— С коронации, дорогой лорд, — мягко ответила Королева-монстр, — С самой коронации. Восемьдесят три года. Удивлены? Я всегда умела хранить секреты. Это часть работы. Улыбаться, махать ручкой и хранить секреты.

Она склонила голову набок, и это движение было отвратительно человеческим на ее чудовищном теле.

— Люди должны понять, — продолжила она, и в ее голосе звучало нечто, похожее на нежность, на безумную, извращенную любовь, — что Бездна… им не враг. Бездна — их самый настоящий, самый преданный друг. Союзник. Спаситель. Бездна даст им силу, бессмертие, цель. Бездна любит их. Так же, как я всегда любила свой народ.

Она раскинула свои конечности, как для объятия.

— Разве я была плохой королевой?

— Вообще-то, — раздался спокойный голос Алистера, и все повернулись к нему, — да. Были. Немножко.

Драммонд застонал.

— Милорд, может, не надо?

— Нет, майор, надо, — Алистер поднял голову, и в его глазах полыхнул холодный гнев, — Потому что я категорически против того, чтобы меня съели или превратили в мерзость. У меня на вторник назначен массаж.

Он взмахнул рукой. Воздух взорвался светом.

Боевое заклинание (чистое, концентрированное, выжигающее) ударило в тварей, окружавших поляну. Десятки их взорвались, завизжали, рассыпались пеплом. Алистер развернулся, руки его двигались в сложном танце.

Королева заверещала, когда языки огня обожгли ее хитиновые ноги. Она встала на дыбы, размахивая острыми конечностями-серпами.

Алистер создал стену огня, высотой с дом. Потом — еще одну. Его магия пылала, жгла, выедала из него жизнь, но он продолжал. Твари кипели, плавились, но все прибывали и прибывали.

— Королева, — прошептал он, глядя на чудовище в лавандовом костюме, — если вы меня слышите… я правда надеюсь, что вам было хотя бы комфортно эти семьдесят лет. Потому что сейчас мне придется вас поджарить.

Он сжал кулаки. И выпустил все. Огненный шторм захлестнул поляну.

Последнее, что он услышал перед тем, как сознание покинуло его, был многоголосый смех бывшей Королевы Англии.

И потом — темнота.

Особое хранилище встретило нас прохладой и стерильной тишиной, словно мавзолей для особо опасных покойников. Массивное здание из темного камня, окруженное тремя кольцами защитных барьеров, казалось, дремало в утреннем тумане. Но это была обманчивая дремота хищника. Который спит с одним открытым глазом.

— Охраны как будто стало ещё больше! — присвистнула Эмми, когда Дребезг остановился у первого КПП, — Больше, чем на концерте рок-звезды!

— Или на раздаче бесплатного пива, — хмыкнул я.

— Еще бы, — хмыкнула Настя, разглядывая мерцающие на стенах руны, — По сравнению с Чёрным Солнцем атомная бомба — это хлопушка на детском празднике.

Нас встретил хмурый капитан с каменным лицом. Судя по всему, его улыбку украли еще в детстве, и он до сих пор не смирился с потерей. За его спиной застыли четверо бойцов, их руки лежали на рукоятях зачарованных клинков.

— Ваши документы, княжич, — отчеканил капитан тоном, который обычно используют для объявления смертных приговоров.

— Бросьте, капитан, — я дружелюбно кивнул, — Вы же знаете, я тут свой. Мы практически соседи. Можно сказать, я здесь бываю так часто, что мне пора выписывать постоянную прописку.

— Таков регламент, княжич, — на его лице не дрогнул ни один мускул. Впрочем, судя по всему, они у него вообще не шевелились с момента призыва на службу.

Я молча протянул ему бумаги. Включая личное распоряжение Императора. Там стояла такая мощная печать с имперским орлом, что ее можно было использовать как оружие массового поражения против бюрократов.

Капитан изучал их так придирчиво, словно это была не официальная грамота, а записка от тайного поклонника его жены. Или инструкция по сборке мебели из Икеи.

— Допуск только для вас, княжич. Сопровождающим вход воспрещен, — наконец вынес он вердикт.

Эмми возмущенно фыркнула, ее рыжие волосы начали слегка дымиться. Когда она злится, пожарная безопасность становится понятием относительным.

— У нас временные пропуска, — напомнила Настя, скрестив руки на груди.

— Любые временные пропуска с недавнего времени полностью аннулированы Научным Бюро, — отчеканил капитан с непреклонностью бетонной стены.

— В смысле аннулированы! — возмутила Эмми, — Это беспредел! Какой смысл в пропусках, если их можно отменить по щелчку пальца в любой момент!

— Послушайте, капитан, — я подался вперед, включая режим «разумного князя, а не безумного», — У меня прямое распоряжение Его Величества на любые действия, связанные с артефактом. Любые. Включая транспортировку, привлечение помощников и, если потребуется, организацию кукольного театра с участием Черного Солнца. Или вы хотите, чтобы я вызвал Императора и попросил его лично зачитать вам этот пункт? Могу устроить видеоконференцию с Государем прямо сейчас. С визуальными и звуковыми эффектами. И вы ему лично объясните ситуацию.

Повисла напряженная пауза. Капитан слегка побледнел, что для человека с его цветом лица было достижением, сопоставимым с альпинизмом.

— Возможно… мы могли бы восстановить ваши временные пропуска, — медленно произнес он, словно каждое слово причиняло физическую боль, — В порядке исключения. Экстраординарного. Беспрецедентного.

— Вот и славно, — я улыбнулся, — Я знал, что мы найдем общий язык.

— Или хотя бы договоримся на языке жестов, — хмыкнула Настя.

Оформление и восстановление пропусков заняло почти час. Мы опять заполнили столько анкет, что могли бы баллотироваться в парламент. Дважды. В разных округах. Эмми все это время бурчала что-то про «бюрократов-кровопийц», а Настя рисовала на полях анкеты карикатуры на капитана. Особенно удачной получилась та, где он обнимался с уставом внутренней службы.

— Знаете, — задумчиво сказала Настя, подписывая очередную бумагу, — в следующий раз давайте просто взорвем стену. Это будет быстрее.

— И веселее, — добавила Эмми.

— И незаконнее, — напомнил я.

— Да ла-а-адно, Костя, — Настя улыбнулась, — У тебя такой послужной список, что одной взорванной стеной меньше, одной больше… уже не важно.

— Не понимаю о чем вы, сударыня, я добропорядочный подданный короны, — сказал я с таким серьезным лицом, что обе ученицы синхронно фыркнули.

Наконец, все формальности были улажены. Нас провели через лабиринт коридоров и несколько уровней контроля. Охранники сканировали нас так тщательно, будто мы были контрабандными хомячками, пытающимися проникнуть на склад орехов.

— Параноики, — пробормотала Эмми, когда очередной охранник в третий раз просветил ее временный пропуск магическим фонариком, — Еще немного, и они начнут проверять наши мысли на предмет подрывных настроений.

— Тише, — шикнула на нее Настя, — Не давай им идей.

Главный зал хранилища поражал воображение. Огромное круглое помещение, в центре которого, в металлическом каркасе, пульсировало Черное Солнце. Сфера из чистой тьмы внутри замысловатого устройства, окруженная танцующими тенями. Выглядело это примерно так, как если бы ночь решила стать материальной и открыть собственную дискотеку.

— Ох… Красиво, — присвистнула Эмми, — Жутко, но красиво.

— Вроде уже столько раз его видела, а все равно словно в первый раз, — Настя кивнула.

— Это как описать ядовитую медузу, — кивнул я, — Завораживающе, пока не тронешь.

Но нас уже ждал новый кордон обороны. Целая делегация ученых из Научного Бюро во главе с академиком Северовым преградила нам путь. Его окладистая борода гневно топорщилась, словно отдельное живое существо, которое тоже было возмущено происходящим.

— Княжич Безумов! — прогремел его бас с громкостью, достаточной для того, чтобы разбудить мертвых. Или хотя бы дремлющих охранников, — Что все это значит⁈ Вы не можете просто прийти и забрать артефакт государственной важности! Это… это немыслимо! Это… это… — он явно искал подходящее слово, — беспрецедентное нарушение всех мыслимых протоколов!