— Джентльмены, — подал голос Фиппс, — в свете нашего разговора с Мозесом Тейлором. Полагаю, ни у кого из нас нет сомнения, что он сдаст нам DuPont, но попытается отыграть своё чуть позже?

— Никаких иллюзий, — отозвался за всех Майвезер.

— В таком случае, — продолжил Фиппс, — полагаю, будет уместным предоставить ему некие слабые места для ответного удара.

— Очень здравая идея, — поднял бокал Шмидт, — я за! Пусть бьёт в пустоту и проваливается, тем хуже он будет выглядеть, и тем более оправданными будут после этого наши действия!

Проводив посетителей, Мозес Тейлор закрыл за ними дверь и медленно опустился в кресло, не в силах думать. Он не знал, что тишина может быть такой оглушительной… и что эту тишину не в силах нарушить даже уличный шум за окном.

Руки сжали подлокотники…

" — Вот так… — констатировал он, — играл с огнём, и доигрался, теперь в моём доме пожар."

Папка… они кинул на бумаги бессильный взгляд и выдохнул. Слишком много фактов и цифр, которые очень сложно толковать двояко. Нет, будь у него время…

… но времени нет.

Он сумел бы переиграть Шмидта, но в такой компании… нет, это невозможно, увы. Не сейчас.

Сейчас Тейлор мог только сожалеть, что взял акции DuPont. Это казалось выгодным и… политически правильным: поддержка одной из корпораций, которые необходимы Союзу. Политические выгоды, которые, как он ещё недавно думал, можно конвертировать в золото.

Но в свете предоставленных доказательств срыва поставок в армию непосредственно корпораций DuPont, желающей выбить себе более выгодные условия, это почти приговор. DuPont и без того раздражала очень многих в Вашингтоне, балансируя на грани, а сейчас, в свете предоставленных данных и…

— Динамит, чёрт бы побрал этого Шмидта, — выдохнул он, — как же не вовремя! Чёртов немец…

Он мог бы переиграть Шмидта, но… не с такой поддержкой. Фиппс. Уинтроп. Майвезер. Шерменхорн. Это не просто старые деньги, это — кланы, влияние, в том числе и политическое, и очень, очень значимое. Они владеют зданиями, газетами, университетами, заседают в Сенате и Конгрессе, работают в федеральных судах… а ещё они в родстве с половиной старой аристократии США.

Собравшись, он подтянул к себе бумаги и медленно прочитал их, пытаясь отыскать хоть какую-то ошибку, но… нет. Всё верно.

Выдохнув, Тейлор начал писать распоряжения. Первое — немедленно пересчитать все активы, убрать векселя DuPont в закрытую папку, подготовить отсчёт о реструктуризации залогов. Второе — отправить в Вашингтон доверенного человека, и…

… подготовить продажу залога DuPont третьей стороне, по возможности через подставного брокера, чтобы не подставить банк.

Ну и конечно же — юристы…

— Это только первый ход в партии, — сказал он, поставив подписи, — а следующий сделаю я!

— Чёрт… — выдохнул Георг, отложив бумаги и протерев глаза. Несколько последних дней он работает по двадцать часов в сутки, и в итоге — в глаза будто песка засыпали. Патентованные средства… ну их к чёрту! Сейчас в аптеках всё больше разная дрянь, среди которых кокаин, опиум и препараты из ртути занимают лидирующие позиции, и это не считая «чудодейственных средств» из порошка мумий или жира чёрного козла, и последнее, увы — не шутка. Так что в ход идут бабушкины средства, но они не очень-то помогают.

Да и в голове… всякое. Это на вид он — монумент самому себе, невозмутимый, куда там британцам с их знаменитой «жёсткой верхней губой», а внутри — бури и шторма!

— Дьявольщина, — вздохнул он и отложил бумаги — всё равно не работается, в голове совсем другое, и чёрт… как это всё не ко времени! А с другой стороны…

Шмидт несколько раз вдохнул и выдохнул, чувствуя себя так, как не чувствовал перед дуэлями.

— Вот же ссыкло… — тихонечко сказал он отражению в зеркале, несколько раз без нужды поправил одежду и вышел, добела сжимая кулаки.

Кабинет миссис Линдгрен находится на втором этаже административного крыла — тихий уголок, где пахнет бумагой, чернилами, и едва заметно — лёгкими цветочными духами, позволительными молодой девушке. Остановившись у двери, он некоторое время собирался с духом…

— Мистер Шмидт, — обратился к нему какой-то клерк, — не могли бы вы…

— Потом рассмотрю, — невпопад отозвался тот, и, собравшись с духом, вошёл наконец в кабинет.

— Мисс Линдгрен… — голос его прозвучал несколько хрипло.

— Мистер Шмидт, — девушка встала из-за стола, отложив в сторону заметки, которые через какое-то время станут статьями в газетах.

— Нам нужно поговорить, — решительно сказал Георг… несколько даже более решительно, чем следовало бы. Подчинённые, повинуясь его взгляду, быстро ретировались прочь.

— Мисс Линдгрен… — зачем-то повторил он, любуясь девушкой, начавшей розоветь от такого пристального внимания.

" — А хороша-то как, чёрт подери", — невпопад подумал он.

— Мисс Линдгрен… — снова повторил он, внезапно охрипнув, — Эльса… Вы работаете у меня не так давно, но успели зарекомендовать себя с наилучшей стороны.

— Б-благодарю, мистер Шмидт, — ещё больше смутилась девушка.

— Я… видит Бог, сперва я оценил вас исключительно как работника — умного, и может быть, незаменимого. Но…

Он запутался в словах, с ужасом понимания, что сам начинает краснеть, и опустил глаза, не замечая, как Эльса вовсе уж залилась краской.

— Но… — повторил Георг, — потом я увидел в вас девушку, и…

Он снова замолчал, перебирая десятки и сотни слов, фраз, но не в силах произнести главное.

— Я надеюсь… — он снова замолчал и не сразу продолжил, — что и вы увидели во мне не только начальника, и… Простите, мисс Линдгрен! Если нет, то это никак не отразиться на вашей работе и служебных обязанностях! Вы очень ценный специалист, нужный компании, но…

Он сглотнул.

— Ещё больше вы нужны мне! Вы… позволите начать ухаживать за вами, мисс Линдгрен? В… в надежде, что когда-нибудь вы станете мисс Шмидт!

— Я… — девушка закусила губу, и у попаданца в эти секунды чуть не остановилось сердце — так страшно ему, наверное, было только на Бастионах Севастополя в первое время.

— … согласна, — наконец произнесла она.

Георг поднял на неё глаза и их взгляды встретились. Ненадолго… почти сразу они, будто по сигналу, опустили глаза и некоторое время стояли так, молча.

— Благодарю вас, мисс Линдгрен… Эльса, — произнёс наконец попаданец, и…

… ретировался самым позорным образом.

В себя он пришёл не сразу, опомнившись в районе Пяти Углов.

— Хм… — только и сказал он, оглядевшись и видя озадаченные рожи местных аборигенов, а чуть погодя — физиономии охраны, ничуть не менее озадаченные, и… надо признать — не менее, если не более страшные, чем у местных.

— Вот это меня торкнуло, — прошептал он, и, чуть постояв, развернулся назад, не обращая внимания, как выдохнула охрана… да и обитатели Пяти Углов, кажется, выдохнули ничуть не с меньшим облегчением.

Вернувшись, Шмидт не сразу приступил к работе, ибо в голове — одно сплошное семейное счастье…

… и опомнился он, когда младшенький уже окончил школу и поступил в Гарвард.

— Однако, — озадаченно сказал он, кривовато усмехаясь, — никогда не думал, что захочу такого… всего. А вот встретил ту самую, и как по голове дубиной!

Несколькими минутами позже он-таки приступил к работе, и… будто открылось второе дыхание! Хотя почему «будто»? Его бизнес-империя перестала быть чем-то почти абстрактной, выстраивающейся уже не ради личного благополучия, не ради амбиций и не очень внятных мыслей об изменении Историю — в лучшую, разумеется, сторону.

Сейчас… он толком и сам не знает, не может сформулировать, но будущее — уже не абстракции, да и настоящее выглядит не столь напряжённо.

— Справлюсь, — уверенно сказал он неведомо кому, — вот теперь — справлюсь!