– Это ясно. Вы тут стали преподавать. Ты мне другое скажи: когда ты его книги увидел и что он тебе сказал про них?

– Их я ещё в первый год приметил, но внимания не обращал особо. Ты ведь знаешь, я читать не любитель, но когда школу открыли, я тоже втянулся в преподавание и стал много читать, увлёкся, вот тогда и вспомнил про его книги. Попросил дать мне почитать, он мне дал. Но память зрительная у меня хорошая и я ему говорю: "Кан, не жмись. Если это твои мемуары, то не давай, а коль просто книги, дай". Он мог солгать, конечно, но не стал так поступать, мы к тому времени уже сдружились порядком. "Лёх,- говорит он мне,- это не мои книги, но я тебе их дать не могу. Я сделал когда-то страшную глупость, прочитав их, теперь каюсь. Если веришь мне на слово, то не проси". Всё. Этим закончилось. Я про них забыл, ну не дал и ладно. Прошло года три с того времени, он подходит как-то и просит помочь организовать пещерку, которую мы вдвоём и сладили. В ней я их вторично и увидел, когда перетаскивали барахло. Это та пещера, из которой ты их забирал, она, кстати, в нормальном состоянии и о ней знаешь ты и я, больше никто. Меня дьявол за язык и потянул опять их просить почитать. Он мне про них рассказал, я, конечно, посмеивался, но он просёк мои попытки шутить. "Лёха! От них я такой – непрозрачный". Вот так, Сань, и сказал: "непрозрачный".

– Что ему давило, звук?

– Средний нет, но сильный очень донимал. Он в посёлок не ходил из-за маски лица, стыдился, а особого влияния шумы поселковые на него не оказывали.

– Поэтому он получил пули?

– Бесстрашие в нём жило жуткое, а там, когда трескотня началась, его вдавило, и он не успел, залечь, в укрытие. Он ведь не пойти не мог, вот как мужик и умер,- Лёха смолк. Сашка не стал подгонять его вопросами, вспомнил вдруг лежащего в крови Кана, его уже со смертельным дымком глаза, в которых не было боли и страха.

– Мы уклонились.

– Сань, ты ведь вопросы задаёшь.

– Давай к книгам.

– Год спустя, мы в пещерку заходили что-то взять, я ему и говорю: "Кан, дело прошлое, клятвы я не давал, что просить не буду, дай хоть до табу прочесть". Он посмотрел мне в глаза и говорит: "Бери, но помни – я тебя предупредил".

– И ты прочитал всё?

– Да, Саш. Толкнуло что-то. Что? Сам не пойму до сих пор. Нет, я не по дури, месяц выждал, обмозговал и потом уже полез дальше, но, видно, не так понял. Кан во мне изменения сразу заметил и о том, что я прочитал всё, не спрашивал, а вопрос задал такой: "Куда давит?" Я ему про звуки, от которых хоть на луну вой, так донимают, особенно работающий электродвигатель.

– А зимой почему легче?

– Чёрт его знает! Уходит куда-то, в небо, что ль.

– Про текст давай?

– Долго мы с Каном судили, рядили, но мнения наши разошлись. Я считал, что это смысловой набор действует, от звукоряда, он же думал, что это модуляции отдельных звуковых символов работают в унисон с определёнными подкорками головного мозга. Мы как-то сидели и пришли с ним к интересной мысли о том, что этим набором, точнее, его прочиткой кому-то, проверяли, есть ли в человеке способности, ведь ясное дело, что не у всех бьёт в нужном направлении, а какое древние считали необходимым проявить – иди узнай. Может предсказателей выявляли, хрен его знает.

– Смысл текста разве без значения?

– А как определить? По мне, так чистой воды ересь, набор чуши. Кан тоже так считал. Все последующие тексты с первой главой о пространстве и времени связи никакой не имеют, но после каждой из "десятин" стоит знак табу.

– Вопрос – откуда они у него – ты задавал?

– Да.

– Только давай без легенд.

– Какие уж тут легенды! Я особо не интересовался, кто ему их всучил, но он шёл именно к нам. Книги эти, если ты заметил, написаны нашим языком, только в зашифрованной форме. Кан искал тех, кто владеет этим языком и, может быть, знает ответы и припёрся сюда с надеждой. Сам он их прочитал в двадцать лет и мучался всё это время.

– Что сильнее всего его давило?

– Гром во время грозы.

– До начала или?

– Только в момент удара молний. Он ложился пластом на землю и умирал. Пульс нулевой, дыхания нет, впадал в что-то вроде транса.

– Какая дата последнего куска?

– 1208 год нашей эры.

– Где писалось?

– В каком-то Муту. Писал некий Ци Ма.

– В районе границы с Китаем есть городок Муту.

– Может и он.

– Описание природы есть?

– В том то и дело, что нет. Четверо последних не удосужили вниманием, сплошная подпольщина.

– И то хлеб. Ноль – тоже данные. Что намерен делать?

– Ждать мне, положим, нечего. Надеяться тоже не на что, возраст не даёт. Успокаивает одно – не прогрессирует. Так и буду торчать в тайге.

– Терапию пробовал?

– Варим с Эскулапом всякую гадость, но пока не выходит. Он какие-то высокомолекулярные вещества запросил у ваших, ещё это испытаем. Что, Сань, всё у тебя ко мне?

– Всё. Крепись.

– Так деться-то некуда. Ну, разве только руки на себя наложить?

– И эта мысль посещала?

– Приходит и она, стерва. Иногда.

– В нашем роду самоубийц не было и ты не опускайся до этого. Не позорь.

– Голову ещё не потерял, сумею организовать себе достойную смерть,- ответил Лёха улыбаясь.

– Спасибо! Успокоил.

– Горькая правда лучше сладкой лжи.

– Ладно, братуха, я двину.

– Провожать не стану. Иди. Ваньке в рожу дай. Пусть мать навестит. Только про меня не говори ничего, не надо.

– Он в курсе твоих странностей.

– Как он? Тянет?

– Нормально работает. Это в лагере срок тянут,- передразнил Сашка.

– Ну, тебя, к словам ещё придираешься,- обиделся Лёха.

– Бывай!- Сашка обнял его и, трижды расцеловав, забросил на спину рюкзак и ушёл в ночную темноту.

В посёлке долго торчать не пришлось. На третий день, как Сашка в нём объявился, прилетел Ан-24 и унёс его вместе с Кимом в Якутск, где они вскочили на ленинградский рейс. Дожидаться самолёта на Москву не стали, решили добираться через Финляндию. Киму хотелось увидеть настоящее море, прежде чем осесть на неопределённое время в Швейцарии.

В Коувола, небольшом финском городке, их встретил Игнат. Втроём машиной доехали до Турку, где сели на паром, идущий в Стокгольм. Весь путь сидели на верхней палубе. Сашка разговаривал с Игнатом о текущих делах, а Ким глазел на просторы. В Стокгольме Кима забрал Янг, приехавший специально для этой цели.

– Александр, когда тебя ждать?- спросил он.- События накатываются, как снежный ком. Мы все взопрели. Хорошо, выпуск был в этом году большой, а так бы не знаю, как крутились.

– Я вас предупреждал загодя. Мелочь в расчёт не берите. Коммерческое направление растёт?

– Мощнейший поток, Саш. Тащат всё подряд.

– Мне путь в Лондон, сделаю там дела – приеду.

– Ждём, ждём. Особенно Пирс.

– Он мне звонил,- сказал Сашка и, не пожимая рук никому, отвалил в сторону стоянки такси.

В аэропорту Сашка направился в ресторан, где разместился за стойкой. Рядом крутились двое агентов, повисшие на "хвосте" ещё на пароме: они вели скрытую съёмку, делали это профессионально, а он строил им рожицы. Позвонил Игнат.

– Сань, это люди от Агентства Национальной Безопасности США. Кто-то вёл вас до границы с Финляндией, но пересекать не стал, звонил по радиотелефону своим, вот они и приклеились. Что сделать?

– Вычисли мне их номер телефона. Хочу малость развлечься.

– Может их отсечь?- предложил Игнат.

– Мне они не мешают, только не суетись.

– Что мне волноваться, как скажешь.

– У этих жориков связь с таможней есть?

– Там рядом сотрудник шведских спецслужб. Он им поможет проверить твои документы.

– Тогда я микрофон не выключаю, записывай.

– Уже пишу.

Сашка набрал номер радиотелефона американских агентов.