Я резко толкнула локти назад, ударив одним из них парня по голове, когда он ухитрился зафиксировать мое правое бедро ремнем. Йи-ха!

Я поспешила снять цепочку со своего горла и ухватилась за нее обеими руками, заведя руку за спину и накинув ее ему на шею, пока он пытался привязать мое другое бедро к скамье, тяжело дыша и смеясь, поскольку он наслаждался моей борьбой. Но я яростно продолжала обматывать цепью его тощую шею, а когда он попытался меня оттолкнуть, резко натянула ее. Удерживая оба конца, я обмотала их вокруг своих запястий и, наклонившись вперед, использовала вес своего тела, чтобы натянуть цепь еще сильнее. Его твердый член прижался к моей заднице, и я поморщилась, жалея, что не могу оторвать его и зашвырнуть далеко-далеко за гору.

— Шлюха, — задыхаясь выдавил он, нанося мне яростные удары по бокам, а я ухмыльнулась, почувствовав, как его эрекция вянет, пока я выдавливала из него жизнь. Пока-пока, коварный ублюдок.

— Я шлюха смерти, детка, — прорычала я. — И он хочет поиграть с нами.

Все болело, когда он бил меня, но я впитывала боль, позволяя ей наполнить меня и пробудить каждый темный дух, который был заключен в моей плоти. Его борьба постепенно угасала, а мои руки болели от напряжения, вызванного натяжением цепи. Его тяжелое тело навалилось на меня, придавив к скамье, и у меня вырвался вздох облегчения, когда его последний вздох коснулся моего уха.

Я продержалась еще добрых несколько минут на случай, если он решит восстать из мертвых для последней схватки с плохим парнем. Но когда я повернула голову, я увидела, что его язык вывалился изо рта, синий и распухший, а глаза были безжизненны и застыли в шоке. Черт, это было так приятно. Прилив сил наполнил меня, как оргазм. Нет, это было даже лучше. Никто и никогда не заставлял мое тело чувствовать себя так хорошо, как кайф от убийства.

— Как тебе такая перчинка? — прошипела я, роняя цепочку. Мои запястья болели и были в синяках от того, как туго она была обмотана вокруг них. Хорошая работа, сладкая.

Я резко откинулась назад, закряхтев от натуги, и этот ублюдок рухнул на пол, а из его кармана выпали жуткие кожаные перчатки. Это были водительские перчатки? Я имею в виду, фу. Кто носит такое дерьмо? Я бы, конечно, надела кружевные перчатки Мадонны без пальцев, но для вождения? Нет, черт возьми.

Я отстегнулась от скамьи и присела на корточки, чтобы порыться в его карманах, достала ключ и глубоко вдохнула, осматривая себя. Мои ребра покраснели, и уже начали проступать синяки от нападения этого засранца, но мне было наплевать. Я была жива. И подумала, не выглядывает ли Дьявол прямо сейчас из ада, чтобы проверить, как я.

— Не беспокойся обо мне, Красный Здоровяк. Просто держи рога наготове, когда я спущусь вниз, чтобы потрясти твой мир.

Я поняла, что у меня дрожат руки, и потерла их друг о друга, пока адреналин не спал. Я не была напугана. Я имею в виду, ладно, может быть, я была немного напугана. Хотя, если подумать, я не боялась умереть. Очевидно, я не хотела умирать, но что меня действительно пугало, так это потеря контроля, пока я еще дышала. Оказаться в руках какого-то урода в кожаных перчатках для вождения. Да, этот был мертв. Но их было больше. Может быть, бесконечно много. Мир действительно был одиноким и жестоким местом для существования, когда ты являешься мной.

Я направилась к двери, но прежде чем успела отпереть ее, она открылась. Мое сердце сделало сальто, когда в комнату вошел сеньор Кастильо в сопровождении мужчины в блестящей черной маске, от которой у меня по коже побежали мурашки.

— Ты удовлетворен? — спросил Кастильо своего спутника, пока я отступала, и они осматривали труп. Человек в маске лишь раз кивнул, не произнеся ни слова — это было чертовски пугающе. У него были глаза как у маньяка из «Резни бензопилой», и все в нем кричало: «Беги!»

— Он упал, — невозмутимо ответила я. Они проигнорировали меня. — Кто этот тип? — потребовала я ответа у Кастильо.

— Это человек, который купил тебя, — объявил он, и его глаза сверкнули знаками доллара, как будто я каким-то образом только что заработала для него и его усов еще больше денег. — Это была проверка.

— Похоже, я провалила проверку, — дерзко сказала я, все еще оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия. Мои руки были все в синяках, и я не представляла себе, какие у меня будут шансы сразиться с этими парнями, не имея хотя бы пары клинков.

Цепь была затянута на горле моей последней жертвы, и, если я не хотела вызвать одного из этих мудаков на дуэль, кожаные перчатки тоже были бесполезны.

— Вообще-то, ты справилась, — произнес холодный голос из-под маски, заставив меня вздрогнуть от ужаса. Этот парень не был мексиканцем. Он был американцем, шикарным и смертоносным в том смысле, которого я еще не понимала.

За ним вошли еще двое мужчин в масках, и я поняла, что мне крышка, еще до того, как увидела шприц в руке одного из них.

— Она будет участвовать в нашем следующем мероприятии, если ты захочешь его посетить, — сказал человек в маске Кастильо, прежде чем кивнуть своим лакеям. — Отведите ее в клуб, парни.

Прошло чертовски много времени с тех пор, как я напивался до потери сознания, но когда я наконец пришел в себя после своего погружения в забытье, стало ясно, что мне это удалось.

Я провел ладонью по лицу, проклиная мать Господа нашего, и сел на своем места на диване. Не то чтобы я действительно считал, что мать должна быть обвинена в грехах сына или что — то в этом роде, моя собственная мать была долбаной святой, и посмотри на меня. К тому же я не был религиозным. В общем, это означало, что мои проклятия остались без внимания и не имели смысла, поэтому я забрал их обратно.

Моя шея затекла, голова раскалывалась, и я задумался, почему было просто не выпить еще немного и не довести до конца свое отравление. Хотя, наверное, это слишком скучный способ уйти из жизни, даже несмотря на то, что сейчас я был достаточно подавлен, чтобы принять его.

Мой язык был словно ватным от привкуса вчерашнего виски, который все еще оставался во рту, и я глубоко вздохнул, когда опустил ноги на пол, отбросив от себя пустые бутылки из-под спиртного, оглядывая комнату.

Это был великолепный большой фермерский дом, который благодаря щедрым вложениям превратился во что-то гораздо более современное. Гостиная, где я отключился, имела высокие потолки, уходящие вверх и деревянные стропила, а одна стена была полностью стеклянной — она выходила на бассейн снаружи и холмы вдалеке. Зеленые холмы тянулись и тянулись до самого горизонта, без единого дома или живой души в поле зрения, и именно поэтому это место мне так хорошо подходило. Мне было лучше в одиночестве, так я был менее опасен, потому что мои дурные настроения не могли так легко быть направлены на тех, кто рядом.

После переезда я почти ничего не покупал. Предыдущий владелец, после того как мы встретились, не нашел применения своим вещам и оставил их на моем попечении. К тому же у меня даже в лучшем настроении не хватало сил, чтобы заморачиваться с мягкой мебелью. Диван есть диван, кровать есть кровать, а все туалеты только для того, чтобы смывать дерьмо, на которое никто не хочет смотреть. Или в которое не хочет наступать.

Я обустроил все по-своему в важных местах. У меня были комнаты в подвале, которые служили мне для работы, а остальное барахло здесь вполне меня устраивало и обеспечивало комфорт. По крайней мере, так было, когда я доходил до кровати, а не засыпал на бордовом кожаном диване Честерфилд, который оказался поистине неумолимым.

Я бросил взгляд на диван в другом конце комнаты — большой серый, мягкий, с подушками, с которого открывался вид на пейзаж. Какого черта я выбрал это место для сна, когда прямо перед глазами было такое уютное убежище?

Однако я знал ответ на этот вопрос. Я наказывал себя. Вечно наказывал, каялся, унижался и все же ни на йоту не приблизился к искуплению. Потому что не было пути назад от грехов, которые жгли так глубоко, как мои, и не было никакого искупления за то, чего я стоил той невинной душе.