– Давать копиться этому нельзя, пар обычно спускают, а то взрывается. На случай крайний, обращайся к Тиму. Это я имею в виду участие в делах, где есть риск и надо убивать. Мне бы не хотелось вас всех в это втягивать, ну, да люди вы взрослые, разберётесь, что плохо, что хорошо.

– Согласен. Я бы сам парочку пристрелил,- сознался Скоблев.- Особенно из МВД. Ты представить не можешь, какое это сучьё. Хотя, что я тебе толкую, ты это больше меня ведаешь.

– Давыдович, мы этим не занимались. МВД мимо нас протопало в делах наших. В какой-то момент собрались было там порядок навести, но отказались. Там такое количество иуд, что невозможно было определить, кто на кого работает. Прогнозировать ход действий, при той или иной степени воздействий на такие связи просто немыслимо.

– Особенно теперь, когда все тянут под себя,- согласился Скоблев с мнением Сашки.

– В прежней-то системе была мутная водица, а теперь и подавно взбаламутили. Одно верно, каждого второго можно без суда и следствия посадить, а каждого третьего расстрелять. Раньше как-то старались скрывать, чего теперь не делают.

– Как ты в этой жуткой схеме ориентировался?- поинтересовался Скоблев.- Ведь у нас в КГБ не лучше было.

– Интуицией и знанием психологии человека, сидящего на той или иной ступени иерархической лестницы, плюс знание законов негласного, внутреннего, так сказать, пользования. Старая система позволяла просчитывать всё наперёд, а сейчас как считать? Вот переход на свободные цены и вхождение в рынок. Это что? Душевная слабость или расчёт? Если душевная слабость, то им всем место в психушке. А если расчёт? Я лично его не вижу, концов ему найти не могу, да и начала тоже. Это плохо.

– Может Борис просто пошёл у них на поводу?- высказал предположение Скоблев.

– Не знаю я, чем он руководствовался. Только не думаю, что от большого ума он их выпустил. В отличии от этих мальчиков-рыночников, Борис систему прошлую знал досконально, а они в ней ничего не понимали, не смыслили. Вот я задаюсь вопросом, что же они задумали реконструировать и перестраивать, если видят, пускай это так, чего хотят, а что было, знать не желают. Как можно это переустроить без точного видения прошлого?

– Так Бориска знал систему через партию, через ЦК, через Политбюро. Он их сам распустил, не предполагая, что без них невозможно, других ведь альтернатив нет под рукой и пустился от этого во всё тяжкие,- высказался Скоблев.

– Ты, верно, подметил, отсутствие альтернативы толкнуло Ельцина на такой глупый шаг. Но голова-то и дадена для того, чтобы ей думать, а не просто так на плечах носить. Его народ избрал не для того, чтобы все с голода передохли или перебили друг друга. Похоже, что там наверху все в дерьме порядком измазались.

– Ещё в каком! Ладно, о высоких материях я не собеседник тебе. В реальностях я ещё плаваю пока. Вот ваш Тим притащил давеча полтора миллиона долларов наличными. У гада, говорит, одного взял в кредит беспроцентный и бессрочный. Что мне с ними делать?

– Его бы и спросил?

– Я его спросил, а он мне ответил: "Ты руководишь фирмой, ты и распредели по уму. Это мой вклад". И весь тебе сказ,- Скоблев кивнул в сторону сейфа.- Вон, в железяке лежат.

– В дело и пусти,- предложил Сашка.

– Какое?

– Я не знаю какое. Мало, что ль, мест применения. Вон хоть инвалидам Великой Отечественной войны продовольственные пайки купи.

– Александр! Это же время и люди. Я бы рад, но хозяйка у меня не в чести. Нет таких способностей.

– Обменяй, пошли переводами под видом помощи какого-то несуществующего фонда.

– Мне это важно. Он ведь сказал, что ещё приносить будет регулярно.

– Вот и организуй систему почтовых переводов с доставкой на дом. Скоро 50 лет Победы, а ветераны наши, сам знаешь, заслужили за свой ратный труд – сухарь да хомут.

– Своих могу к нему подключать в работу по выбиванию средств у коррупции?

– Это даже необходимо. Опыт важен любой и такой тоже. Спасибо, Давыдович, за поздний ужин. Мне приятно, что мы не враги и нашли общий язык с тобой,- Сашка поднялся.

Скоблев пожал протянутую руку и ответил:

– Теперь-то уж точно не враги, подельники,- он рассмеялся.- Я тебя из врагов вычеркнул окончательно после того, как ты в санатории чиновника ЦК по роже саданул. Помнишь?

– Помню. Этот хлыщ в команде Ельцина ошивается.

– Точно, там сука пристроился,- провожая Сашку, ответил Скоблев.- Сидит в секретариате. Чином не велик, но лимузин утром под задницу приходит.

– Ты ему на глаза не попадайся. Такие сучьи детки злопамятны. Может его тихонько на кладбище отправить? С инфарктом.

– Не волнуйся, мы на него компромат отыскали и ему с меня не отломится,- заверил Скоблев.

– Тебе видней, а то, давай, пока я в Москве,- предложил Сашка.

– Знаю я, как ты можешь, даже в кино видел. Тебя ведь под рестораном "Пекин" снимали.

– Так на той плёнке моей рожи не видно почти. Я лично присутствовал, когда камеры монтировали. Помог даже нерадивому технику: привязывал к верёвке плоскогубцы упавшие,- Сашка посмотрел на Скоблева, тот остановился от удивления.

– Значит, приходил таки на место заранее?

– Конечно. То, что он в "Пекине" частый гость не только вы знали. Это же не Кремль, почему не пойти и не глянуть, если есть возможность. Там место удобное весьма. Я, правда, мог его убить и на выходе из Минцветмета, но там тётка какая-то пёрлась с кошёлками и загородила проход. Мне шага не хватило.

– Чем ты его?- спросил Скоблев.

– А формулу вывели?

– Нет вроде. Впрочем, я не выяснял. Нас же не во всё посвящали.

– Хитрый препарат. Даёт реакцию на нервные окончания, которые сообщают головному мозгу и тот блокирует в страхе сердце, чтобы не дать проникнуть к себе с кровью. Вещь бесценная.

– Составить по остаткам можно?

– Нет, Давыдович! Уже через час остаются только разложившиеся обрывки. Он ведь ко всему прочему ещё и летучий.

– Для чего тогда трупы откапывали?

– Это не ко мне вопрос,- ответил Сашка, они спустились в холл.- Всё, Анатолий Давыдович. Рад был повидать и удостовериться, что ты в добром здравии и расположении духа. Бывай!- Сашка прошмыгнул в двери и исчез в темноте.

Скоблев остался стоять в задумчивости, покачиваясь. Подошли его сотрудники:

– Шеф! Что-то случилось? Может визитёра догнать?

– Упаси вас во веки вечные ловить этого человека. Это был сам Несси, собственной персоной. Покойником можно стать, но подловить его сложно.

– Шеф, это тот, которого мы в осень 1986 года ловили?- спросил крепкий и весёлый парень.

– Да,- качнул в подтверждение Скоблев головой.- Тим его двоюродный брат-акробат.

– Понятненько!- выдохнули несколько глоток, не найдя что сказать и разошлись в разных направлениях по зданию.

В течение нескольких дней Сашка тщательно обследовал Москву. Был в Белом доме, объездил все рынки, вокзалы, собесы, районные администрации. Всё это входило в план осмотра. Вывод сделанный им был чёток и без предисловий ясен: в столице перестала существовать власть, как, впрочем, и в России. Есть президент, так кичащийся доверием народа, есть парламент, есть Кабинет Министров, а власти нет. Она испарилась, улетучилась в непонятном направлении. Власть – это не инфляция, которую можно, тяжело, правда, но обуздать. Потеряв её, упустив из рук, это уже как угодно, обратно её получить без крови невозможно. Рычаги властного управления утрачены не просто так, а в силу некомпетентности, под предлогом ненужности из Кабинета Министров, то бишь, исполнительной части, выведены ряд важнейших структур. Исполнительная структура и есть, собственно, сама власть. В силу не способности управлять, молодые замухрышки, вытащенные Ельциным неизвестно откуда, силятся писать хитрые инструкции и трактаты, которые, по их мнению, способны заменить законы. Парламент пересматривает существующие законы, отменяя создаваемые Кабинетом Министров инструкции и постановления. В итоге не работает ни то, ни другое. "Дохляки!- определил ситуацию в Кабинете Министров Сашка.- Жалкая пародия на силу и вес. Эти мальчики думают, что их интрижки, которые велись ими в стенах своих институтов за должности и посты, есть главное и в высшей власти. Уроды всегда уроды. Исправить такое врождённое уродство может только хирургическая операция. Или длительный срок в лагере среди уголовников,- поправил он себя.- Там лечат быстро и эффективно".