Асфальт под ногами Воронцова покрылся паутиной трещин. Он согнулся, его кости заскрипели под невидимой тяжестью. Но взгляд, полный ненависти, был прикован ко мне, а не к Государю.

В следующий миг жезл Воронцова взорвался, а сам он, рухнув на колени, освободил из себя «неправильную» магию одержимых…

Но тут уже не сплоховал я.

Спрятанный под рукавом куртки наруч и пересобранный до «одноразового» состояния, запасной генератор МР, заботливо оставленный мной на Заставе перед нашим походом (на всякий случай!), спрятанный в кармане — сделали своё дело.

Я «поймал» магию «одержимого» и распылил её, и в тот же миг Бунгама ударил своим колдовством, погружая Воронцова в иллюзорный сон.

Важен был момент, когда он окажется беззащитен — пара секунд! — и жаба им воспользовалась мастерски… Глаза главы СБ закатились, лиловый свет в них погас, сменившись пустотой обычного обморока. Его тело обмякло, и давление, созданное Императором, исчезло. Воронцов рухнул на треснутый асфальт лицом вперёд, как тряпичная кукла.

Я подошёл к нему.

— Спи, Николай Михайлович, — усмехнулся я, довольный удачным «захватом», и мои пальцы, излучающие тусклый свет, коснулись лба Воронцова, заключая его сознание в ещё один слой сна, — Приказ Государя.

Тишина, нарушаемая лишь нашим тяжёлым дыханием и отдалённым гулом иллюзии Бунгамы, повисла в воздухе.

Император смотрел на тело своего бывшего главы СБ. В его стальных глазах теперь читалась не ярость, а тяжёлая, холодная решимость.

— Полагаю, теперь у тебя две задачи, Апостолов?

— Так точно, Государь. Провести «извлечение» — и захватить остальных.

— Одну из лабораторий «Маготеха» освободят исключительно для твоих нужд, — сказал Александр, не глядя на меня, — Воронцова доставят туда. Обеспечь максимальную изоляцию его и остальных… «Пленных».

Я кивнул, чувствуя, как адреналин начинает отступать, сменяясь леденящей усталостью.

Первый шаг был сделан.

— А что касается остальных… Вы отправляетесь на охоту, Апостолов. Прямо сейчас. У вас есть мой приказ и моё благословение. Найдите других из «кровавого» списка — и захватите их. Вся мощь государства вам в помощь…

1 июля 2041 года. Аэропорт Внуково. Москва.

Холодный рассвет над Внуково встречал нас пронизывающим ветром и едким запахом авиационного керосина, смешанным с влажной пылью подмосковных полей.

Мы стояли у входа терминала для спецрейсов, откуда открывался прекрасный вид на посадочную полосу «Альфа». Ветер свистел в растяжках антенн, забираясь под бронежилет, а внутренняя подкладка гвардейского шлема пропотела от нарастающего напряжения.

Я глубоко вдохнул, стараясь не выдавать свою нервозность. Рядом, подобный высеченной из гранита горе, стоял Арс в экзоскелете личной охраны высокоранговых дипломатов. Его духи воздуха — невидимые, но ощутимые — тревожно вихрились вокруг нас, делая воздух зыбким, как над раскалённым асфальтом.

— Скоро, — глухо проронил друг, его взгляд, тяжёлый и неподвижный, был прикован к пустой полосе, уходящей в предрассветную хмарь.

Сбоку от нас, за затемнённым стеклом VIP-зала, застыли у окон Аврора и Эммерих. Их новые жезлы из матового сплава, продукты лабораторий «Маготеха», были наготове.

Группа инквизиции распределилась по взлётно-посадочной полосе, затерявшись среди сотрудников аэропорта.

И это я не говорю уже о двух десятках гвардейцев Императора, и целой роте военных, незаметно оцепивших периметр Внуково, а также отряду «Соколов», «Витязей», и десантным АВИ под «хамелеоном» с подлётным временем в две минуты.

Но главной гарантией нашего сегодняшнего успеха был тяжёлый, тускло мерцающий портативный сканер, лежащий у меня на коленях.

Усовершенствованная версия детектора, которую после проверки Императора я дорабатывал последние сутки.

И сегодня ночью каждый человек в этой засаде — от заместителя верховного инквизитора до последнего оперативника Тайной канцелярии — прошёл через его жёсткое синее сияние.

Я сам надевал обруч с тонкими иглами-сенсорами на головы людей и погружался в их энергосистему, прежде чем не убеждался, что они окажутся чисты.

И каждый раз, когда это происходило, я тихо выдыхал — но ледяной ком в груди не таял. Устройство было лучше прежнего, но я уже знал — эта @#$% чума училась. Очевидно, что некоторые штаммы «одержимости» научились маскироваться, прятаться в самых потаённых уголках сознания.

Вычислить «первого» — не составляет труда, но… Как быть с новыми разновидностями?..

— Борт RA-94127 с дипломатическим статусом начал заход на посадку, — тихий, голос диспетчера (через взломанную сеть — мы не рискнули посвящать персонал аэропорта в наши дела) прозвучал у меня в миниатюрном наушнике, — Приземление ожидается через трипять минут.

Что-ж… Надеюсь, наша приманка сработала.

Фейковое сообщение о нападении на загородную усадьбу Чернышёвых, подкреплённое «утечкой» из МВД, заставило Настасью Петровну прервавать визит в Нефритовой Империи и мчаться домой на самом быстром доступном ей шаттле.

Жестоко — играть на материнских чувствах. Но иного выбора у нас не было. Попытка задержать её на чужой территории обернулась бы международным скандалом, который «одержимые» тут же использовали бы в своих целях.

А о том, что другие из «кровавого» списка могли предупредить её, я старался не думать…

Хотя как сказать — старался… На самом деле я подозревал, что в открытую эти люди не обсуждают свои тайные дела, ибо это было бы весьма опрометчиво и опасно. Даже то, что удалось наспех извлечь из Воронцова, показало, что они действовали (ПОКА!) автономно, ожидая некоего «знака»…

И поэтому у нас был шанс — задержать всех в одно время…

А так как Чернышёва была одной из самых сильных колдуний страны — на её захват отправился я.

Государь же в это самое время готовился «принять» своего двоюродного брата, министра промышленности Романова Игоря Андреевича.

Минина должна была взять группа Салтыкова, Некрасова — Иловайского, а Уварова — группа Юсупова…

О великий Эфир, хоть бы всё получилось…

Внизу, на летном поле, одна за другой зажглись огни посадочной полосы, помаргивая в утреннем тумане. Сейчас из этой дымки должен выплыть стремительный силуэт «Сокола» — дипломатического челнока.

И всё начнётся.

— Готовность, — мой собственный приказ прозвучал даже для меня самого хрипло и чуждо.

Гул турбин нарастал, обещая скорое начало действия. Но каким бы ни был исход этой засады, я отчётливо понимал: мы сражаемся с эпидемией, вооружившись пластырем, в то время как у врага есть вакцина.

И время работало против нас.

Гул туршин перешёл в оглушительный рёв, разрезающий утреннюю тишину. Из пелены тумана и смога выплыл стремительный «Сокол», его контуры плыли в мареве горячего воздуха от двигателей. Шасси коснулось бетона с пронзительным визгом резины, и челнок, сбросив скорость, покатился к своему телетрапу.

— Вперёд, — скомандовал я, — Пора принимать гостей…

Мы двинулись вперёд, как единый организм. Наши тёмные, без опознавательных знаков тактические костюмы и шлемы с затемнёнными забралами скрывали лица, превращая в безликих солдат.

Я чувствовал, как рядом со мной зашевелилась магия Арса, готовясь к выбросу, как Каселёвы синхронизировали свои жезлы, создавая телекинетический частокол.

Трап уже спешно подгоняли к лайнеру. Пока мы шли, выход рядом с кабиной пилотов с шипением открыдся — и вышла она, Настасья Чернышёва.

Кажется, она не собиралась ждать формальностей… Плохой знак…

Статная, высокая женщина с собранными в пучок волосами, одетая в дорогой деловой костюм и тонкое пальто, ступила на верхнюю ступеньку трапа и принялась спускаться.

Оказавшись внизу, она осмотрелась, и её взгляд, острый и пронзительный, скользнул по приближающейся «группе сопровождения» — по нам. В её осанке не было растерянности или напряжения, но… Я чувствовал холодную, хищную готовность.