Присев рядом с ней, он пощупал шею, и, для большей наглядности, с силой сдавил её, продержав так некоторое время. Затем мистер Мортимер деловито подтащил тело убитой женщины поближе к супругу, ещё живому, хрипящему, пускающему кровавые пузыри и пучащему бессмысленные, ничего не видящие глаза.

— Так… — чуть приподняв тело женщины и закрывшись им, он выдернул нож, и кровь брызнула на неё, а мистер Сайли засучил ногами, отходя. Затем, всё так же прикрываясь телом женщины, он нанёс умирающему несколько слабых беспорядочных ударов и вложил окровавленный нож в руки убитой женщины.

Отойдя в сторону, он полюбовался на картину с видом художника Эпохи Возрождения и удовлетворённо кивнул.

— Неплохо, — с чувственной хрипотцей похвалил себя мистер Мортимер, чувствуя приятное, но увы, несколько недостаточное возбуждение, после чего обтёр руки тряпкой и кинул в её в печку. В комнате завоняло палёными тряпками, но убийца не обратил на запах никакого внимания, случалось ему обонять куда как более неприятные вещи.

— Вот как знал, — вздохнул он, достав сигару, скусывая кончик и прикуривая, — Лучше честные грабители, чем всякие там джентльмены, ищущие справедливости там, где её отродясь не было. Аванс, конечно, знатный, но… нет, надо было настоять и сделать всё по своему или отказаться. В глаза ему захотелось заглянуть, понимаешь ли!

Он усмехнулся едва заметно и задумался. Ситуация вырисовывается не то чтобы скверная, но неприятная. Шмидт, конечно, джентльмен, но это скорее позиция, убеждения, а никак не часть натуры.

Справки о нём он наводил, и знает, что отвечать, а то и бить на опережение, этот чёртов немец умеет. В грязные игры он играть не любит, что правда, то правда… но умеет, и получше многих. И мстительный, сукин сын! Этот запомнит… и будет искать, непременно будет, и вероятнее всего — долго, не жалея денег.

— В том и разница между джентльменами, которых судьба временно забросила на самое дно, и людьми, мнящими себя джентльменами, но не получившими должного образования и воспитания, — вздохнул он, — А Шмидт… не знаю, где он получил образование и каким образом он потом оказался в трущобах, и в каких именно, но опыт, видно есть, а такие самыен опасные. Поднялся заново, построил бизнес, и…

… Мортимер не хотел себе признаваться, но неудавшийся «клиент» вызывал у него нешуточную опаску. Собственно, он и не хотел браться за дело, но аванс был достаточно значимым даже для него. И пожалуй, не последнюю роль сыграла опаска… именно из-за этого он закусился, вроде как доказывая самому себе, что является сильнейшим хищников. Но… нет.

— Ладно, — докурив сигару, постановил он, — Неприятно, конечно, но ничего страшного, на Западе хваткие люди всегда найдут, где сделать капитал.

— А может… — заколебался он, — в Канаду на пару-тройку лет? Или в Латинскую Америку? Да нет… в Латинской Америке свои тонкости, да и эти… латиносы, ну их к чёрту?

О том, чтобы затеряться в армии, наёмник даже не думал. Да, с его талантами он может быстро стать офицером, но… а на черта⁈ Денег там не заработаешь, а ходить в атаку на картечь, голодать, преодолевать трудности лишения только потому, что дельцы и политиканы Севера и Юга что-то не поделили?

Ну так это они не поделили, его интересов в этой войне нет!

— На Запад, — постановил он, — для умных людей там открыты все дороги.

Себя он, безусловно, причислял к таковым, а наёмничество… ну, каждый зарабатывает, как может! Право слов, ничуть не хуже, чем воевать с индейцами, только денег куда как побольше.

Да и если работа приносит удовольствие, то уже хобби, не так ли?

Заведение на окраине Вашингтона, оформленное не без претензий на дешёвый шик, облюбовали мелкие оптовые торговцы, маклеры и разного рода дельцы, проворачивающие подчас несколько сомнительные сделки. Порой в эту тихую заводь заплывает и крупная рыба, но проявлять излишнее любопытство здесь не принято, бизнес любит тишину.

Зашедшего внутрь попаданца проводили внимательными взглядами, не слишком, впрочем, пристальными, и вернулись к своим разговорам.

— Зелёные спинки не принимаем, — предупредил его бармен, нервно протирая стакан, но разом подобрел, получив пятицентовую монету.

— Задрали эти… из казначейства, — бармен явно проглотил ругательства, явно не понимая пока, как вести себя с посетителем, — будто не на Союз работают, а на южан, право слово!

Георг, покивав, уселся у барной стойки, получив глинтвейн и предоставив в распоряжение бармена свободные уши. Благо, тот не стал задавать вопросы о том, что случилось с джентльменом и почему он в таком виде, ограничившись руганью Казначейства и экономической политики в целом, а чуть позже, разошедшись, весьма едко прошёлся и по Линкольну,.

Президент, к слову, не слишком популярен в народе, и это мягко говоря. Позже из него начнут лепить некое подобие святого, а так-то… И выборы были не без некоторых, мягко говоря, интересных шероховатостей, и политика устраивает далеко не всех граждан, да ещё и эта чёртова война!

Благо, иммигрантов хватает, и гражданство вместе с повесткой вполне рабочая схема. Но ведь призывают на войну и урождённых американцев, что никуда не годится! А воевать за интересы политиков из Вашингтона, или, что ещё хуже, негров⁈ Увольте, сэр… Отделился бы Юг, и чёрт с ним! Куда они денутся, сэр?

Слушая смесь кондового расизма и экономических рассуждений от эксперта по всему, Шмидт не спорил. Смысл? Да и некоторая толика истины в этих рассуждениях есть — не та, что касается чернокожих, разумеется, но вот по части экономики и политики бармен отчасти прав, и это — глас народа.

А вот насчёт изменений в финансовой системе… Хотя попаданец и понимает, что колесо истории не остановить, и некоторые исторические процессы неизбежны, как дождь, восторга от бумажных денег, введённых недавно Казначейством в оборот, он тоже не испытывает. Реальная стоимость бумажных денег в сравнению с нормальными монетами уже почти один к трём, и это ещё полбеды. Беда в том, что Казначейство норовит расплатиться за выполненные работы бумагой…

… а налоги принимает звонкой монетой.

Инфляция совершенно чудовищная, экономика трещит по швам, а некоторые решения правительства выглядят как минимум спорными, если не спекулятивными. Кто и как на этом греет руки и набивает карманы, он знает поимённо, притом, что характерно, даже не на поставках, а в основном на разнице в курсе бумажных и металлических денег, и разного рода махинациях того же рода.

Понятно, что у крупного бизнеса есть свои лазейки, взаимозачёты, коррупция и прочие составляющие американского бизнеса, но крутиться приходится, как хомяк в колесе! На состоянии экономики это отражается куда как скверно, и остаётся только надеяться, что запас прочности у Конфедерации окажется куда как ниже, чем у Союза.

Знание истории отчасти помогает и успокаивает, но всегда есть место случайностям, ведь он сам — одна большая случайность, и кажется, уже немного изменил ход войны, да и истории в целом. И кто поручится, что на стороне Конфедерации или, допустим, Британии, нет такого же Гостя из Будущего⁉

Слушая бармена вполуха и не забывая кивать, Георг мысленно прикидывал, что ему делать дальше. По всему выходит, что домой пока соваться не стоит, и не потому, что его там может встретить дуло револьвера или что-то такое.

" — Нужно, пожалуй, правильно разыграть карты, — размышлял он, — разом вскрыть этот гнойник"

Что делать после вскрытия, мысли есть, и местами такие… хирургические. Будет ли он привлекать суд и полицию, или методы будут не столь конвенционными, Георг и сам пока не знает. По ситуации.

— Найдётся бумага и чернила, мистер Браун? — поинтересовался он, перебив хозяина заведения.

— Конечно, мистер, — охотно ответил тот, явно проглотив «Шмидт». Ну, хочет клиент по каким-то причинам сохранять инкогнито, так и Бог с ним! Приличный человек, не какой-нибудь прощелыга! А излишнее любопытство, оно ни к чему.