Он истово перекрестился, принял от сына чашку с кофе и сделал маленький глоток, смакуя.

— Да уж… — пробормотал он, — не то что у полковника Паркера! Угощали давечакукурузным кофе, так чуть не исплевался!

За годы, минувшие после отъезда из России, Константин Борисович изрядно постарел, несколько вылинял и поблек, утратив былой лоск. Впрочем, жизненного задора опытный интендант не потерял, да и в целом, жизнь у них с младшим сыном складывается куда как неплохо.

Пусть он и потерял немалую часть состояния, но старшие сыновья, оставшиеся в Российской Империи, остались при своих, а откуда у них, собственно, средства, власти не спрашивали. А начни кто спрашивать, он мно-ого мог бы добавить к тем треклятым бумагам!

А что ему с младшим пришлось начинать жизнь в новой стране, так и пусть! Война не завтра закончится, а к тому времени он успеет взять своё…

… кто бы в ней не выиграл.

Да и после… люди, умеющие делать деньги, не упустят шанса. А он, полковник-квартирмейстер Армии Конфедерации, это умеет, как никто. Да и Лёвушка талантами в отца пошёл, не пропадёт!

— Вот смотри-ка… — позвал он сына, — по бумагам, уничтоженный полк Читэма получил свои пайки в полной мере, видишь? Подписи, печати… так учись сынок, набивай руку! Да и с варёным яйцом заниматься не забывай: перекатать печать, оно дорогого стоит.

— Да, папенька, — закивал сын, — каждый день тренируюсь, а потом в печь, прислуге не доверяю. Ну их, этих негров… Крепостные, даром что русские и православные, и то нет-нет, да и выкидывали что-то, а что у этих в голове, они и сами не разберут.

— Н-да… — крякнул батюшка, в котором слова сына пробудили ненароком не лучшие воспоминания, — то-то и оно, Лёвушка, то-то и оно…

— Да, батюшка, — сын поспешил занять его разговором, видя дурное настроение, — Я вот думал к Пиктэрну подойти, да вот придумать не могу, как именно.

— Не вздумай! — нахмурился отец, отставив чашку, — Он честный, да не только потому, что дурак, а потому, что плантатор, и ох какой не бедный! К таким особый подход нужен, а лучше и не лезть. Лучше, Лёвушка, вот этак, задним числом, аккуратненько. Когда так, а когда и нападение на конвой организовать, но и здесь думать надо. Своих не трогать, а ежели с бору по сосенке, из возвращающихся в Армию из госпиталей, да сделать всё ладком, то и расследовать не будут.

— Кхе… — он кашлянул, сделал глоток кофе и прикурил сигару.

— Ты, Лёвушка, — продолжил он, — думай как следует, да как продумаешь всё, так и ко мне — глядишь, и подскажу что дельное, да и от ошибок уберегу.

— Вроде как штабные учения! — негромко выпалил юноша, захихикав.

— Вроде! — согласился Константин Борисович, засмеявшись вслед, — В нашем интендантском деле, Лёвушка, голова на плечах нужна получше, чем у штабных офицеров! За солдатиков с них всё едино никто не спрашивает, а вот с нас могут! Суворов, он же по интендантской части показал себя, это уж потом в полководцы и генералы выбился.

— Так что, — усмехнулся мужчина, — полководческие таланты, они не пустом месте у него! Служба интендантом, Лёвушка, это те ещё шахматы, только куда как жизненней.

Вестибюль Willard Hotel гудит, как растревоженный улей. Газовые люстры мерцают, отражаясь в полированных стойках из латуни и меди, клубы сигарного дыма окутывают помещение, а голоса сенаторов, конгрессменов, судей, банкиров, промышленников и офицеров звучат куда как громче обычного.

Прокламация об освобождении рабов в мятежных южных штатах, вступившая в силу ещё первого января 1863 года, начала набирать обороты, принося первые, подчас очень неожиданные плоды. Хотя это решение вынашивалось очень долго, но, как водится, не все оказались к нему готовы, и…

… кое-где просчитались.

Большинству собравшихся, откровенно говоря, не слишком интересны проблемы чернокожих, равно как и моральные дилеммы, но вот экономические и политические последствия сильно раскачали курсы акций, а вместе с ними заштормило и экономику.

Несмотря на войну, а отчасти и благодаря ей, экономические и торговые связи Севера и Юга отчасти пересекаются, переплетаясь в причудливые гордиевы узлы, которые, наверное, можно только разрубить!

А штаты, пытающиеся, в силу разных причин, усидеть на двух стульях? А мнение избирателей, которые, в большинстве своём, далеко не восторженно приняли как идею умирать за интересы чернокожих, так и страшный демпинг на рынке рабочей силы?

В общем, всё сложно… Время возможностей, время риска, время перемен.

Шмидт, которому прислуга уже подала пальто, стоя неподалёку от входных дверей, всё никак не распрощается с собеседниками.

— С началом работы 38-го Конгресса — скандал за скандалом! — сокрушается тучный банкир, нервно мусоля губами толстую сигару, — Слишком много идеалистов и популистов, готовых разорить страну к чертям, и последствия их нисколько не волнуют

— Ну, Гораций, мне кажется, вы немного преувеличиваете, — мягко возразил Георг, — есть и дельные решения…

— Чёрт возьми, Георг! — вспылил финансист, — Если бы я не знал вас и вашу деловую хватку, я бы сейчас с вами крепко поругался! Понимаю, вы сейчас плотно сидите на военных заказах, да и в целом, ваша продукция будет востребованной во все времена!

— А вы… — уже тише сказал он, пыхнув сигарой, — попробуйте представить себе положение обычных производителей, которые просто не понимают, да и не успевают реагировать на колебания! А финансы? Акции, долговые обязательства, кредиты… Я понимаю, что для вас это не очень актуально, но поверьте специалисту, экономика трещит по швам!

— Да, да… — закивал Лесли Нивен, владелец известной брокерской конторы, — колебания курсов страшнейшие! Повышение налогов — ладно, это можно предвидеть и как-то подстраховаться! Но как, например, прикажете реагировать на бунты призывников или волнения горожан из-за чернокожих?

— Это было ожидаемо, — мягко парировал Шмидт.

— Ожидаемо, да, — ответил Нивен, — но Гораций верно сказал — ваше положение не то чтобы очень уникально, но устойчивость ваших производств много выше среднего, и это придаёт вам оптимизма. Но вы же знаете ситуацию в целом? Налоговое бремя, постоянные сбои в логистике, а иногда политики просто продавливают какое-то политическое решение, не заботясь о том, как оно отразится на экономике.

— Верно, — солидно кивнул Гораций, — да и с бунтами… Понятно, что чернь распоясалась, и понятно, что это можно предусмотреть. Но, Георг… чернь, это же как стихия! Ты знаешь о разрушительных последствиях лесного пожара, но предугадать, куда и с какой силой подует ветер, и пойдёт ли дождь, ты не в силах!

— Соглашусь, — чуть помедлив, ответил Шмидт, — с этой точки зрения, действительно, проблема выглядит несколько иначе. Обязательно над этим подумаю, господа! А сейчас прошу прощения, но мне пора…

Распрощавшись наконец с собеседниками, Георг шагнул наконец к двери, натянул перчатки и вышел на улицу. В лицо сразу хлестнул мокрый снег пополам с дождём, и он поднял ворот, опустив голову и придерживая шляпу.

— Вот и бросай курить, — буркнул он сам себе, — толку-то⁉

— Наконец, — бросил Георг подошедшим охранникам, — экипаж подали?

— Дорога перекрыта, сэр, — отозвался Сэмюэль, долговязый, на редкость сильный малый из Арканзаса, имевший некогда серьёзные проблемы с законом, — сами видите, сколько, сэр, сколько экипажей, да при каждой не только кучер, но и охранник, и все, мать их, со своим, единственно верным мнением.

— За углом, сэр, — поспешил вмешаться второй, крепкий детина из Иллинойса, — быстрее пройти будет, а то здесь полчаса будем выезжать.

— Ладно, — недовольно буркнул попаданец, щурясь по сторонам, — пойдём.

Скверная погода наложилась на и без того испорченное настроение, всё вокруг раздражает… Этот чёртов дождь со снегом, ветер, лужи с ледяными проплешинами по краям, тусклые фонари и безлюдность переулка.