— Марк, я не могу больше… я сейчас…

Позже, когда страсть улеглась, сменившись довольным умиротворением, мы лежали, прислушиваясь к биению наших сердец. Голова жены покоилась на моей груди, а мои пальцы лениво перебирали ее распущенные рыжие волосы, пахнущие цветами.

— Было… Классно, — сонно пробормотала она.

— О да, мне тоже понравилось.

— Ляжешь спать сейчас?

— Может, чуть позже.

— Трудоголик…

— Что уж тут поделать, — так же тихо ответил я, целуя её в лоб, — Приду чуть позже.

— Чтобы утром был на месте, понял? — снова пробормотала она, отворачиваясь, — У меня на тебя много планов…

Я тихо рассмеялся, высвободился из её объятий, натянул брошенные на пол брюки и вышел в коридор. Тело было расслабленным, мышцы приятно ныли, а на губах все еще оставался её вкус…

Тяжесть дня снова навалилась на плечи, но теперь это была знакомая, почти ритуальная усталость.

Я прошел по длинному коридору, поднялся на третий этаж и разблокировал магические печати своего кабинета.

Дубовая дверь с инкрустацией из обсидиана и серебра была не просто дверью. Воздух перед ней звенел от сконцентрированной мощи. Я приложил ладонь к холодной поверхности, чувствуя, как узоры под пальцами на мгновение вспыхнули бирюзовым — ответный импульс моего собственного, скромного резерва Искры. Послышался тихий щелчок, и дверь бесшумно отъехала в сторону.

Воздух внутри был прохладным, пах старой кожей переплетов, полированным деревом и озоном от работающих магических кристаллов. Кабинет был моей крепостью в крепости.

Стены, усиленные сплавами с добавлением измельченного праха добытых из Урочищ тварей, поглощали любые звуки и попытки ментального сканирования. На полках стояли не только книги, а артефакты-хранилища (даже допуск в карманное измерение, которое мы с Илоной сконструировали заново — прошлое сгинуло во время сражения с Ур-Намму вместе с моей квартирой).

Над камином висел не просто мой портрет, а сложный резонатор, гасящий любые попытки дистанционного наблюдения.

Я опустился в кресло за массивным столом из черного дерева и запустил голографический интерфейс. Панели вспыхнули в воздухе, предлагая гору неотвеченных сообщений, отчётов и сводок. С тоской взглянув на эту цифровую лавину, я принялся за работу — методично, как привык за эти годы.

Сначала — оперативная сводка по Урочищам.

Карта мира была испещрена пульсирующими точками разного цвета: от тревожного жёлтого до густо-багрового. «Серый Зев» теперь отображался спокойным синим — локализован.

Но другие…

Особенно тревожил кластер в Юго-Восточной Азии и растущее пятно в центре бывшей Германии. Они по-прежнему разрастались, это был неизбежный процесс, подобный эрозии.

Но сводки показывали, что в последние месяцы их экспансия замедлилась. Благодаря усилиям моего ведомства, созданной нами сети мониторинга и тем немногим «запечатываниям», что мы могли себе позволить. Это была не победа — рутинная, ежедневная борьба за сдерживание, и сегодня мы в ней ещё чуть-чуть преуспели.

Я переключился на мировые новостные потоки.

И здесь картина была… странной. После победы над Ур-Намму мир на короткий миг охватило ликование, эйфория единства перед лицом космического ужаса.

Но сейчас… Сейчас его сменила какая-то непонятная, густая напряженность. Никаких громких конфликтов, открытых войн — но в аналитических отчётах моих людей пестрели слова: «необъяснимое ужесточение риторики», «внезапные торговые ограничения», «закрытие магических архивов для международных исследователей».

Страны, плечом к плечу отражавшие атаки тварей, теперь смотрели друг на друга с подозрением, причины которого ускользали от любой логики. Было ощущение, что все замерли в ожидании какого-то толчка, но что его должно вызвать — было совершенно непонятно.

Эта тишина, это напряженное затишье бесило меня куда сильнее любой открытой угрозы.

Когда на часах отобразилось три часа ночи, все сводки были изучены, самые неотложные дела разобраны, ответы на письма написаны — но сон всё никак не шёл.

Привычная усталость странным образом перешла в нервное, тревожное бодрование. Отголоски дневного боя, странная мировая напряженность и даже теплота, оставшаяся на коже после Илоны — всё это смешалось в голове в беспокойный коктейль. Сидеть в кабинете, в четырех стенах, стало невыносимо.

Я вышел через потайную дверь, ведущую на лестницу и тайный выход прямо в парк.

Ночной воздух был прохладен и свеж, пах дымом из камина, мокрой после вечернего полива землёй и сладковатым ароматом ночных цветов. Я сделал глубокий вдох.

Ночью моё поместье преображалось.

Это была не просто усадьба, а тщательно спроектированный оборонительный комплекс, замаскированный под райский уголок. По границам территории, скрытые ландшафтным дизайном и иллюзиями, стояли магические разработанные Салтыковым и мной ретрансляторы, создававшие купол пассивного сканирования и подавления.

Деревья в парке были высажены не просто так: их корни имели биокомпоненты сложных артефактов и образовывали природный резонансный контур, усиливавший мои способности — а кроны скрывали сенсоры движения и тепловизоры.

Даже изящные фонари со сияющими сферами были на самом деле портативными генераторами щитов, способными в мгновение ока создать энергетический барьер.

И это не говоря о более «стандартных» мерах защиты, вроде систем ПВО, магических усилителях, спрятанных повсюду атакующих и защитных артефактах, и прочих признаках прогрессирующей паранойи.

Что тут скажешь — я всегда ожидал нападения… А безопасность семьи была для меня приоритетом.

Я шёл по гравийной дорожке, и мои шаги отдавались глухим скрипом в ночной тишине. Из тени здоровенного дуба показался один из охранников в камуфляже, с автоматом, чьй приклад был покрыт резными рунами. Он отдал честь, молча, лишь кивнув. Я ответил тем же.

Система безопасности была выстроена мной лично — многоуровневая, перекрывающая все слепые зоны. Помимо людей, по территории патрулировали замаскированные под садовых гномов големы (которые так любил разбирать сын), а в небе невидимо кружили дроны-невидимки, сканирующие магический фон.

Здесь, в этом рукотворном раю, я мог позволить себе на секунду расслабиться.

Почти.

Я дошёл до озера. Его гладь, чёрная и неподвижная, отражала луну и звёзды. На причале покачивалась небольшая, но быстрая лодка с магическим двигателем — ещё один путь для экстренной эвакуации — у дальней части озера был замаскирован портал прямиком в поместье Салтыкова или Кремль — на выбор.

Всё было продумано.

Всё должно было быть безопасно.

Так почему же на душе всё равно скребли ледяные когти тревоги?..

Именно в этот момент, когда я стоял, глядя на воду, и пытался унять это смутное беспокойство, тихий, но настойчивый вибросигнал раздался у меня в кармане. Это был не обычный коммуникатор, а старый GSM телефон с шифрованным каналом, доступ к которому был всего у пары десятков человек в Империи.

Я достал устройство, похожее на гладкий чёрный камень.

Экран активировался, но на нём не было ни номера, ни имени — лишь мерцающий код, который я узнал сразу.

Я поднёс старый телефон к уху.

— Слушаю.

Голос в трубке был знакомым, но лишённым привычной светской непринуждённости. Он был тихим, сжатым и металлическим.

Юсупов.

— Марк, доброй ночи. Извини, что беспокою так поздно, но… Нам нужно поговорить. И этот разговор не терпит отлагательств.

«Ласточка» с пронзительным шепотом разрезала утреннюю дымку, застилавшую подмосковные поля. Я откинулся в кожаном кресле пилота, чувствуя, как вибрации корпуса через спинку передаются в уставшие мышцы.

Пилота на такую встречу я не взял. А вчерашний рейд в «Серый Зев» и бессонная ночь давали о себе знать тупой тяжестью за глазами и легким подрагиванием пальцев на рукоятках управления. За иллюминатором проплывали покрытые росой ковыли, а вдали темнел островок леса — та самая нейтральная полоса, где было решено встретиться с Юсуповым.