочной полосой для его языка. Он мог прикасаться ко мне вот так в любое гребаное время, когда ему заблагорассудится. Без предупреждения.

Его язык начал двигаться быстрее, вознося меня на недостижимые высоты, и вдруг я рухнула, упала, нырнула с вершины горы, а удовольствие пронзило меня, как лава, обжигая мое тело изнутри и оставив на нем неизгладимый след, заставляя меня задыхаться, стонать и кричать. Я смогла удержать руку на своих губах только лишь усилием воли, а он дико смеялся в мою киску, продолжая ласкать меня языком, продлевая мой оргазм.

Наконец я убрала руку ото рта, но осталась лежать, уставившись в потолок сквозь решетку, грудь тяжело вздымалась, а на лице сияла огромная, самодовольная улыбка. Возможно, это был лучший момент в моей жизни. Я была высоко в небе, как гребаный воздушный шар, летящий к солнцу, и готовый лопнуть, глядя в глубину миллиарда тонн горящего газа.

Прости, если ты это видел, Сатана, но у меня теперь есть второй парень, окей?

Я заставил себя отодвинуться, хотя мой член пульсировал от желания, а ее вкус на моих губах заставлял меня жаждать большего, как никогда раньше. Она была сладчайшим ядом, а ее плоть — наркотиком, ради которого я готов был погубить себя.

Никогда в жизни никто не пытался вмешаться и защитить меня от чего-либо. Тем более женщина. Поэтому, несмотря на то, что мое сердце билось как сумасшедшее, а член требовал, чтобы я узнал, насколько тугой и горячей на самом деле была ее киска, я заставил себя отодвигаться, пока не уперся спиной в стену, а затем посмотрел на нее сверху вниз туда, где она лежала, тяжело дыша, устремив на меня свой разгоряченный взгляд.

Она еще ничего не сделала, чтобы попытаться прикрыться, и я уставился на ее киску, сгорая от желания почувствовать ее еще больше, всю целиком. Я хотел, чтобы она крепко сжимала меня, пока кричала, умоляла и царапала мою спину.

— Черт возьми, — прошептала она, скользя руками по своему телу, словно пытаясь поймать отголоски своего удовольствия, а я наблюдал за ней, напряженный до предела, пока она массировала свои сиськи через майку, постанывая, когда теребила свои соски. — Кто знал, что рот имеет так много полезных применений? — добавила она, и ее рука скользнула между бедер, где она нежно потерла свой клитор, как будто пыталась сохранить ощущение моего рта на своей плоти.

Я тоже этого хотел. Я хотел пометить ее красивую кожу и написать на ней свое имя. Я хотел прижать ее к себе и заставить кричать в экстазе и агонии одновременно, в то время как грубо заявляю на нее права, вгоняя свой член в нее так сильно, что она навсегда запомнит это ощущение.

— Где ты научился так хорошо это делать? — серьезно спросила она, и я облизнул губы, наслаждаясь ее вкусом, который остался на них. — Тебе пришлось много практиковаться? Или это природный талант?

Я по-прежнему ничего не отвечал, хотя в душе признавал, что не испытывал такого сильного желания к многочисленным кискам в моей жизни, чтобы тратить время на их пожирание, вместо того, чтобы просто трахать. Но я знал, насколько сладким будет ее вкус, с первого взгляда на нее, и я жаждал узнать это наверняка с тех пор, как она появилась здесь.

Я хотел большего, хотя слово «хотел» не отражало всей той боли, которую я испытывал, желая обладать ею. Мне нужно было зажать ее под собой, чтобы она принимала мой член жестко и глубоко, задыхаясь от того, как сильно я сжимал ее горло. Мне нужно было высвободить всю тьму, которая жила во мне, и найти для нее пристанище внутри нее всеми мыслимыми способами: между ее полными губами, а затем погрузиться по самые яйца в ее тугую попку. Я хотел, чтобы она кричала для меня так громко, чтобы ее хриплый голос стал грубее, и я потерял свой чертов разум в экстазе от ее оттраханой плоти.

Но я все равно остался на месте, борясь с этим желанием изо всех сил. Потому что знал, что зверь во мне никогда не будет удовлетворен ею. Даже близко. Я буду хотеть все большего и большего, и я не был уверен, что она сможет это вынести. Или, скорее, не был уверен, что смогу остановиться. А здесь не было никого, кто мог бы меня остановить, если я потеряю над собой контроль. Если моя рука сомкнется слишком крепко, если мои монстры выйдут поиграть…

— Как ты думаешь, у меня получилось бы лизать киску? — спросила она с придыханием, натягивая спортивные штаны обратно, и я зарычал где-то в глубине своего горла. — Я много думала об этом — о кисках других девушек, я имею в виду. Я задавалась вопросом, не стала бы моя жизнь проще, если бы я могла возбуждаться от киски так же, как от члена. Но потом я отвлекалась на мысль об огромном члене, проникающем между моих бедер, входящем все глубже и глубже, пока я едва могу…

— Выбери другую тему, — рявкнул я, и она почти вздрогнула от резкости моего тона. Это было не физическое движение, а скорее вспышка чего-то в ее глазах, что могло быть обидой. Я зарычал себе под нос, когда мой член взмолился о контроле над моим телом, а я отказался уступить ему.

Не с ней. Пока нет.

— Однажды, когда я жила под мостом, я заметила кусок шоколада, плывущий по реке, — сказала она, явно прислушавшись к моему приказу и меняя тему.

Я ничего не сказал, и она восприняла это как приглашение продолжить как обычно, приподнялась и поползла ближе ко мне, пока не оказалась рядом, а затем прижалась спиной к стене и села рядом со мной, как ни в чем не бывало. Как будто то, что я заставил ее кончить так сильно, что она почти потеряла сознание, было нормальным явлением в наших отношениях. И, возможно, с этого момента так и будет.

Она скрестила ноги, и ее бедро коснулось моего, как будто она даже не боялась меня.

— Я гналась за ним всю дорогу вдоль берега реки, но стояла зима, а вода была глубокой и быстрой, так что я не могла рисковать прыгнуть в нее. Он был таким коричневым, шоколадным и аппетитным… — она вздохнула, затихнув, и, как с каждым словом, которое срывалось с ее губ, я оказался пленен ими и ее историей, несмотря на ее содержание. — Оказалось, что это была огромная куча дерьма, — грустно сказала она. — К счастью, я поняла это, прежде чем успела схватить его и сунуть в рот.

Я закашлялся от смеха, прежде чем смог сдержаться, и она просияла, глядя на меня. На ее щеке все еще было немного грязи, и я задавался вопросом, что же такого было в этой девушке, что так пленило меня. Она была такой непредсказуемой, такой восхитительно безумной. Mi chica loca. (Прим. Пер. Испанский: Моя сумасшедшая девчонка)

Я засунул пальцы в карман своих спортивных штанов, вывернул его наизнанку, а затем вырвал ткань кармана. Осталась дырка, но Найл обычно давал мне новую пару каждые несколько дней, поэтому я не слишком переживал по этому поводу.

Я дотянулся до крана рядом с решеткой и намочил ткань водой, а затем повернулся к ней и использовал ее, чтобы смыть грязь с ее лица.

Мои мышцы все еще были напряжены до предела, пока я пытался удержать себя от нее, ввязавшись в битву воли с демоном, что таился в моих костях. Я вытирал ее щеку, а она смотрела на меня и в ее глазах, как мне показалось, я увидел небольшую уязвимость.