Как же я раньше об этом не догадалась!

Герцог перехватывает мою шею, с силой сжимает.

— Удивлена? Умная девочка. Представляешь, с каким даром родится ребёнок у твоей сестры?

Смотрю на Беттис, которая гордо вскидывает подбородок. Её взгляд пугающий, а алые капли крови, что стекают с порезанной ладони, пачкают богатый ковёр уродливыми пятнами.

— Да, это мой ребёнок — с драконьей силой. Ему не будет равных. Так что нам нужна не одна капля крови, а много. На самом деле мы планировали делать это постепенно, чтобы ты ничего не почувствовала. Но раз всё так получается… Я получу всё сразу, будет немного больно, но потерпи.

— А потом ты ничего не вспомнишь, — цедит мне на ухо Волтерн. — Какая ты сильная, Шерелин, — мне хватит отнять у тебя самое дорогое — память. А потом… влюбить в себя. Пожалуй… Давно представлял тебя у своих ног, как ты смотришь на меня с обожанием и трепетом, как доставляют удовольствие твои губы.

— Нет, — хочу выкрикнуть, но на горле ледяные тиски, и я выдаю только хрип. От ужаса и паники у меня темнеет в глазах, тяжесть что навалилась на меня не отпускает. Давит. Не могу дышать.

Но как? Почему он имеет доступ к моей магии? Это ведь невозможно.

И тут яркой вспышкой приходит понимание.

Сфера. Сердце немеет и пропускает удар.

Это была не проверка, не расторжение связи, а… моё добровольное согласие, закреплённое магической печатью. Вот что это было! Он воспользовался моей беспомощностью и проблемой.

Зажмуриваюсь, слёзы проступают на глаза. Меня жестоко обманули. Меня и Ройнхарда.

Я всего лишь пешка в политической игре.

Беттис подступает так близко, взгляд стеклянный, и я вижу в них своё отражение. Что с ней? Беттис?.. И снова молния прозрения раскраивает пространство. Она под влиянием. Ведь так? Волтерна.

Внутри всё рушится.

— Не делай этого, Беттис. Ройн тебе не простит. Это ведь не ты, тобой управляют, слышишь?

Сестра нахмурилась.

— Не неси чушь. Когда ты уже заткнёшься?

— Ах, — острый коготь Волтерна полосует предплечье, и кровь мгновенно проступает через располосованную кожу.

Боль обжигает, и воздух густеет, становится вязким.

— Давай, — приказывает ей Вольтер, и Беттис обхватывает мою руку своей раненой.

Стены качнулись, и пространство плывёт. Чужая проклятая магия усиленная мной давит, воздух становится вязким, как чёрное масло.

Беттис что-то шепчет неразборчиво, кровь с наших рук соединяется, и всё вокруг будто тонет в мраке.

Мир рушится, и я не могу даже закричать. Лишь внутри бьётся одно — «Ройн, услышь».

И вдруг — грохот, вместе с высокими аккордами музыки из бального зала.

Стены содрогаются. По полу пробегает волна жара, полог рушится, и тяжёлые портьеры взрываются огнём.

— Отпусти мою жену, падаль! — голос Ройнхарда взрывает пространство.

Огонь от его дыхания вспыхивает, рассекая тьму.

Я поднимаю взгляд — и вижу глаза, в которых горит не просто ярость. Там боль. Страх. За меня. И та древняя, первозданная сила, от которой содрогается даже всё мёртвое.

Ройнхард

Оцениваю обстановку. Шерелин держит герцог, Беттис хватает её руки, и кровь… Много крови. Она забивает нос, ложится тяжестью в лёгкие, заставляя вены кипеть.

Кровь моей истинной, которой хотят воспользоваться.

Когда я только зашёл во дворец, я сразу почувствовал магию — чужую, демоническую. Она поразила здесь всё: двери, стены, каждый угол. Дракон будто попал в сети.

Я чувствовал, что это ловушка, западня, но разум отрицал: это Императорский дворец, здесь не может быть опасности — ни для меня, ни для моей истинной.

Но я не мог успокоиться, следил за Шерелин, за каждым её шагом, пока она будто не растворилась. Я перестал чувствовать свою драконицу. Она будто сделалась невидимой для моих глаз.

И я почувствовал страх — острый, пронзающий, ослепляющий. Я впервые испугался того, что могу потерять любимую навсегда.

Меня всего трясло; отчаяние найти её рвало на части.

Багровыми всполохами жгла ревность, пронзала грудь острыми клинками и прокручивала, оставляя дыры.

Этого ничтожества Баернара тоже нигде не было.

И я сквозь чад отравляющей магии знал, что с Шерелин что-то случилось. Что она в его лапах.

Но пути для меня были словно заперты невидимыми барьерами, сотканными из липкой плотной магии. Я метался по дворцу в поисках и натыкался на тупики, словно зверь в клетке, чующий гибель своей пары.

И только кровь моей Шери — её запах, оседающий железом на языке — протянула нить между мной и ей. Петля ловушки дрогнула, и в этом разрыве я увидел всё: затемнённую комнату, её бледное лицо и его руки на ней.

Путы разорвались, и морок спал.

Я ринулся наверх как обезумевший, не чуя под собой ног, сокрушая всё на пути. И мои догадки подтвердились.

Он стоял, держа её. Широко распахнутые глаза моей жены были полны ужаса и беспомощности.

— Отпусти мою жену, падаль! — издаю рык, и яростный жар дракона выжигает воздух дотла, разносится по всей комнате.

Волтерн резко оборачивается, но ему не хватает времени на реакцию. Его надменная маска не успевает смениться страхом.

Срываюсь с места.

Мой удар обрушивается на кость, как молот. Он пришёлся ему в челюсть — коротко, сокрушительно, с хрустом.

Завязывается борьба. Я жёг его, уничтожал, но он будто восстанавливался из пепла. Тёмные нити, как паутина, оплетали его конечности, создавая ядовитые когти. Они вспарывали воздух, а чёрная паутина оплетала моё тело.

— Удивлён? Мы с Шерелин заключили контракт. Теперь её магия — моя.

— Заткнись, тварь!

— Попробуй меня убить. Чем больше ты будешь пытаться, тем слабее она будет.

— Ройн! — голос Шерелин пронзает воздух. — Сфера — фальшивая! Он обманул меня!

— Иди сюда, Шерелин, мы ещё не закончили, — нападает на неё Беттис.

Я видел, как она бьётся со своей сестрой и внутри хватки Волтерна. Ей нужна моя помощь.

— Ройн! Нет!

Волтерн воспользовался заминкой: острые когти, как кинжалы, пронизывают бок.

Боль расползается по всему телу липкой паутиной. В глазах темнеет.

Я покачнулся.

Сквозь пелену вижу, как ублюдок пустил магию в Шерелин, и жидкие смоляные нити оплели её голову, закрыли глаза. Она застывает, будто парализованная и меня пронзает страх.

Что этот ублюдок делает?

Рвусь к ней, чтобы остановить, но поперхиваюсь собственной кровью, что хлынула из горла.

— Она будет моя, — шипит Волтерн, скалясь как пёс.

Издаю свирепый рык и ярость, как раскалённый клинок, разрывает меня на части. Огненный жар охватил грудь.

Дракон расправил крылья, и воздух в зале сжался до предела: стены дрогнули, люстры со звоном бьётся о пол, воздух взвился искрами.

Мои глаза видят вытянувшееся лицо Волтерна, видят как в стеклянных глазах — дракон, разевает пасть со смертельно опасными острыми рядами зубов.

— Чёртов ящер, — выплёвывает Волтерн, это были его последние слова.

Чтобы уничтожить демона-паука, нужно оторвать ему голову.

Рывок.

И тьма…

***

Слышу всхлипы.

— Шерелин, — хриплю.

Открываю глаза. Я стою на одном колене, упираясь ладонью в пол. Из раны течёт кровь.

Шевелюсь, и мутная пелена возвращается, а в животе — безумная резь.

Покачнувшись, я, превозмогая боль, поднимаюсь.

Мне нужно знать, что с Шерелин всё в порядке.

С глухим рычанием поднимаюсь, ищу её взглядом ту, что безумно мне дорога.

И нахожу.

Она лежит на полу, на глазах у неё — чёрная, как смола, слизь. Беттис забилась в угол и смотрит на меня глазами, полными ужаса.

— Шерелин… — иду, но каждый шаг даётся с трудом, будто ноги налиты свинцом.

Падаю на колени рядом с ней и рву липкую паутину на её лице. На мне много крови — её, чужой… все руки в крови. Сердце чуть не разрывается, когда я вижу её бледные губы на этом до боли красивом, как лик богини лице.