Я вышел за ворота первым, убедившись, что наши с Паучком лица по-прежнему закрыты масками на случай камер, и вскоре мы вернулись к моей машине.

Я бросил Паучка на капот, снова пуская ток в ее ошейник, когда она попыталась убежать, и, судорожно сглотнув, она упала спиной на машину и снова громко застонала.

Я открыл дверцу машины и быстро достал из бардачка маленький блокнот, который дала мне Марлен, пролистав его, пока не нашел страницу с польским флагом, и показал ее другой девушке, чтобы она прочитала.

Она нахмурилась, принимая его, но затем перелистала страницы, остановившись на той, которая была написана на румынском, и я пожал плечами. Я знал, что языки не моя сильная сторона.

Ее глаза расширились, когда она прочитала записку от Марлен, в которой ей предлагалось место для ночлега и объяснялось, что я не такой страшный, каким выгляжу — совершенно неверно, но девушка, по крайней мере, могла быть уверена, что я не причиню ей боли, как те мужчины, в руках которых она была до этого момента.

Я не мог сказать, что спас кучу девушек, подобных ей, но их было достаточно, чтобы я разработал для этого систему. Что я мог сказать? У меня был свой типаж мужчин, которых я любил убивать, а у насильников были жертвы. И если бы картель Кастильо когда-нибудь понял, сколько их людей и клиентов я убил для развлечения, они, вероятно, начали бы войну с О'Брайенами. Но мне было на это насрать.

Девушка нервно посмотрела на меня, но я не удивился, когда она скользнула на заднее сиденье машины, решив рискнуть и надеяться, что я продолжу ей помогать. Я завезу ее к Марлен по дороге домой, и она позаботится о ней. Я определенно не был подготовлен к этому.

Паучок приподнялась, опираясь на локти, все еще лежала, растянувшись на капоте моей машины, когда я вернулся к ней, и было чертовски трудно не наслаждаться видом того, как она лежит вот так, с раздвинутыми бедрами и вздымающейся грудью.

Я облизнул губы и постарался не думать об этом. Мне нужно было думать о своей умершей жене, а также о том, что я был на одиннадцать лет старше ее и был серийным убийцей. Не совсем подходящая партия. Не то чтобы я хотел, чтобы она об этом думала.

— Признай это, — потребовала она, и я не мог не придвинуться ближе, встав между ее бедер и наклонившись, чтобы положить руки на капот по обе стороны от нее.

— В чем признаться? — Спросил я опасным тоном. Я был почти уверен, что сегодня вечером мне придется найти еще одну жертву, иначе я, скорее всего, убью Матео, когда вернусь домой, а я еще не закончил выпытывать у него его секреты.

— Я отлично справилась с убийством того парня. Лучше, чем ты сделал бы это той дурацкой проволокой. — Она вызывающе вздернула подбородок, но от этого ее губы оказался на одной линии с моими, когда я наклонился ближе, мое тело навалилось на ее, пока не оказалось почти полностью на ней.

Я наклонился еще ближе, поворачивая голову и прижимаясь губами к ее уху. Она втянула воздух, и крошечное пространство между нами запылало от жара и ярости.

— Как бы не так, — прорычал я.

Паучок яростно взвизгнула, и я рассмеялся, когда она ударила меня кулаком, поймав ее запястья и удерживая их одной рукой, а затем снова навалился на нее всем своим весом. Мой член явно давал о себе знать между ее бедрами, но я не собирался втягивать его в разговор, поэтому просто обхватил ее свободной рукой за талию и поднял вместе с собой, когда встал.

Ее ноги сомкнулись вокруг моей талии, а зубы впились в мою шею, когда ее киска прижалась к моему члену, и я снова зарычал, открывая багажник.

— Непослушная девчонка, — огрызнулся я, швыряя ее в багажник и захлопывая его перед ее сердитым маленьким личиком.

Я действительно так думал, она действительно была непослушной. По крайней мере, для меня. Потому что она была непослушной в хорошем смысле, и я никогда не говорил, что мне это не нравится. Но я не собирался говорить ей этого, чтобы она должна провести ночь в клетке для плохих девочек и подумать о том, что она натворила.

Я отказывался думать о том, в каких еще вещах она могла быть плохой девочкой, потому что это был опасный путь мышления, который мог привести меня к тому, что я плюну на призраков моего прошлого, а я не мог так поступить. Даже ради этой необузданной девчонки, которая ворвалась в мою жизнь. Никогда.

— Не могу поверить, что он считает меня никудышной убийцей, — посетовала я, пока Матео наблюдал за мной с другого конца клетки, нахмурив брови. — Это мое лучшее качество, Мертвец. Но он наемный убийца. Если он говорит, что у меня плохо получается, значит, я действительно плоха. — Мои глаза снова наполнились слезами, но я сдержала их. Нет, я не собиралась снова плакать. Мне нужно было кое-что доказать. Я сильная, независимая женщина, прямо как Бейонсе.

— У тебя должны быть и другие хорошие качества, — хрипло сказал Матео. Это было первое, что он сказал с тех пор, как Найл запихнул меня обратно сюда, а прошло, должно быть, уже несколько часов.

Я шмыгнула носом, вытирая щеки и размышляя об этом.

— Ну… я могу вот это. — Я притворилась, что продеваю крючок через левую сторону верхней губы, а затем потянула за воображаемую нитку, двигая губой вверх и вниз в такт движению.

Матео посмотрел, а затем тихо усмехнулся, но этого явно было недостаточно, чтобы назваться моим лучшим талантом.

— Есть и другие вещи, в которых, я думаю, я бы тоже преуспела, если бы у меня был шанс, — торопливо продолжила я, отбросив воображаемый крючок. — Например, кататься на водных лыжах, роликах, носить феску с достоинством и хладнокровием, спасать животных от лесных пожаров, вязать одежду для кошек, съедать пинту мороженого менее чем за пятнадцать минут, готовить «Московских мулов», ездить на лошадях задом наперед, напевая йодль, угадывать пол человеческих детей до их рождения и вырастут ли они мудаками, писать книги о психопатах в волшебной тюрьме для фейри, которыми управляют звезды и зодиак, а главной героиней будет крутая девушка-оборотень, которая хочет вызволить горячего татуированного инкуба с проколотым членом и…

— Я думаю, ты отклонилась от темы, — вмешался Матео.

— Минеты! — Выпалила я. — Я была бы чертовски хороша в минетах. У меня нет рвотного рефлекса, видишь? — Я засунула пальцы себе в горло так глубоко, как только могла, и брови Матео поползли вверх.

Из его груди вырвалось низкое рычание, от которого по моему клитору пробежала дрожь, и я, не моргая, вытащила пальцы из горла. Я вдруг почувствовала себя оленем, за которым наблюдает лев, и если я что-то и знала о животном мире, так это то, что, если хочешь сбежать, нужно подражать зверю, который пытается тебя поймать. В любом случае, я не была оленем. Я была темно-розовым леопардом со светло-розовыми пятнами.

— Ррр! — закричала я, и он моргнул, так что я выиграла. Было бы странно предложить ему минет, чтобы доказать, что я в этом хороша? Мне очень нужно было поднять уверенность в себе, а его член долгое, долгое время не получал никакого внимания. Возможно даже целый год. Но что, если я не умею делать минет? Нет, у меня точно все получилось бы естественно.

Я внезапно занервничала, глядя на своего Мертвеца, и заправила прядь волос за ухо, вспомнив о другом своем таланте. Я начала ползти к нему на четвереньках, покачивая бедрами и соблазнительно выпячивая задницу. Матео сжал челюсти, наблюдая, как я приближаюсь, его руки сжались в кулаки, а костяшки пальцев побелели. Я хотела снова прикоснуться к нему, и это было странно для меня. Прикасаться к большинству людей для меня было чертово табу, но к Мертвецу? О черт, он вызывал у меня мурашки по коже.

Я сексуально облизнула губы, демонстрируя ему своего леопарда. Собственно, это могло бы стать моим прозвищем убийцы. Сочный Леопард. Нет, Розовая Киса. Да, это звучало и сексуально, и пугающе. Вы бы не захотели встретить Розовую Кису в темном переулке. Она бы сожрала все члены в городе.