Сашка сидел на веранде дачи, купленной на имя одного старенького отставного генерала армии, которому было под сто лет. На встречу с ним должны были приехать армейские. Сашка притащился раньше, чтобы обследовать дачу снаружи и изнутри.
Старший охранник молча ходил за ним след в след. Остальные, а было семь человек, крутились в поле зрения. Дача находилась в ведении Панфилова. "Чёрт меня подери! С кем я связался? Они даже охрану и то наладить толком не могут, а ещё дёргаются, когда им умные вещи толкуют",- подумал он.
Он сидел и смотрел, как по территории бегают, играя, три здоровенные немецкие овчарки.
Первым появился Панфилов с Гунько, который уволился со службы и осел в созданном институте в качестве первого заместителя. Следом за ними прибыл Потапов, который продолжал служить только для того, чтобы содействовать быстрейшему увольнению своих сотрудников. Они поздоровались и расселись вокруг большого круглого стола. Последним примчался Иштым, занимавшийся в институте связью и техническим оснащением.
– Как там матушка Европа?- спросил Панфилов.- Нам удалось получить информацию от своего человека в ГРУ о ваших там похождениях. Не круто ли вы, Александр, замахнулись? США всё-таки.
– Сергей Петрович, мне что янки, что обезьянки. А вы в курсе, чем там закончилось?
– Нет, но нам обещали подкинуть и эти данные. Дело в том, что Агентство Национальной Безопасности США выходило на ГРУ с целью заручиться поддержкой,- Панфилов прикурил сигарету, бросив зажигалку на стол.
– Янки обкакались, и, чтобы это не повторилось снова, мы дали им время на перегруппировку сил. Они, конечно, сильны, но не по части проведения операций, не военной мощью, а в финансовой сфере. Только им уже недолго осталось ходить в королях мира. Мы согласились на двухлетний мирный период. Пока, правда, и устно,- ответил Сашка.
– Пуганули новой взрывчаткой?- поинтересовался Панфилов.
– Нет, логикой. И у них, надо им должное отдать, нос по ветру. Когда они видят, что у них нет возможности противостоять, идут на компромисс, забывая о своей хвалёной гордости.
– А вы пустили бы взрывчатку в ход?- задал вопрос Гунько.
– Без сомнений,- кивнул Сашка.- Терять ведь нам нечего.
– А международное сообщество? Скандал бы получился,- всё ещё не верил Гунько.
– Так это не мои проблемы. Они полезли первыми им и рассчитываться. Что вас в этом инциденте волнует? Россия оказалась вне любой игры в силу обилия собственных внутренних проблем,- Сашка посмотрел на армейских вопросительно.
– Александр, мне кажется, что вы чем-то недовольны. У вас на лице озабоченность или мне показалось?- подметил Гунько.
– Юрий Ефимович, моё плохое настроение связано с обследованием столицы, которое я проводил все эти дни. Всё много хуже, чем я себе представлял. Не надо обращать внимание на мой вид. Перемены оказались разительными в худшую сторону. Кончится это кровью, которая будет литься, видимо, не единожды,- Сашка сложил руки на столе.
– Да и мы не ожидали, что так завернётся. Ситуация гнуснейшая,- согласился Гунько.- Раньше мы как-то не особо присматривались, а теперь волей-неволей обязаны,- Лицо Гунько стало пасмурным.
Сидели молча минут пять. Один из охранников принёс на подносе суповницу и поставил на стол. Ещё мгновение спустя, второй прикатил тележку с салатницами, бутылками, чистыми тарелками и стал расставлять.
– Давайте обедать,- предложил Панфилов.- За трапезой поговорим.
Дружно помогли охраннику перебросить всё на стол. Потапов стал наливать водку в рюмки. Сашка не торопил события, он приехал только потому, что они знали о его пребывании в Москве и не встреться он с ними, могли обидеться. Говорить же о чём-то особом не предполагалось. Сашка не был для них ни командиром, ни советником и вмешиваться в их дела не собирался. Просто навестил, как далёкий родственник, находящийся проездом в Москве, не имеющий никаких поручений, за исключением необходимости засвидетельствовать себя и узнать, живы ли все в родне и здоровы. Поэтому вопросов у Сашки к армейским не было. Разговор продолжил Панфилов.
– Обстановка гнилая. В генеральном штабе некоторые намылились за океан. Арестован полковник. Продавал секреты. Такого не случалось, чтобы из нашей конторы кто-то сдавал,- сказал он с нотками горечи в голосе.
– Этот полковник был частым гостем в Таиланде,- ответил ему Сашка.- Там у третьего секретаря посольства рыло в пуху. И об этом знает весь мир.
– Вы бы нас хоть предупредили,- намекнул Гунько.
– Юрий Ефимович, я на службу не нанимался, а сдавать кого-то, не важно кого, не обучен. Если за вас кто-то станет работать, вы потеряете окончательно возможность готовить профессионалов. Чужих ловить тяжко, но своих-то можно держать под контролем. Вы не обижайтесь, теперь вам этого делать не надо, коль в отставку вышли, но если так дело пойдёт, у России все секреты унесут. Ладно, продавали бы за приличные деньги, а то ведь за бесценок толкают. Когда при коммунистах бегали туда, на Запад, это ещё как-то можно было понять, но сейчас?! Или у власти с подбором не лады, или народ весь сгнил окончательно. В такой организации, какой является ГРУ, необходимо вводить принцип корпоративной ответственности. Если твой человек продался, ты должен идти в отставку, либо в тюрьму, а то получается, что ты готовил, учил, но предателя в нём не увидел. Так какой же ты после этого разведчик?- Сашка выпил водку и стал есть борщ.
– Вы правы, конечно,- произнёс Гунько, внимательно слушавший Сашку.- В нашей системе прежней был другой способ корпоративности и, стало быть, ответственности: не выносить мусор из избы, вот что имело место. Всё прощалось, если ты сидел в системе, даже предательство и все всех покрывали,- Гунько посмотрел на Сашку.- Система хоть и развалилась, но этой корпоративности никто не отменял, наоборот, Ельцин придерживается этих принципов неукоснительно.
– А я это вижу,- Сашка перестал кушать.- Именно потому, что собирается компромат на Руцкого и Хасбулатова, я сужу о том, что старые принципы общей ответственности по-прежнему главенствуют. Саша и Руслан не сидели в системе, да и не прижились в ней, потому что поступают так, как по мнению Бориса делать нельзя, ведь Ельцин уже не сторонник демократии, а очередной вождь, но Саша и Руслан понимать это отказываются или не хотят. Можно брюзжать, спорить, но в личных встречах, а всенародно с трибуны об этом говорить система не позволяет.
– Совершенно верно,- Гунько чертыхнулся.- Борис их в удобный момент поставит на место, не знаю как, но сделает так обязательно. И не потому, что они мешают проведению реформ, а потому что не соблюдают внутреннюю субординацию корпоративности.
– Руцкой и Хасбулатов находятся в негласной опале, но вес набирают. Чтобы про них не говорили, но в их словах большая доля истины, чем в его заявлениях. Народ выбирать у нас не умеет правильно, но понимает, кто есть кто. Всё это противостояние кончится кровью. Если бы у Бориса хватило мужества разобрать систему корпоративности в высшем эшелоне власти, тогда был бы вариант бескровный, но у него кишка тонка,- Сашка выставил мизинец, показывая величину ельцинской кишки.
– Кровь это – переворот?- спросил Панфилов.
– Как пожелаете видеть. Ельцин их утрёт или они его, роли не играет, в любом случае это переворот. Что лучше, не вычислить,- ответил Сашка.- При победе Руцкого и Хасбулатова, на свет родится новый вид корпоративности и каким он будет остаётся только догадываться, но старая гвардия системы отправится в лагеря. Ельцин победит, корпоративность наберёт масштабность и наглость, ибо уже теперь окружение погрязло в коррупции. Стоимость однокомнатной квартиры в Москве площадью в двадцать квадратных метров такая же, как в Вашингтоне стометровая, при этом у нас уровень заработной платы в сто раз ниже, чем в США.
– Это тут причём?- не понял Гунько.
– Да не причём,- Сашка улыбнулся во весь рот.- Доходы и расходы не совпадают, значит, имеет место двойная бухгалтерия. Вы поймите, что если есть кто-то, способный платить за двадцать квадратов в центре сорок тысяч долларов, то бюджет пустым быть не может. Коль так есть на самом деле, то покупающий квартиру ли, машину ли, делает это на средства не прошедшие налогообложения.
