— Ты изменилась, стала ещё соблазнительней, — горячая широкая ладонь ложится мне на поясницу, Ройхнард уверенно придавливает меня к своему телу и я будто погружаюсь в горячую ванну, пахнущую благовониями и терпкостью. В живот упирается его твёрдое напряжение, каменное горячее и живое, вызывая дикое смущение и одновременно волнение. Упругое дыхание дракона обжигает шею, обволакивая теплом пахнущим вечерней свежестью.

— Будто стала ещё сочнее. Хочу заняться с тобой любовью, прямо здесь, — большой палец вдавливается в скулу скользит по щеке оставляя будто ожог. Пятерня сильнее сжимает подбородок, горячие твёрдые и сухие губы мужа, едва касаются моих, напряжение настойчиво давящее мне в живот пульсирует.

— Нет, Ройн, прошу, — с отчаянием стону я, не даю себя целовать, закрывая глаза.

Тишина.

Сердце бьётся где-то в горле, в висках бешено стучит кровь, дыхание срывается. Всё плывёт перед глазами. Ройнхард застывает словно монумент. Чувствую как его распирает изнутри.

Каких усилий мне даётся протестовать, когда всю меня трясёт от горячего безумного возбуждения, желания с каким я ещё недавно сливалась с ним. А он делил нашу близость с другой.

В груди ломит от тупой боли схлестнувшихся внутри меня противоречий.

— Хорошо, — наконец холодно говорит он и отстраняется, а меня пошатывает, хочу чтобы он не отпускал и вопиюще возмущаюсь собственным желанием, сжимая кулаки. Я не могу этого делать, после всего что он сделал с моим сердцем. С нами.

Дышу, мне нужно о что-то опираться, но не позволяю себе такой слабости. Наблюдаю как Ройнхард движется, перебирает бумаги, делаясь снова холодным неприступным, волевым и гордым.

— Ты можешь возвращаться в комнату, — вдруг говорит он, но на меня не смотрит, будто я разом перестала его интересовать, так просто, как будто только что ничего и не было.

— Ужин окончен, — добавляет он.

Ночь выдалась мучительно бессонной. Я лежала, уставившись в потолок, купаясь в холодном лунном свете чужой, непривычной комнаты. Всё здесь было не моим — стены, тишина, даже воздух. Но страха не было. Странно. Может, потому что Ройнхард был рядом. Он умел каким-то необъяснимым образом создавать вокруг себя ощущение, будто никакая беда не сможет прорваться сквозь этот покой. Будто с ним — я в полной безопасности.

Привычное чувство.

Делаю вдох, но снова перед глазами мой муж, все его слова так и звучат у меня внутри.

На него покушались, а я даже не знала. Не знала что всё это время нам угрожает опасность, он ничего никогда не рассказывал. Почему? Берег мой покой или не считал нужным?

Ум и сердце боролись. Укоряю себя за эту слабость. Но он ведёт себя так, будто я ему действительно нужна.

Нет. Хватит. Вырвать его из сердца, сжечь все чувства.

— На этот раз победа будет за мной.

И я сделаю всё для этого.

Утром я проснулась уже когда солнце поднялось из-за склона. И золотистые лучи пробирались в недра холодного замка, разгоняя плотные тени. Я отправляюсь сразу в ванную. Нужно было срочно искать выход, как выбраться отсюда.

В конце концов вскоре император попросит Дер Крейна ответа и он будет обязан меня выпустить, но сколько ещё ждать? До того момента мне нужно выстоять морально перед бывшим мужем, чтобы не прогнуться от этого напора и внутреннего взрывающего огня когда он так близко.

Стук в дверь, вырывает меня из мыслей. Завязываю шнуровку платья, поворачиваясь к двери с расправленной спиной.

В комнату входит Кейт, всё такая же строгая, сдержанная и холодная, с армейской привычкой, чеканить шаг. В руках у неё чемодан, который она ставит на пол.

— Завтрак готов, Ройнхард ждёт. Пока вы будете в столовой, сюда поднимут остальные ваши вещи, которые привезли из дворца.

Вещи? Мои? Сюда? Он что же всерьёз думает удержать меня здесь? Даже не знаю что сказать, настолько всё абсурдно.

— Скажите Ройнхарду, что на завтрак я не спущусь. А вещи мне не нужны, я не собираюсь здесь задерживаться.

Кейт, как и вчера никак не реагирует на мои слова, а мне только остаётся завидовать её непоколебимости — вот бы хоть чуточку такой же устойчивости и отсранённости. Очень не помешало бы.

— Хорошо, я скажу, — отвечает она и разворачивается, но не успевает выйти, как из тени коридора, будто из самого мрака, вырастает фигура Ройнхарда.

— Я всё слышал, Кейт, — гремит голос мужа. Не просто гремит от него словно содрогается воздух.

Я замираю. Не дышу. Его глаза, два ледяных осколка, не просто смотрят — пронзают. Они светятся из-под суровых, густых чёрных бровей, как свет сквозь прореху в буре. В них не гнев даже, а нечто хуже: безмолвное, хищное разочарование.

Кейт уходит быстро, оставляя нас наедине.

Ройнхард медленно входит в комнату, закрывая за собой дверь. Щелчок замка, как выстрел.

— И долго ты будешь ломаться, Шерелин? — голос хриплый, натянутый, как струна, готовая лопнуть.

— Мы с тобой уже вчера обо всём поговорили. Ничего не изменилось, — отвечаю, но голос предает, а сердце колотится так, что кажется — вот-вот сломает рёбра изнутри.

Он смотрит на меня с таким видом, будто удерживает себя последней волей. Тени под его глазами говорят о том, что он тоже не спал.

Молча наклоняется, поднимает чемодан, как охапку сухих веток — с лёгкостью, и несёт вглубь комнаты. Ставит на стул с показной аккуратностью. Его движения слишком спокойны — и от этого пугают сильнее.

— Как спалось, родная? — нажимает на защёлки, щелчок как очередной выстрел в воздух.

Как спалось, родная?

Звучит ласково, настолько что у меня колени слабеют, и в груди предательски разливается тепло.

Нет, меня этим не подкупить. Я больше не поддамся на его слова, этот взгляд, сумасбродные поступки. Я уже не та наивная девочки, которая доверилась, впустила в сердце, которое он безжалостно растоптал ногами, предпочёл другую. Он думает что этими нежными словами сможет вновь смягчить меня. Надеется что я прощу? Вот так просто.

Возмущение кипит в венах, одновременно с этим сердце стучит так громко, громче разума в моей голове.

Муж открывает чемодан и, смотрит, потом берёт что-то из нежной ткани персикового цвета — его любимый цвет.

Мои щёки заливает краска, когда я понимаю что это мои кружевные панталоны.

— Мне нравится как смотрится твоя попка в них.

Я покидаю своё место и в два шага оказалась рядом, захлопываю чемодан.

— Прекрати Ройнхард. Я уже всё сказала, я не вернусь к тебе. Не вернусь слышишь.

Тишина, несколько секунд чувствуется, как затишье перед штормом. Ройнхард сжимает челюсти, медленно откладывает пикантную деталь моего гардероба.

— Я не спрашиваю тебя Шери, ты разве это ещё не поняла?

От его тона, у меня холодок скользит по коже.

— Значит, ты всё-таки считаешь меня своей вещью, так?

Льдистые глаза мужа чуть сужаются, но этого достаточно чтобы заставить меня пожалеть об этих словах. Он не просто мужчина, а хищник в человеческом обличии. Разгневанный хищник.

— Не так, ты моя жена, и моя истинная.

Мне захотелось рассмеятся, но вместо этого губы скривились в подобие улыбки, кислой как уксус.

— Ты себя слышишь?

— Что тебя не устраивает, — рычит дракон.

— Что меня не устраивает?! — взрываюсь вулканом, и слова потекли как горячая лава,сжигающая всё на своём пути. — Ты насильно меня сюда привёз против моей воли, держишь здесь как какую-то невольницу. Ты предпочёл мою сестру, предав нашу связь, ты унизил меня и растоптал, ты не верил мне никогда, ты не верил что я забеременела от тебя, ты не слышал меня Ройнхард, не поддержал в тот момент когда мне было больно и убил окончательно когда переспал с Беттис!

Несколько секунд Ройнхард молчит, внимательно смотрит, на лице полная сосредоточенность и непоколебимость.

— Ты не должна была узнать по поводу Беттис, и не узнала бы. Зачем ты полезла не в своё дело? Ты врала мне, что была беременна, и я закрывал на это глаза.