— Я вся мокрая, — сказала она хриплым голосом, а ее ярко-голубые глаза поглощали меня, и я долго смотрел на нее, в то время как в моей голове проносились мысли, о которых я не задумывался уже чертовски давно, пока она не заговорила снова: — Можно мне полотенце или что-нибудь в этом роде?

Иисус.

Она указала на свои ноги, и я автоматически опустил взгляд, прочищая горло, когда понял, что она имела в виду стакан воды, который я вылил ей на колени. Вся мокрая. Ну очевидно же.

Я схватил салфетки и бросил ей, а затем поднял ее стул и снова сел на свой. Мои джинсы в районе ширинки стали значительно теснее, чем были раньше, но я не обратил на это внимания, потянулся за еще несколькими коробками с едой и разложил ее по тарелкам.

Когда Паучок закончила вытираться, она села, и я с улыбкой протянул ей нож и вилку.

— Я хотела научиться есть палочками, — разочарованно вздохнула она, бросив взгляд на свои сломанные палочки для еды на полу, прежде чем приступить к еде.

Мы ели так, словно соревновались, кто первым закончит, и я поборолся с ней за последний спринг-ролл, но сдался и отдал его ей, когда она попыталась меня укусить. Маленькая чертовка. Она отправила его в рот и широко улыбнулась, пока жевала, откинувшись на спинку стула, а затем вздохнула.

— Я люблю лапшу, — решительно заявила она.

— Я тоже, — согласился я. — И я думаю, что она стала прекрасным дополнением к стене. — Я посмотрел на месиво, которое теперь в основном было на ковре, и она серьезно кивнула.

— Наверное, мне следует это убрать, — сказала она, прикусив нижнюю губу и широко раскрыв глаза.

— Не-а, — пренебрежительно ответил я, но она уже была на ногах, обошла стол и направилась к месиву, раскачивая бедрами из стороны в сторону, так что моя рубашка развевалась вокруг ее задницы и я увидел больше кожи, чем следовало бы.

— Ты повредила бедро в том бою в Ройом Д'Элит? — Спросил я ее, гадая, не нужна ли ей медицинская помощь. У меня был врач, к которому я мог бы отвести ее неофициально, если бы понадобилось, но я предпочитал, чтобы мать-природа сама лечила мои раны. Я еще не умер, поэтому решил, что она была в сговоре с Мрачным Жнецом, и они вдвоем решили наказать меня этой затянувшейся жизнью черт знает на сколько.

— Нет, — ответила она, хмуро глядя на меня. — А что?

— У тебя странная походка, — ответил я.

— Нет. Это моя нормальная сумасшедшая походка. — она подмигнула мне через плечо, а я наклонил голову, гадая, что это вообще такое. — У тебя есть метелка для пыли? — спросила она.

— Чтобы убрать лапшу? — Нахмурился я, и она кивнула.

Хм, может, она знала об уборке больше, чем я. Хотя не могу сказать, что когда-либо пробовал использовать метелку для пыли, чтобы убрать кровь. Просто мне показалось, что это неподходящий инструмент для такой работы.

— В кухне есть кое-какие принадлежности для уборки. Пойдем. — Я мотнул головой, хватая грязные тарелки и посуду, и она последовала за мной из комнаты.

Как только мы вышли в огромную открытую гостиную в центре старого фермерского дома, она повернулась и попыталась метнуться к двери, но я поймал ее за запястье и развернул обратно к кухне. Никто из нас не прокомментировал это, и мы продолжили идти, пока я не открыл для нее шкафчик с чистящими принадлежностями.

Кухонные шкафы были блестящими и серыми, а из большого окна над раковиной открывался вид на подъездную дорогу и долину за ней. Мы находились на вершине холма, и виды вокруг были потрясающими, но что еще лучше, сюда было чертовски сложно пробраться незаметно. Но не мне, конечно. Я с удовольствием отобрал это место у предыдущего владельца, пробравшись сюда, пока он спал. Но я был призраком. Даже в лучшие времена было чертовски сложно предсказать, что я сделаю, не в последнюю очередь потому, что я сам, как правило, не имел ни малейшего представления об этом.

— У меня есть к тебе предложение, — сказал я, сваливая грязную посуду в раковину и прислоняясь спиной к мраморной столешнице, пока она рылась в шкафу.

— Вот как?

— Да. Я хочу, чтобы ты работала на меня.

— И что делать? — подозрительно спросила она, поворачиваясь ко мне лицом с метелкой для пыли в руке, как и хотела.

— Я хочу, чтобы ты помогала мне убивать людей.

Ее глаза загорелись, как будто наступило Рождество и Санта только что лично доставил ей на кровать набор вибраторов. Это было чертовски мило.

— Типа колоть, калечить и рубить их на куски? — выдохнула она, и ее голос почему-то стал еще более хриплым, когда она обдумывала это.

— Да. Я подумал, что было бы неплохо, если бы кто-то время от времени мне помогал, а я чертовски ненавижу работать с семьей. Быть частью ирландской мафии — это настоящая заноза в заднице.

— Мафии? — спросила она резко, как удар хлыста.

— Не забивай себе этим свою прелестную головку, — сказал я пренебрежительно. — Дело в том, что я хочу держать тебя подальше от своей семьи. Во всяком случае, насколько это в моих силах. Начать свое дело. Как команда.

— Или клуб? — спросила она. — Я всегда хотела быть частью клуба. У Стейси Брайнер был женский клуб, когда я училась в средней школе, но она не разрешила мне присоединиться, потому что, по ее словам, у меня были вши. Но я сделала прививку от вшей. Я. Сделала. Прививку. Гребаная шлюха.

— Хочешь убить ее? — Предложил я, мне не понравилась боль, вспыхнувшая в глазах Паучка при этом воспоминании.

— Не-а, — вздохнула она. — Я слышала, что она залетела от Коннера Макграта. От парня всегда воняло пердежом, и он постоянно ел слишком много Cheetos. Она и так в аду.

— Похоже на то, — согласился я, и она лучезарно улыбнулась мне, прежде чем повернуться и начать вытирать пыль со столешницы напротив меня, наклоняясь вперед и снова странно передвигаясь.

— Скажи мне, есть ли что-то конкретное, что ты хочешь отполировать, — предложила она, надув губы поверх метелки и продолжая ходить так же странно.

— Ты уверена, что тебе не нужно показаться врачу из-за этой ноги? — Спросил я. — Однажды я убил врача. Мерзкого ублюдка, который изображал из себя бога перед своими пациентами. Женщина, которая наняла меня, хотела, чтобы я заставил его страдать, и, поверь мне, он кричал, кричал и кричал, прежде чем…

— Ненавижу врачей, — злобно прорычала Паучок, размахивая метелкой, как пистолетом. — Ты не заставишь меня пойти к ним. Я не пойду. Они не получат меня обратно.

Я понял, что она снова собирается сбежать, за секунду до того, как она попыталась это сделать, и схватил ее, развернув и прижав спиной к раковине, пока она билась и брыкалась.

— Ты не заставишь меня вернуться! — закричала она, ударив меня метелкой и заставив меня закашляться, когда пыль посыпалась на нас обоих из этой чертовой штуковины.

Я вырвал метелку из ее рук и отбросил, поднял ее и с силой опустил ее задницу на столешницу рядом с раковиной, пытаясь удержать ее.

— Ты не обязана… — начал я, но она сумела вырвать кулак из моего захвата и бросилась к раковине.

Я навалился на нее всем весом, втиснулся между ее бедер и практически прижал ее к столешнице, но она схватила что-то из раковины и ткнула этим меня в задницу с такой силой, что я выругался.

Я схватил ее за запястье, снова переложил их в одну руку и ударил ими о шкафчик над ее головой, наклонившись ближе, и зарычал на нее.

Я чувствовал, что то, чем она меня ткнула, все еще торчит из моей левой ягодицы, но я не вытащил это, а свободной рукой схватил ее за подбородок, заставляя ее посмотреть на меня, и в ее глазах вспыхнула паника.

— Никаких врачей, — поклялся я, убедившись, что она меня слушает, и почувствовав, как часть напряжения покидает ее тело.

— Обещаешь? — выдохнула она, и в том, как она произнесла это слово, было что-то настолько невинное, что я просто замер на долгое мгновение.

— Клянусь, — твердо прорычал я.

Мы долго смотрели друг на друга, наши грудные клетки вздымались, дыхания смешивались, и между нами росло какое-то взаимопонимание. Если в этом мире и существовало такое понятие, как родственная душа, то я был почти уверен, что нашел ее в этой необузданной девушке.