При этом мысленном образе у меня вырвалось глубокое рычание, и она, протянув руку сквозь прутья, коснулась моей груди, чтобы почувствовать, как вибрирует мое тело от этого звука.

— Объясни, — процедил я сквозь зубы, поскольку уже успел заметить одну ее особенность: она часто подбирала неудачные слова, и стоило вытянуть из нее побольше информации, когда она говорила подобные вещи. Звук собственного голоса нравился ей почти так же сильно, как и мне, поэтому она всегда была рада поделиться подробностями.

— Я попробовала на нем тот удушающим прием с захватом бедрами. Ну, знаешь, когда ты обхватываешь ногами чью-то шею, а потом просто сжимаешь и сжимаешь, как анаконда, пока человек не сдохнет. — Она ухмыльнулась, когда я взял последний сэндвич и отошла, чтобы поставить тарелку на лестницу, в то время как я кипел от мысли, как она терлась киской о его лицо, пытаясь выполнить этот прием. Без сомнения, у него не было возражений против этого, но если бы я был там и стал свидетелем этого, я бы свернул ему гребаную шею только за то, что он подобрался так близко к тому, что принадлежало мне.

Тяжелые шаги загремели по лестнице, прежде чем она успела сказать мне что-нибудь еще, и я нахмурился, увидев Найла, который спустился в подвал в одних крошечных шортах. Его кожа блестела так же, как и моя после тренировки.

— Мне нужно ненадолго отлучиться по работе, — объявил он, обращаясь к ней, но его слова относились и ко мне.

— Оооо, куда мы едем? — с энтузиазмом спросила Бруклин, направляясь к своему шкафу и начиная рыться в вещах.

— Не ты. Только я. Мне только что позвонил мой племянник Киан, он влип в неприятности. Я должен вытащить его девушку из Хемлок-Сити, пока ее не схватила армия.

Услышав это, я нахмурился. Зачем армии пытаться кого-то схватить? Что, черт возьми, происходит в мире снаружи? Бруклин немного рассказала мне о пандемии, но ее внимание быстро переключилось на что-то другое, так что все, что я действительно понял, это то, что люди заболевают и все ищут лекарство. Впрочем, я подумал, что для меня, запертого здесь, это не имело большого значения.

— О, она что, очень хороший солдат? — взволнованно спросила девушка, доставая темно-зеленый камуфляжный комбинезон из шкафа, как будто ей понравилась эта идея.

— Ничего подобного, — сказал Найл. — Не забивай голову. Это просто небольшая услуга единственному члену моей семьи, на которого мне действительно не наплевать. И после того, как кое-кто убил свидетеля, которого я обещал допросить для него, я чувствую себя в долгу перед ним.

— Э-э-э, я думала, мы оба согласились, что это было впечатляющее убийство с моей стороны и что ублюдок это заслужил, — сказала она, уперев руки в бедра и свирепо глядя на него.

— Нихрена подобного мы не делали. Мы сошлись на том, что ты серьезно облажалась, что ты не создана для этой работы и что я, скорее всего, зря трачу на тебя время.

Они долго сверлили друг друга сердитыми взглядами, а затем Бруклин отвернулась от него и подошла к решетке моей клетки.

— Если ты собираешься грубить, то я не поеду с тобой в твой дурацкий отпуск, — сказала она. — Я останусь здесь с Матео.

— Я знаю, что останешься, — ответил Найл. — И я совершенно точно не приглашал тебя присоединиться ко мне.

— Отлично. Потому что я не поеду, даже если ты будешь умолять.

— Мы оба знаем, что я могу заставить тебя поехать, не умоляя, Паучок, — прорычал он, и его взгляд переместился на меня. Его губы снова изогнулись в насмешливой ухмылке, и желание оторвать его чертову башку от плеч едва не захлестнуло меня с головой. (Прим.: Игра слов — поехать-come, кончить-come. Найл таким образом дразнит Матео)

— Te destriparé como a un cerdo uno de estos días (Прим. Пер. Испанский: На днях я выпотрошу тебя, как свинью), — выплюнул я в его сторону, но это только заставило его улыбнуться шире.

— Может, повторишь это по-английски, чтобы я мог как следует врезать тебе за это? — С вызовом спросил Найл, подходя ближе к нам.

Я остался на месте, но поднял подбородок, глядя на него сквозь решетку и думая о всех способах, которыми заставлю его кричать, прежде чем убью, уверенный, что он видит это в моих глазах.

Его ухмылка стала хищной, когда он подошел ближе, раскинув руки и двигаясь словно викинг, ищущий путь в Вальхаллу. В нем было что-то совершенно животное. Что-то текучее, непредсказуемое и дикое. Это только заставило меня еще больше желать его смерти. До того как я попал сюда, мне редко удавалось встретить достойного противника, и я был уверен, что честная схватка между нами стала бы жестокой поэзией.

Бруклин встала у него на пути прежде, чем он успел подойти достаточно близко, чтобы я смог дотянуться до него через решетку, а ее лицо исказилось в хмурой гримасе, когда она вынула леденец изо рта и помахала им между нами двумя, как оружием.

— Думаю, вам обоим пора поцеловаться и помириться, — предложила она, глядя то на меня, то на Найла, который стоял, скрестив руки на обнаженной груди, где красовалась татуировка клоуна, смеющегося надо мной.

— Помириться? — усмехнулся я. — Этот bastardo запер меня здесь на несколько месяцев, чтобы пытать. Я скорее вырву себе глаза, чем помирюсь с ним. Joder eso. (Прим. Пер. Испанский: К черту это)

Найл отпрянул, словно я плюнул в него, и поднял руки в защитном жесте, пока я сверлил его взглядом через прутья моей клетки.

— Ты обвиняешь меня в этой вражде? — возмутился он с нескрываемым изумлением, его ирландский акцент стал более заметным, а глаза наивно расширились. — Это ты жил в моем доме!

Бруклин ахнула, устремив на меня обвиняющий взгляд. Мой рот приоткрылся, и несколько секунд я просто молча сжимал и разжимал челюсти, прежде чем во мне взорвалась ярость. — ЭТО МОЙ ДОМ! — Взревел я. — Ты вломился посреди чертовой ночи, как какой-то rato cobarde (Прим. Пер. Испанский: Трусливый крысеныш), и застал меня врасплох. Тебе просто повезло, что я спал, иначе я бы с радостью уничтожил тебя и скормил куски твоего разлагающегося трупа измельчителю, — прорычал я, и это была чистая правда — однажды я так и поступил. Грязная работа, не советую ее повторять. Некоторые части никак не хотели перемалываться, так что мне пришлось проявить изобретательность с молотком и… в общем, не советую пробовать такое дома.

— О, пожалуйста, — усмехнулся Найл, смеясь мне в гребаное лицо, пока mi sol наблюдала за представлением, будто это ее любимый ситком. Я был удивлен, что она не держит в руках пакетик попкорна и не отправляет его в рот. — Я мог бы вырубить тебя левой рукой с завязанными глазами. Не льсти себе, думая иначе, El Burro.

— Hijo de puta (Прим. Пер. Испанский: Сукин сын), — прорычал я ему, прижимаясь лицом прямо к решетке, словно провоцируя его подойти ко мне и попытаться доказать это.

— Как долго он держит тебя здесь? — спросила меня Бруклин, а ее глаза расширились, как будто этот ублюдок произвел на нее впечатление.

— Я сбился со счета, — отрезал я, отвлекшись на ее вопрос. — Около шести месяцев.

— Семь, — ответил Найл, считая на пальцах. — По-моему, это было в июле. Выдался прекрасный теплый летний денек. У тебя было открыто окно, как будто ты был невинной маленькой девственницей, просто умоляющей Дьявола залезть в дом для ночного траха. Не злись, что не смог справиться со мной, когда я откликнулся на твое приглашение.

Я стиснул зубы так сильно, что удивился, как они не превратились в пыль.

— Черт, Матео, неудивительно, что ты так выглядишь… — Бруклин широко раскрыла глаза и помахала передо мной своим леденцом, как будто я должен был понять, что она имела ввиду, и я оскалил на нее зубы. — Но, конечно, после всего этого времени ты хочешь просто простить его и жить дальше? Знаешь, как говорят о затаенной обиде: это как пить яд и ждать, что умрет твой анемон.

— Что? Не анемон, а враг, — пробормотал я в замешательстве. (Прим.: Игра слов — anemone и enemy)