У них была абсолютно пустая, безжизненная аура. Подделать такую сложную, измученную, но человеческую энергетику было невозможно. Это не была ловушка!

Я действовал на инстинктах. Риск был колоссальным, но необходимость гнала меня вперёд. Бесшумно, как тень, я спустился по аварийной лестнице и перекрыл человеку путь, появившись из темноты прямо перед ним.

Он ахнул, отшатнулся, его рука судорожно потянулась к старому гаечному ключу, торчавшему из-за пояса. Но в следующий миг его глаза расширились от изумления, а не страха.

— Апостолов?.. Барон Апостолов? — прошептал он, и его голос дрожал, — Господи… Вы живы… Вы здесь!

Я кивнул, не опуская бдительности, но внутренне слегка расслабился.

— Я… я Сергей Иванов, — представился он, все еще не веря своим глазам, — Инженер-артефактор, шестой разряд. Работал здесь, в «Маготехе», в отделе стабилизации потоков… — Он замолчал, глотнув воздух, и его взгляд помутнел.

— Рад знакомству, — слабо улыбнулся я, — Видимо, вы живёте где-то неподалёку? Если так, то мне может потребоваться ваша…

— Моя дочь… и зять… они были в центре, когда всё началось, — перебил он меня, глядя мокрыми от слёз глазами, — Я не успел… не смог до них добраться. Теперь я один… Да, простите, — он смахнул слёзы, — Я жил недалеко, но в квартире стало опасно, поэтому… Теперь я прячусь в подвале котельной по соседству. Думал, уже все… что все сильные маги погибли или обратились. А вы… вы же все исправите, господин Апостолов? Да?

В его голосе была такая горькая, наивная надежда, что у меня сжалось сердце. Он смотрел на меня как на спасителя, как героя из старых репортажей. И я, разбитый, с крохами былой силы, прячущийся в развалинах, должен был оправдать это доверие!

— Я попытаюсь, Сергей, — хрипло произнёс я, — Но для этого мне потребуется ваша помощь.

— Всё, что угодно!

— Вы работали в «Маготехе», и это, без сомнений, знак судьбы, — я положил руку ему на плечо, — Потому что чтобы всё исправить, мне нужно пробраться в местное отделение и добыть кое-какую деталь. Фокусирующий волновод от серверного стабилизатора МР.

Я коротко, без лишних технических подробностей, объяснил, что создаю инструмент, который должен «обнулить» магию, исходящую от барона. Я не стал говорить, что эта магия — гибрид кода и заклинаний. Это было бы слишком для измученного сознания.

Лицо мужчины озарилось пониманием. Он кивал, цепляясь за каждое слово, как утопающий за соломинку — видимо, оказавшись в знакомой стихии, он поспешил спрятаться в этом от окружающего безумства.

— Волновод… да, конечно! В главной лаборатории на втором этаже точно есть такие! Там стояли резервные стабилизаторы, — Он сунул руку в карман, достал бумажник, а из него — потёртую пластиковую карту с логотипом «Маготеха», — У меня есть ключ!Максимальный допуск! И я знаю, где это лежит! Я проведу вас, господин Апостолов! Только… только обещайте, что остановите это. Обещайте!

Он смотрел на меня умоляюще, и в его глазах я видел не только надежду на спасение, но и искру мести. Мести тому, что отняло у него семью.

Я молча положил руку ему на плечо. Это было единственное обещание, которое я мог дать.

Ведь на самом деле шансы преуспеть были ничтожны…

Пальцы скользнули по холодному, покрытому инеем конденсата металлу, и наконец-то послышался глухой, удовлетворяющий щелчок, отозвавшийся эхом в гулкой тишине запасной серверной.

Воздух здесь был спёртым и мёртвым, пахло озоном, пылью, въевшейся в пластик серверных стоек, и сладковатым душком перегоревшей изоляции. Я вытащил волновод из посадочного гнезда аварийного стабилизатора. Он лежал на моей ладони, и по ней проходила тонкая, настойчивая вибрация.

Иванов стоял у бронированной двери, прислонившись к ней ухом. Свет аварийного светильника выхватывал из полумрака капли пота на его висках. Его шёпот «тихо!» прозвучал оглушительно громко, разрывая тишину.

Сначала послышался далёкий, сухой шелест, будто металлической пластине рассыпали мешок с костями. Этот звук нарастал, сливаясь в мерный, дробный стук, от которого мелко дрожала металлическая обшивка стен.

Это был не хаотичный топот обезумевшей толпы, а звуки целенаправленных шагов. Десятков, сотен ног. Они шли по коридорам этажом выше, и лязг, и скрежет, и сухой треск наполняли собой мёртвое здание.

Они знали о том, что мы здесь…

Мы неслись по бесконечным, погружённым во мрак коридорам, как затравленные волки, сбиваясь с ног, спотыкаясь о пороги и разбросанные в панике обломки мебели. Грохот преследования эхом отдавался в гулких пустотах открытых лабораторий, кабинетов и мастерских, обрушиваясь на нас со всех направлений.

Коротким телекинетическим толчком я отшвырнул за спину преграждающий путь опрокинутый рабочий стол, пытаясь создать хоть какую-то жалкую преграду. Иванов, бегущий рядом, хрипел.

Мы выскочили на лестничную клетку, и на мгновение замерли, прижавшись к холодному бетону стены. Прямо над нами, за пролётом, в багровом, мерцающем свете аварийных ламп, мелькали тени — чёткие, быстрые, безмолвные.

Топот сотрясал перила, с потолка сыпалась цементная пыль, застилая глаза. Мы рванули вниз, проскочили ещё пару пролётов и выскочили в очередной тёмный коридор, натыкаясь на груды хлама.

Они были везде. Впереди, позади… Здание сжималось вокруг нас, превращаясь в живой, дышащий капкан, из которого, казалось, не было выхода.

Иванов резко упёрся спиной в шершавую стену, грубо оттолкнув мою руку, которой я попытался потянуть его за собой. Мужчина устал — его лицо, испачканное сажей и полосами от слёз, в багровом отсвете пожаров казалось неестественной маской. Но взгляд, устремлённый на меня, был сухим и острым, как осколок стекла, лишённым всякой надежды.

— Бегите, — прошипел он, отдав мне ключ-карту и сжал в трясущихся, побелевших пальцах свой дурацкий, ни на что не годный гаечный ключ, — Через лаборатории второго этажа, через окна… Выберетесь на крышу холла А я… я отвлеку их.

— Нет! Возьмите себя в руки! — мои слова прозвучали пусто, я и сам в них не верил.

— Обещайте… — он не слушал, его глаза уже смотрели сквозь меня, туда, где из обоих концов длинного опен-спейса возникали лица одержимых, их руки сжимали обрезки арматуры, ножи, часть и вовсе была превращена в мерзких тварей… — Обещайте, что очистите город! Что спасёте тех, кого ещё возможно! Я верю в вас… Верю!

Он крикнул что-то нечленораздельное, хриплое, полное всей боли, страха и ярости этого мира, и бросился вперёд, навстречу надвигающейся, холодной и бездушной стене одержимых.

Я не видел, что было дальше, не слышал звуков схватки. Открыв дверь ключ-картой, я рванул внутрь, захлопнул створку за собой, телекинезом подпёр её металлическим столом и рванул по коридору.

Добравшись до окна в дальней части этажа, я вынес ногой треснувшее, мутное стекло, и ночной ветер, густой, пропитанный гарью и смертью, ударил мне в лицо.

А внутри, холоднее льда и жарче пламени, зрела одна-единственная мысль, обращённая ко всему этому аду:

«Обещаю, я выжгу эту дрянь дотла!»

18 июня 2041 года. Шадринск.

Прошёл ещё день.

Шадринск окончательно перестал быть городом и превратился в инкубатор, в чрево, вынашивающее что-то чудовищное.

Воздух гудел от того же низкочастотного гула, что шёл от больницы — только теперь над ней висела уже не просто воронка, а пульсирующий, лилово-чёрный пузырь, растянувшийся над целым кварталом и частью устья Исети. Он колыхался, как желе, и с каждым часом становился всё плотнее и мощнее…

Я стоял в тени разрушенного детского сада, глядя на эту «цитадель». Моё новое изобретение — напульсник из полимера и серебряных нитей — холодной тяжестью обвивал запястье. Собранное на коленке из выпаянных деталей и остатков воли, оно жгло кожу и требовало постоянной, точечной подпитки крохами моей Искры.