Единственная, крохотная заминка…

… и тот самый тощенький невзрачный первокурсник, перезаряжавший ружьё, бросился к нему, как ласка!

Отбив дулом размашистый удар клинка, ввязываться в фехтовальную баталию он не стал, а, сблизившись почти вплотную, вонзил здоровенный, чёрт-те откуда извлечённый нож, южанину под подбородок. И тут же, выдернув клинок, ничуть не смутившись брызнувшей на него крови, парнишка привычным движением обтёр нож о мундир убитого, и, хладнокровно перезарядив ружьё, застрелил одного из конфедератов, перебиравшегося через повозки.

Профессор Лоули, перебегая между повозками, неистово ругаясь, стрелял по нападающим из револьвера, но кажется, без особого результата.

Штрассер, с сигарой в окровавленных зубах, палил из здоровенного дробовика почти в упор, не прячась от выстрелов. Старая, мать её, школа… с привычкой стоять и умирать, не кланяясь пулям!

Один из охранников, некогда служивший в армии Тюрингии, а потом помотавшийся по свету в качестве наёмника, выметнувшись под повозками к конфедератам, всадил шесть пуль из револьвера почти в упор, и, что удивительно, оставшись после такого подвига живым, так же перекатился обратно.

' — Чёрт…' — ругнувшись, Георг отложил заевшую винтовку и взялся за револьвер, а заодно и за ум… Руководителю, даже если он лучший стрелок, нужно, чёрт возьми, руководить!

Вместе с Готфридом и Йоахимом они сумели где пинками, где окриками, а где и личным примером, привести в чувство паникёров, и количество стволов разом увеличилось чуть ли не вдвое. Этого хватило, чтобы заставить конфедератов откатиться назад, оставив перед вагенбургом около двадцати трупов в серых мундирах…

… и семь — в синих.

— Ничего ещё не закончилось, — пробормотал Меркель, усаживаясь на землю рядом с Георгом, занимавшимся заклинившимся ружьём, — Ещё попробуют нас на прочность.

— Зубы сломают, — усмехнулся попаданец, устранив проблему.

— А то, — ответно усмехнулся Йоахим, и, встав, принялся наводить порядок среди подчинённых.

— Пополнить запас патронов! — заорал он, — Давай, давай! Поживей! Возчики! Что там по лошадям?

— Кто ранен? — подхватил Штрассер, — Займитесь перевязками!

— Не бравируйте! — эхом отозвался Шмидт, — Не хрен терпеть и истекать кровью! Да, парни, проверьтесь, может, кто в горячке не заметил, что ранен! Такое бывает!

Пользуясь тем, что южане откатились в жидкую рощицу, ярдах в пятистах от вагенбурга, начали наводить порядок и считать потери.

— Семеро, — мрачно сообщил долговязый капрал, оставшийся за главного после гибели Маклелана. Сплюнув на землю, добавил:

— Ранены все, трое стрелять немогут.

Вздохнув, Георг не стал выговаривать, приказав заняться ранеными солдатами.

Итоги — семь убитых солдат Армии США, и два кучера. Ранены все оставшиеся солдаты, боеспособны пятеро…

Пятеро раненых рабочих, три студента, один тяжело, в бедро. Храбрится, но Георг опытным взглядом оценил рану как тяжёлую, и кажется, грязную. В медицине он соображает, по местным меркам вполне сносно, может вправить перелом, извлечь неглубоко засевшую пулю и вполне грамотно наложить повязки. Но здесь… пуля, кажется, расплющилась о кость, да и чистить раневой канал, вытаскивая нитки и прочее, увольте!

' — Довезти, — постановил он, — и хирургам на стол! Заплатить им, пообещать деньги, если останется живым, и, наверное, стоит поделиться опиумом. Зря я, что ли, его столько с собой взял? Какое ни есть, а обезболивающее.'

— Живы, — задумчиво подытожил присевший рядом Штрассер, покосившись на военных, наконец-то завёдших своих лошадей в круг из повозок. Продолжать он стал, да и смысл… и так ясно, что не сглупи убитый сержант, то почти два десятка стволов, садящих из-за повозок, стали бы таким козырем, что о повторной атаке южане и думать бы не стали! А пока…

… ничего ещё не кончено.

Получасом позже конфедераты снова атаковали повозки, закружив вокруг в лучших индейских традициях, пытаясь не то заставить их впустую тратить патроны, то или ещё что… Но здесь не переселенцы, и, потеряв ещё двоих убитыми и неизвестное количество ранеными, южане отступили.

— Это не надолго, — сообщил капрал, затягивая дарёной сигарой, — если у них есть по соседству ещё отряды, то полчаса-час, вместе соберутся, и могут попробовать атаковать. А если нет…

Он пожал плечами и затянулся.

— Наши позиции достаточно близко, так что рисковать они не станут.

Потянулись томительные минуты ожидания, полные адреналина, жары, мух, запаха крови и смерти. Хотя и времени прошло всего ничего, но покойники начали пованивать…

— Закопать бы, сэр, — просительно обратился к Георгу капрал Лесли.

— Пожалуй, — согласился он, выделив на это дело с десяток проштрафившихся «добровольцев». Оттащив солдат в сторонку, быстро выкопали общую могилу, поглядывая в сторону южан. Впрочем, те не мешали…

А чуть погодя, как бы приглашая противника к переговорам и перемирию, оттащили тела южан поближе к их позициям, где и оставили, не став, разумеется, обирать тела. Жест не остался незамеченным, и несколькими минутами позже от южан выдвинулся парламентёр, держа в руке массивную зелёную ветвь.

Навстречу ему, не опасаясь, выехали Шмидт и капрал Лесли.

— Лейтенант Джонс, — представился долговязый конфедерат, внимательно глядя на северян, будто делая запомнить их на всю жизнь.

— Георг Шмид, — коротко ответил попаданец, — инженер.

— Капрал Лесли Гроу, — мрачно буркнул его спутник, — Армия США.

— Шмидт? — вскинул бровь конфедерат, напрочь игнорируя покрасневшего от досады капрала, — Мастерские Шмидта?

— Совершенно верно, — благожелательно ответил Георг.

— Вы, и эти… — неверяще покачал головой конфедерат, — почему?

— Рабство, — бросил попаданец.

— Рабство… — усмехнулся южанин, — Нет, мистер Шмидт, дело совсем не рабстве… Впрочем, не буду спорить, ситуация не располагает.

— Атаковать мы вас не будем, — продолжил он после короткой паузы, — Слово! Вы позволите забрать тела наших товарищей или похороните их сами?

— Забирайте, — согласился Георг, переглянувшись в капралом.

Слово своё южане сдержали, забрав тела, они удалились, а экспедиция, выждав ещё час, продолжила свой путь.

Едкий пороховой дым ещё висел над позициями северян, когда обоз Шмидта доехал до лагеря федеральной армии. Первая линия укреплений — насыпи, частокол, земляные редуты, выглядит внушительно, но устало, нося следы недавнего обстрела южан. Солдаты с закопчёнными лицами, вымотанные боями и бессонными ночами, уже восстанавливают укрепления.

Навстречу обозу выехал было настороженный, ощетинившийся оружием патруль, но, узнав своих, солдаты расслабились и опустили винтовки, достали табак и трубки, закурили, пустили по кругу флягу, явно не с водой, начали обмениваться новостями, шутить.

— Эх ты ж… — сказал возглавляющий патруль сержант, когда все приветственные ритуалы были выполнены, — столько ребят…

Он нехорошо покосился на Шмидта, явно считая, что если бы не он и его люди, то парни были бы живы, но вслух предъявлять претензий не стал, да Георг и не стал оправдываться.

Непосредственно у укреплений их встретил рослый худой офицер в поношенном, но аккуратном мундире и с той выправкой, которая издали выдаёт кадрового военного.

— Майор Джонатан Крейвен, — отдав честь, устало представился офицер, — возглавляю оборону вверенного мне участка.

— Георг Шмидт, — попаданец пожал протянутую руку, сухую и мозолистую.

— Да, меня предупредили, — не поднимая глаз, коротко кивнул офицер, бегло проверяя документы.

Затягивать разговор не стали. Шмидт почти сразу передал раненых под попечение армейских медиков, добившись, чтобы ими занявшись в первую очередь, без обычных проволочек.

— Доктор Ли, — сказал он негромко, заглядывая в глаза медику, — это мои люди… и люди, которые помогли спасти наши жизни. Прошу заняться ими в первую очередь. Я прошу, чтобы вы сделали для них всё возможное, и немного сверх того.