Дорога изнурила, выжала остатки сил досуха, хотелось просто лечь и вытянуть ноги.

Наконец конные сменили траекторию, лошади повернули, послышался скрип открывающихся ворот, а в отверстия для воздуха пролилась вязкая прохлада, пропитанная мхом и палой листвой.

По телу прокатывается дрожь, поднимая волнение и смутные чувства.

Не понимаю, зачем он меня сюда привёз. Я всё равно к нему не вернусь, а держать насильно долго у него не выйдет, в конце концов, отец обо всем знает и предпримет что-то.

Почему он просто не оставит меня в покое? Почему?

Сердце болезненно взбудоражено от мысли, что мой бывший муж где-то поблизости.

Рядом послышался топот множества сапог, а следом команда, ставшая привычной за эту дорогу:

— Открывай.

Голос прозвучал как удар — коротко, жёстко. Будто я не уставшая пленница, а опасная драконица, способная в одиночку расправиться с отрядом стражи и улететь в закат. Словно за тонкой кожей моего бессилия скрывалось нечто дикое и неудержимое. Но на деле всё, на что у меня хватало сил — это послушно выполнять приказы.

Дверца кареты со скрипом распахнулась, будто нехотя выпуская гостью. Я вышла, покачнувшись.

Передо мной раскинулись драконьи владения — суровые, тяжёлые, чужие. Толстые, как вековая броня, стены вздымались ввысь, нависая надо мной. Башни с бойницами таращились как глаза часовых, настороженные, безжалостные. Даже камни здесь казались живыми — тёплыми от солнца, но неприветливыми, как чёрствые старики, привыкшие к войне.

И я, маленькая фигура на фоне этого каменного гиганта, чувствую, как он скользит по мне взглядом — оценивает, запоминает. Добро пожаловать, шептал он без слов. Надолго ли — не он решает, но и точно не я.

Солдаты, построившись в ряд, стеной отгораживают мне путь к воротам.

— Прошу за мной, — указывает главный из них.

Ройнхард оставил свой отряд в пути сразу после второй остановки — моя драконица почувствовала его оборот.

Если он улетел по своим делам, то в замке я останусь одна, что радости тоже не прибавляет.

За этими мыслями мы минули парадный вход и оказались внутри.

Здесь было прохладно, но за замком следили, поддерживали чистоту и порядок. Высокие каменные потолки, узкие окна с решетками, канделябры на цепях, замок внутри больше похож на темницу.

Все больше меня охватывает страх неведения и непонятный трепет, рождающий в глубине живота.

Входим в просторный зал, где меня ждут.

— Добро пожаловать в Блион, пожалуйста, пройдите за мной, — говорит молодая девушка с туго заплетённой косой, перекинутой через плечо, и… совсем неожиданно — в военной форме.

— Где Ройнхард? Я хочу с ним поговорить.

— Вам лучше следовать, — отвечает она, и на миловидном лице с синими глазами ни капли эмоций, лишь военная выдержка.

Девушка разворачивается и идёт в сторону одного из коридоров, чеканя каждый шаг.

Кто она? Что вообще происходит?

Делаю вдох, смиряясь с мыслью, что мне предстоит здесь ночевать. И ждать, пока не поступят объяснения.

Как же не хватает Кармен, её верного присутствия. Но дракон даже слушать не стал, чтобы взять её с собой.

Комната, в которую меня ввели, была просторной, но без излишеств — сдержанная, как и всё здесь. Ни драпировок, ни золота, ни ненужных украшений. Только то, что действительно нужно. Только то, что останется после ухода человека.

Рядом оказалась купальня, но мне хватило умывальника у стены. Я наклонилась над медной чашей, и ледяная вода хлынула по коже, взбодрила — смыла дорожную пыль, стерла с лица следы усталости, но не тревогу.

Полотенце было белоснежным, хрустящим от чистоты — я вытерлась. Потом вернулась в комнату.

Она встретила меня сдержанным молчанием. Здесь всё дышало надёжностью и старым порядком. Массивная кровать с плотно натянутым тёмным покрывалом напоминала боевое ложе. Тёмный дубовый шкаф стоял как верный страж. У камина — два кресла, повернутых друг к другу, как будто кто-то только что встал и оставил после себя след разговора, которого я не услышала. На столике — свечи, аккуратно выстроенные, вода в серебряном кувшине. Всё было на своих местах. Всё было готово — к чьему-то приезду. К моему?

Я прошлась по комнате из угла в угол.

Окно было приоткрыто, и оттуда сразу втекла вечерняя прохлада. С улицы донёсся запах влажной листвы, дикой травы, чего-то сладкого и пряного — незнакомого. Я подошла ближе. Сад, скрытый за высокими стенами, тянулся вглубь, в тень. Из его темных крон доносилось пение птиц — мелодичное, чуть печальное, как будто они знали, что я здесь не по своей воле. Вдалеке на горизонте чернел скалистый берег, очерченный в сумерках.

Я коснулась ладонью живота — осторожно, бережно.

— Почему ты не предупредила меня? — шепчу я ласково, обращаясь к той крохе, что зарождается во мне.

Ройнхард… Он должен быть первым, кого я должна остерегаться, кого нужно держать на расстоянии.

Что, если отец больше не сможет удерживать дракона на расстоянии? Что, если Ройнхард узнает?.. А Волтерн? Стану ли я ему теперь нужна?

Я сжала край окна, будто хватаясь за него, как за якорь.

Он не оставит меня.

Не должен.

Он же говорил…

— Уверена, всё решится, — прошептала я себе, сжимая кулаки. — Ройнхарду не позволят держать меня здесь.

Желудок предательски заурчал. Даже если ужин принесут — есть его не стану. Мало ли что подмешают…

Внезапно щёлкнул замок, и дверь распахнулась. Но вошла та самая девушка, что привела меня сюда — высокая, с холодным взглядом.

— Ройнхард приказал тебе явиться к нему, — сказала она ровным голосом.

Я не двинулась с места.

— А если я откажусь? — вскидываю подбородок.

Девушка чуть сощурила взгляд.

— Тогда он придет сам.

Я смотрю на неё — снова и снова.

Без наигранных жестов, без шелестящих юбок, без рюш и кружев. А в брюках, тёмных, по ноге, сапоги по щиколотку, на поясе широкий ремень, затянутый туго, подчёркивающий талию.

Она явно здесь не для соблазнения и развлечения.

Неужели живёт здесь?

Сердце бешено колотилось, отбивая лихорадочный ритм в висках. Хотела спросить, но слова застревали в горле колючим комком.

Разве теперь важно, с кем он делит свое время, свои мысли? Нет, это не имеет значения. Важно лишь одно: чтобы он отпустил меня. Это единственное, чего я отчаянно желаю в этом хаосе чувств.

Выхожу из комнаты, стараясь держать спину прямо, и следую за ней. Мы проходим по лабиринтам коридоров, спускаемся по лестницам, но путь ускользает от моего внимания. Все мысли поглощены предстоящей встречей.

Главное не сломаться. Не дать волю слезам, не поддаться его давлению. Ройнхард — кремень, его воля закалена годами, выкована в горниле испытаний. А внутри меня всё дребезжит как хрупкий хрусталь.

Волнение плескается в груди, как языки пламени в канделябрах, испуганно, горячо, обжигающе. Больше всего я боялась именно этого — своей искренней, открытой и ранимой части. Где-то глубоко внутри я чувствую, что в решающий момент могу оступиться, потерять контроль и поддаться.

Но это невозможно! Я не прощу его. Никогда. Никаких шансов на "мы" больше не существует. Мост сожжен дотла, и пепел его развеян по ветру.

Сейчас будет наш последний разговор.

Мы оказываемся перед тяжёлой дубовой дверью, потемневшей от времени. И за ней находится дракон.

Брюнетка с удивительной лёгкостью открывает её.

— Входи.

Делаю вдох и с обреченной послушностью шагаю внутрь.

И сразу оказываюсь в полутёмном помещении, в котором пахнет воском, чем-то горьким, кожей, чернилами и цитрусом. Пахнет Ройнхардом.

И сам он стоит за столом, склоняясь над развернутыми бумагами. Его лицо сосредоточенно, тёмные брови сведены на переносице, скулы напряжены, на кистях рук проступают синие вены.

Ройнхард застывает на миг, а потом поднимает взгляд.