Почти тут же он отпрянул от окошка, с тревогой прислушиваясь к шуму за окном. Обрывки фраз, стук колёс и ржание лошадей слились в нестройную картину отъезда.

' — С донесением — понял Георг, — ещё несколько часов, и приедут заказчики, или меня просто перевезут в другое место'

Оставаться в подвале, ожидая неведомо чего, не хотелось, но, доверившись интуиции, он решил подождать немного, и…

… шагнув назад, попаданец подтянул к себе кандалы и просунул в них руки, надеясь, что в темноте никто не разберёт, что они открыты. Потянулись томительные минуты ожидания, и вот наконец скрипнула дверь.

Он подтянул под себя ноги и пошевелил руками, готовый к действиям.

— … и не подходи, — он не услышал, а отчасти прочитал по губам, а отчасти догадался.

— Вот там и поставь, — приказал вставший в двери неряшливый бородатый мужчина, направив на Шмидта ружьё и смачно харкнув в его сторону, — пить захочет, дотянется. Вечно ты… дура, как есть дура! И в молодости дурой была, а сейчас совсем мозгов нет!

Бесцветная женщина, рано изработавшаяся, бесформенная от постоянных родов и плохой еды, проскользнула мимо охранника, и, опасливо озираясь не на пленника, а на мужа, поставила выщербленный кувшин с водой и выскочила назад. Снова скрежетнул засов, и попаданец остался один.

Выждав на всякий случай несколько минут, он снова снял кандалы и бесшумно скользнул к кувшину. Уже почти сделав глоток, принюхался…

— Ну его к дьяволу, — Георг решительно поставил кувшин назад, — то ли вода дрянь, то ли подмешали чего…

Пить хотелось отчаянно, но рисковать он не стал. Снова подойдя к окошку, соорудил некое подобие подмостков из всякого хлама, и, не высовываясь, стал слушать и наблюдать за двором.

— Судя по всему, мои похитители уехали, оставив на охране эту милую семейную пару, — одними губами произнёс попаданец, подбадривая себя.

— Ну… — он выдохнул, быстро скинул с себя пальто и сюртук, пропихнув в окошко сперва одежду, а потом и металлический прут. Подтянувшись, судорожно цепляясь пальцами и ногтями за крошащийся камень, он начал ввинчиваться вперёд. В какой-то момент мужчина слишком сильно дёрнул ногами, и хлипкая опора внизу развалилась.

— Чёрт… — выдохнул попаданец, испугавшись неведомо чего, и, дёрнувшись изо всех сил, подтянулся, практически застряв в в неудобной позе. Георга было охватила паника, сразу ожила его клаустрофобия, нажитая в минных галереях Севастополя, но он справился…

Минуту спустя он выскользнул-таки из подвала, не обращая внимания на такие мелочи, как вывихнутое плечо и жидкую грязь под животом.

— Ух-х… — если слышно выдохнул он, оглядываясь по сторонам и пригибаясь. Никого…

Быстро одевшись, Георг подхватил прут и замер. В голове, не отошедшей ещё толкомпосле эфира, хаос.

' — Собак вроде не слышно' — констатировал он, не задумываясь о причинах.

Всё так же пригибаясь, почти на корточках, он дополз до края стены и осторожно глянул в сторону ворот. Никого… хотя минутой позже из дома выскользнула женщина, и, всхлипывая, поспешила в птичник.

' — В дом…' — Георг обкатал эту мысль и с сожалением её отбросил. Не зная расположения комнат и количества людей, это уж слишком рискованно…

… хотя оружие ему не помешало бы!

— Что ж… — он качнул железяку в руке, и, по прежнему пригибаясь, двинулся вдоль стены к сараям, за которыми маячит неухоженный густой сад.

Несколько минут спустя, перевалив через забор о сперва пошёл, а потом побежал прочь, больше всего опасаясь услышать за своей спиной лай собак.

Вспоминая, как его учили ходить по лесу, попаданец крался не хуже индейских следопытов, осторожно ступая и выбирая не прямой путь, а скользя от раскидистого дерева к зарослям кустарника, пригибаясь, вертя головой во все стороны, вслушиваясь в ветер и принюхиваясь. Лишь отойдя на четверть мили от дома, он перешёл на бег, не забывая, впрочем, об осторожности.

Под ногами чёрт те что: грязь, лужи, местами ещё покрытые ледком, островки грязного снега, сырая пожухлая трава, местами достаточно высокая, чтобы промочить брюки выше колена. Как ни старайся, а следов остаётся уйма…

Ко всему, страшно хочется пить, да так сильно, что глотка, кажется, потрескалась и время от времени накатывает дурнота, последствия отравления эфиром. Он на ходу, по чуть, снимает губами с веток сырой подмёрзший снег, стараясь не частить, но помогает плохо. Время от времени приходится останавливаться, хотя отдых выходит такой себе, вперемешку с тревожностью.

— Сукины дети, — пробормотал он, осторожно снимая губами с ветки льдинки и медленно их рассасывая.

В голове сто тысяч мыслей — кто, как… пока ещё сыро, но есть несколько кандидатур на должность Иуды, и все…

— А казалось бы, друзья, — выдохнул он, снова начиная шагать.

Получасом позже Георг услышал где-то вдалеке лай собак, и сердце сразу заколотилось с удвоенной силой.

— Скорее всего это фермеры охотятся, — нервно сжимая обмотанную тряпками железяку, пробормотал он, вслушиваясь в лай, который поднявшийся ветер, порвав звуки на части, гоняет по лощинам и перелескам, — браконьерствуют, сукины дети!

Но проверять, так это или нет, не хочется. Даже если фермеры… Одежда у него, издали видно, дорогая, хотя и несколько измазанная в грязи. Да и видно, что человек не местный, попавший в неприятности.

А дезертиров и разного рода сволочи сейчас столько, что на них можно списать что угодно! Даже в самом Вашингтоне могут ограбить, а то и убить, и случаи подчас куда как резонансные…

Ну а здесь… пуля в спину, одежду отстирать и продать, и вот у уважаемого фермера появились деньги на породистого коня или пару коров. Не каждый устоит…

… а тем более, что даже если и найдут тело, то спишут, вернее всего, на дезертиров.

Чертыхнувшись негромко, он продолжил путь, не зная толком куда идти, лишь бы подальше. Пока так…

Вряд ли его увезли очень уж далеко, а места в окрестностях Вашингтона не то чтобы безлюдные. Рано или поздно он найдёт дорогу и сориентируется… если его не найдут раньше.

Чихнув, Георг снова ругнулся, и, подняв повыше ворот, постарался опустить пониже рукава пальто. Шляпу у него при похищении не то не взяли, не то потом затрофеили, как и перчатки, так что сейчас зябко… и ко всему, ещё и ноги сырые!

Лай тем временем стал ближе. Опытный охотник, он прислушался и понял, что собаки встали на след. От осознания этого накатил сперва страх, а потом, вместе с выплеском адреналина, пришло озлобление…

… и острое, навязчивое желание вспомнить всё, чему он научился в бытность казачком, в Севастополе и позже, на индейских территориях.

Опытному скауту он, пожалуй, уступит… но право слово, не слишком много! А уж если дойдёт до ближнего боя, то пережуёт и выплюнет едва ли не любого! Да и собачки… вот уж кого, а собак он, знакомый с псовой охотой с самого детства, не боится, и повадки знает хорошо.

Выдохнув, Шмидт сплюнул и криво усмехнулся, пару раз взмахнув железкой и пошёл дальше, на ходу приглядываясь, что можно сделать. А сделать он может немало… и пару раз, чуть задержавшись, он сделал несколько нехитрых вещей, которые, конечно, не остановят погоню, но заставят преследователей идти осторожней…

… если, конечно, собаки пущены по его следу.

Мелочи, право слово! Но отогнутые ветки с заострёнными сучками, прилетевшие в морду собакам, уже осложнят преследование. А уж человеку…

Впрочем, вскоре на его пути попалась укрытая густым кустарником узкая каменистая лощина с быстрым, но неглубоким ручьём на дне, и попаданец несколько успокоился. Пробежавшись вдоль неё, продираться через кусты не стал, а, примерившись, залез на невысокое деревце и с него уже прыгнул на пологий каменистый склон едва удержавшись на ногах.

Едва ли эта нехитрая уловка остановит преследователя надолго, но несколько минут, пожалуй, можно выгадать!