Я почти смеюсь – коротко, глухо, в нос.

– До свидания, Зоя Павловна.

– Пока, Ярослав.

– Я провожу, мам.

Выхожу с ним на лестничную клетку. Даже мама не должна это слышать.

– Ты серьезно? – шиплю как ужаленная змея на него. – У тебя тут жена в слезах, дочка болеет, семья разваливается, а ты – на самолет и отдыхать.

– Я не могу отменить эту встречу.

Он сдержан, почти по-мужски равнодушен.

– На пару дней и нам полезно побыть в разлуке. Ты на эмоциях. Я тоже. Это не значит, что все рушится. Это значит, что нам нужно остыть.

– Да? А что там, в разлуке? Теплая постель и вино? – прищуриваюсь. – Это тоже помогает остыть?

Он молчит, глаза стекленеют.

– Только, пожалуйста, – произносит медленно, – не накручивай себя. Не начинай. Не надо ссор при ребенке. Я вернусь и поговорим. Обо всем. Хорошо?

– Можешь не торопиться, – бросаю ему в ответ.

– Давай ты мне указывать, что делать, не будешь. У меня встреча с друзьями. Я давно ее планировал. Я за нашу семью переживаю так же как и ты. Но нам нужна передышка.

– Мне не надо, это тебе надо.

– Даш, – неожиданно резко поднимает руки и обнимает меня.

Его запах, объятия, поцелуй в шею – все такое родное и любимое.

Но теперь чужое.

– Отпусти меня, – упираюсь ему в грудь.

– Я тебя люблю, – быстро еще раз целует в шею и отпускает.

Нажимает кнопку лифта.

Тело горит там, где касался. Но после другой женщины я вряд ли смогу его простить.

Заходит в лифт.

Заносит руку, чтобы нажать первый этаж, но не нажимает.

Почему все так получилось у нас? Что я не дала ему?

Что сейчас он садится в самолет и улетает… куда-то. И я не уверена, что к друзьям.

– Ты с ней летишь?

Я одновременно спрашиваю, а он нажимает наконец кнопку лифта.

– Нет.

Я иду к двери, а створки лифта опять разъезжаются.

– Я еду к друзьям. Я же сказал!

Молча киваю и берусь за ручку.

– Фотографии тебе буду слать, так пойдет?

– Не важно, что будет дальше. Главное уже случилось.

– Помирились? – тихо спрашивает мама.

Машу головой.

– Поговорили хоть?

Опять машу.

– А зачем отпустила тогда?

– У него дела.

– А я думала, что что-то ты поняла.

– Мам, мы сами разберемся.

– Я вижу, как вы сами разбираетесь. Поговорить не можете. Надо было сказать, мы бы с Катей пошли гулять.

– Он улетает в Питер сейчас, сказал вернется, поговорим.

– Мам, а подем на уицу? Я хочу Аишу покатать! – Катя достает из игрушек детскую коляску и еще мою куклу, которую мама так и не выкинула. Все хранила, ждала, когда Катя с ней играть будет и дождалась.

– Идите-идите, конечно, – кивает мама, – тебе развеяться надо.

Катя радостно хватает свою детскую коляску, сажает туда любимую куклу в розовом комбинезоне, и мы выходим во двор.

Я со стареньким сименсом.

Так и подмывает узнать, что там в чате. Но телефона нет, а значит нет искушения.

– Даша?.. Это ты?

Я поднимаю глаза. Оглядываюсь.

Сначала не узнаю мужчину передо мной. Стал выше и шире в плечах, на лице густая, но аккуратная борода.

– Рома?

Улыбается широко и как-то по-настоящему тепло.

– Ну надо же! Сколько лет! – раскрывает руки.

– Привет, – обнимаю в ответ.

– Ты почти не изменилась.

– А ты наоборот – весь такой… взрослый.

– Твоя? – кивает на Катю.

– Ага, Катя.

Дочка прячется дальше, но с любопытством выглядывает.

– Привет, Катерина, – протягивает руку, она стесняется и прячется за меня. – Красавица. Вы куда? – поднимается, заглядывает в глаза.

– Да гуляем по двору кругами.

– Можно составить компанию или у вас папа где-то?

Еще один болезненный укол. Папа наш где-то, но не с нами.

– Нет, мы к маме на пару дней приехали, у мужа командировка.

– Понятно, ну рассказывай, ты как, Даш?

Мы идем медленно вдоль двора. Катя с важным видом катит коляску.

– Да как… вот дочку воспитываю, сейчас в основном с ней, нигде пока не работаю.

Про свои “успехи” в кулинарии опускаю.

– Ты же в художке вроде училась?

– Ага, поработала немного по специальности, потом в декрет и пока вот так. А ты как?

– Военную академию закончил, службу. Сейчас правда в отпуске, даже позволяю себе не бриться.

– Понятно, – улыбаюсь в ответ.

С Ромой была незаконченная история.

Он мне нравился и, наверное, я ему тоже. На выпускной мы шли вместе, как пара. И он как будто весь вечер хотел мне что-то сказать или признаться. Но я понимала, что он уезжает учиться и мы не сможем видеться, а на расстоянии на что-то надеяться… я не хотела обманывать его и не хотела давать надежду, потому что сама была не уверена, что из школьной влюбленности может что-то получиться.

Вспоминаем школу, учителей, одноклассников.

И я не жалею, что тогда не дала этим чувствам разрастись.

Ярослава я любила больше, ярче, сильнее.

До вчерашнего дня.

В кармане названивает Марина, но я не хочу разговаривать сейчас ни с кем. Она же не просто так звонит, а мне слишком хорошо и спокойно сейчас.

Перезваниваю ей, когда возвращаемся домой и мама читает Кате книжки.

– Даш, ты где пропала? Почему не отвечаешь? Я тебе уже три раза писала, два раза звонила.

– Прости… У меня телефон сломался, я тут с кнопочным пока.

– Так ты ничего не знаешь?

И не хочу… но не успеваю остановить ее.

– Она фотки какие-то скидывает, чемоданы собирает.

– Ну смотри, дальше из самолета, наверное, будут. Яр в Питер полетел. Вероятно, с ней.

– А зачем?

– Я ж говорю, с ней походу. Но прикрывается друзьями. Вообще, Марин, я не хочу ничего о них знать.

– Даш… он ушел?

– Я ушла. Не хочу об этом.

– Даш, он Катю-то вернул хоть?

– Да, со мной уже. Но…

– Он что, совсем охренел?! Это он тебе изменил, а ведет себя так, будто ты ему должна!

– Марин, я устала. Давай не сейчас, хорошо?

– Я за тебя переживаю. Она тебе что-то говорила?

– Сказала, что он не мой.

– И что это значит?

– Не знаю. Для нее, наверное, что-то значит. Но я его не понимаю. Он обнимает и целует так, будто правда скучает и любит, а потом едет к ней.

– Он тебя поцеловал…

Молчу. Даже стыдно сейчас. После всего, что было и что мы наговорили друг другу, признаваться, что поцеловал.

– Рассказал что-нибудь?

– Нет.

– Даш, если хочешь поговорить и встретиться, ты говори. Я всегда рядом.

– Спасибо. Правда. Я… очень это ценю.

– Все, давай. Обнимаю. Катю чмокни. И если этот козел еще раз тебя обидит, я приеду и врежу ему сама.

Усмехаюсь над ней.

Хорошо, что есть люди, которым не все равно.

Укладываю Катю спать и ложусь сама.

Как бы хотелось сейчас забыться.

Хотя бы на пару дней. Вернуться назад. Туда, где еще ничего не треснуло, не разрушилось. Где все было просто, понятно, привычно.

В его объятия.

В его запах. Тот самый, когда он возвращался домой и я на секунду замерла, вдыхая, как будто убеждаясь, что он – мой. Рядом с ним надежно, спокойно.

В его ладони – теплые, уверенные, сильные. В тот момент, когда он обнимал за плечи на прогулке, или прижимал к себе на кухне мимоходом.

В его голос – чуть хриплый по утрам, когда он говорил: "Доброе утро, девочки". И клал ладонь мне на талию, чтобы не вставала рано, а полежала еще немного.

Как бы хотелось вернуться в те вечера, когда мы вместе смотрели что-то на ноутбуке. Катя спала. А мы ели прямо с одной тарелки. Он отбирал у меня последнюю картошку и смеялся, когда я сердилась.

Как бы хотелось вернуться в тот день, когда он впервые сказал, что любит. И я, не зная, что ответить, просто уткнулась носом ему в грудь.

Туда, где не было других женщин, не было подозрений. Не было пустоты в груди. Только мы. Только семья.