– У меня мать больная, она одна. Не ходит. Я, собственно, тут и оказался от того, помочь хотел. Можно мне из тех, что ныне есть на моём счету, ей послать. Пенсия маленькая.

– Лежит, что ль?

– У неё что-то с костями ног. Ходит с костылями, но так медленно и больно ей очень. Я инвалидную коляску старенькую достал и отремонтировал ей, чтобы по квартире могла ездить. Соседка – женщина жалостливая, тоже одна мается, помогает приходит, ну там в магазин, постирать.

– Говори адрес,- сказал Сашка.- И сколько?

– Я не знаю, сколько мне положено.

– Так давай сделаем: мы матери сделаем полную продуктовую корзинку и на квартплату, ещё хорошую коляску и лекарство, какое надо. Остальное пусть в долларах лежит,- предложил Сашка.- А сколько это будет, мы с тебя снимем при расчёте.

– Согласен.

– Кто ещё желает близким помочь?- спросил Сашка.

Все промолчали. Сашка встал, пожал руки и двинулся в сторону, противоположную от той, где сидел Левко, который направился по кустам в обход заимки.

Стояла глухая ночь, природа затаилась. До Маймакана было не более пяти часов хода и Сашка с Левко решили дать себе наконец отдых. За последние две недели они протопали около пятисот километров. Расположились походным биваком в русле маленького ручья. Сашка лежал, наблюдая звёздное небо, а Левко просматривал по экранчику какую-то информацию. Так продолжалось больше двух часов. Закончив просмотр, Левко отключил аппаратуру, сложил всё и тоже прилёг рядом с Сашкой.

– Саш, от чего мир так несправедливо устраивается?

– От людей.

– Я серьёзно.

– И я серьёзно.

– Может понимания не хватает?

– Может.

– Или уровень образования низкий?

– И это влияет. Вообще-то многим на земле плевать в каком они государстве и при какой власти живут.

– Почему?

– Вот наши старцы, их возьми. Им ведь ни до системы власти, ни до страны дела нет.

– Разве это хорошо?

– Плохо, конечно, но не им. Они вольные во всём. Плохо государству без них. Государство, которому нет дела до стариков и старушек – умирает рано или поздно.

– Как?

– Вот они без него сотню лет почти прожили, а оно без них не смогло, окочурилось. При них образовалось и при них умрёт.

– Почему так произошло?

– Такое, какое оно было, оно им непотребно, вот и хирело.

– Дед Евлампий ведь войну прошёл.

– Так это он нужен был стране. Воюют ведь люди. А закончилась война и всё – уже не нужен.

– А восстанавливать разрушенное?

– Тоже человек нужен, как без него, что он и делал, вернувшись с фронта.

– Значит, люди нужны всегда.

– Да, но только здоровые. Слабые и больные не нужны.

– И калеки?

– В таком, как Советский Союз – нет. Для него они нахлебники.

– Саш, это ведь изуверство.

– Что поделать, если у нас это приняло изуверские виды. Издевательские. Тут мы оказались самым изобретательным народом.

– Плохо.

– Что ж хорошего-то.

– Почему оно такое? Безжалостное.

– От того, что рабское.

– А это от чего?

– От огромных просторов и масштабов наших.

– Все империи распадаются. Скажи, зависимость есть между размерами и внутренней силой власти, сконцентрированной в каком-то центре?

– Да, есть. Чингис вон какую империю огромную соорудил или Македонский. Римскую опять же возьми. Чем больше территория, тем меньше времени живёт. Это явно просматривается.

– Колониальные тоже можно присовокупить: Британскую, Испанскую.

– И их надо учитывать.

– А то, что ныне образуется: Российская Федеративная – это что?

– Тоже империя, но с другой раскраской.

– В отношении человека?

– Нет. В отношении человека все империи одинаковы. В государстве на первом месте должен быть человек, он первичен, но всегда наоборот – первично государство. Нам в этом сильно не везло, поэтому мы в дерьме.

– Конституция новая не поможет?

– Так ведь мало написать хорошую.

– Опять исполнение?

– Вот смотри: на Северо-Американский континент съехались люди со всего мира, добровольно кто-то, кто-то нет и был беспредел первоначально жуткий, но жили как-то, надеясь на себя и свои силы. Когда совсем стало невмоготу, начался процесс объединения и в итоге родился Билль о правах гражданина, то есть закон. Свободные люди, а они имели возможность выбирать, ну кроме на тот момент негритянского населения, решили, что необходим закон и система его исполнения.

– А не свободный разве не может?

– А как? Раб не в силах создать справедливого и нормального государственного строя, направленного от человека. Он ведь зажат в жёсткие рамки игры не по правилам.

– Значит, процесс создания независимых государств из республик бывшего Советского Союза затянется на долгие годы. Все же из одной миски жрали.

– Верно. На окраинах будет намного хуже, чем в России. Они своё плачевное состояние увязывали с имперскими желаниями Москвы. Вот, думают, освободимся и заживём хорошо, а это не так.

– Саш, эту механику я выяснил. Мне знать надо, от чего не идёт к лучшему. Только ли из-за плохой связки человек – государство или причину ещё глубже надо искать?

– Глубже, но через человека.

– Только от него можно отталкиваться?

– Вот ты наблюдай, как пойдут дела и сравнивай с тем прогнозом, что я тебе даю: всё меньше и меньше будет приходить людей на выборы и референдумы, которые станут частыми гостями в нашей стране.

– Я усёк твою мысль. И что? Другого пути ведь нет.

– Нет, точно подмечено, только и этот плохой.

– Ты что-то умалчиваешь?

– Совсем нет. Просто народ уже теперь понял: ходи на выборы, не ходи, толку нет. Человек теряет веру в систему. Он говорит себе: "Они все в дерьме, и я в дерьме. Будем плыть в одном потоке, но я сам по себе, а они сами по себе". Вот это и есть беспредел.

– Так ведь самые угнетённые в этой стране сами и будут от такого своего решения, не ходить на выборы, страдать.

– Будут, но власть не даёт ему, трудяге, выбора. Он и плюнул, ну или плюнет на всё.

– Значит, власть надо заставить раскрепостить человека.

– Это невозможно. На верху большие рабы, чем внизу. Сидящий у власти – раб системы, а её переделать без крови может только сидящий там, что не сделает никто в силу собственной рабской психологии. Круг порочный.

– Верхи не хотят, а низы не могут?

– Ульянов здесь подметил правильно, но есть огрехи.

– Какие?

– Конфликт есть – решения нет. И потом, верхи тоже хотят и страстно, но не могут, а низы уже не хотят, но страстно желают.

– Абракадабра.

– Она родненькая.

– Более ясно можно?

– Куда же ясней. Человек ждёт реальных перспектив, без которых уже не может, будущее волнует ведь каждого отдельного гражданина. Власть предлагает ему что-то, точнее обещает, но исполнить своего обещания не в состоянии, потому что механизма исполнения реального нет, а нет его оттого, что человек только ждёт, вот барин приедет рассудит, а сам делать не желает. Так как ты поступишь? Никак. Сиди и жди, когда у народа закипит и он с вилами, нет, теперь уже не с вилами, а с автоматом пойдёт крушить во все стороны. Настреляется и угомонится, тогда, может, поумнеет.

– Опять вернулись к исполнителям.

– Исполнитель – это работающий закон. Без закона нет государства. Сколько постановлений было принято по выдвинутым шахтёрами требованиям и что? А ничего. Три года прошло и ни одно не выполнено. Механизма нет.

– Механизм – это закон, а закон – это люди, так как люди и есть те ячейки, которые создают закон, механизм, государство.

– В общих чертах – да.

– Без выхода?

– Чарльз Пирс говорит так: "Чтобы сделать перестройку, надо иметь хорошо отлаженную систему судебной власти и этого достаточно на первом этапе".

– Так этого в России невозможно.