— Я не хочу быть братом любовницы твоего мужа, Карин, — последнее, что слышу, когда ухожу, — я хочу быть твоим мужчиной.

Хочет он! Фыркаю себе под нос. А меня кто-нибудь спросил, чего хочу я?

Слёзы какого-то чёрта подбираются к глазам, но я тут же душу на корню жалость к себе. Нет, спасибо. Наплакалась. Я сильная и уверенная в себе.

Коридоры не желают заканчиваться, но Роберт больше не преследует. С одной стороны — облегчение, с другой…

Не знаю, совершенно запуталась. Сейчас понимаю, что не готова больше к разговорам, уложить бы всё в голове.

На улице ждёт Рустам и Кир, которые о чём-то оживлённо болтают.

— Мам, представляешь, — горят глаза у сына, — дядя Рустам играет в ту же игру, что и я.

Вот оно — счастье. Узнать, что мужик, в три раза старше тебя, рубится в стрелялки. Класс. Что ещё нужно от жизни?

— Отличные новости, — хмыкаю и треплю сына по голове. — Подбросишь домой? — обращаюсь к Рустаму, и он тут же ведёт к машине, помогая забраться внутрь. Галантный какой. Рубцов никогда передо мной дверь не открывал. А этот не потому что стелится. Просто в нём давно заложено какое-то доброе и уютное отношение к женщине. Не понимаю его жену, хоть убей не понимаю.

Около дома тихо. Только дом ли для меня это теперь?

Машина, которая приехала за багажом, тут же уехала, когда я сказала, что на сегодня всё отменяется. А мне пришлось всё равно заплатить за вызов, который не был отменён заранее. Теперь заказывать снова.

— Если хочешь, могу остаться, — робко предлагает Рустам, а я и не знаю сама, чего хочу.

— Да нет. Сами, спасибо.

В порыве какой-то нежности прижимаю его к себе, и он не сразу реагирует, отвечая на объятие.

— Карин, ты мне очень дорога, — начинает, но тут же поясняет. — Я по-доброму, ты не подумай. Ты мне нравишься, как человек.

— Но ты влюблён в мою сестру? — усмехаюсь, понимая, к чему он клонит.

— Влюблён — громко сказано, — пожимает увалень плечами. — Просто…

— Тот, кому безразлична женщина, не полетит за ней на похороны какого-то мужика.

Он молчит, потому что неловко.

— Рустам, правда, спасибо за всё. Ты очень помогаешь нам.

Остаёмся с Киром одни, и осматриваюсь. Нельзя какому-то происшествию заставлять менять свои планы. Пока Лиза в больнице, и надо надеяться, что всё обойдётся, я всё же перевезу вещи в другую квартиру.

Снова договариваюсь по поводу машины и отправляюсь поваляться в ванной. Столько событий, что голова кругом. Только от размышлений в пене меня отрывает звонок в дверь.

Чёрт, кого там ещё принесло?

— Кир, только не смей открывать, я сейчас, — кричу сыну, быстро выбираясь из ванной. В халате, с мокрыми волосами направляюсь к двери. Хорошо, что её не выбивают, не выносят, потому что с Рубцова не убудет.

Только удивлённо смотрю в дверной глазок на совершенно незнакомую мне женщину. Это ещё кто?

Открываю дверь на небольшой промежуток, смотря на неё с любопытством.

— Здравствуйте, вам кого?

Она совершенно не похожа на свекровь или мою мать. Чопорная, сухая, с тонкими презрительными губами. Внимательно осматривает меня с ног до головы, мокрой головы, а потом интересуется.

— Елизавета Высоцкая?

Даже голос надменный, от чего становится как-то не по себе. Почему она ищет здесь мою сестру? Кто вообще такая?

— Нет. Это моя сестра, — решаю признаться. Вдруг Лиза ждала кого-то? Только почему не сказала мне? Не предупредила?

Женщина снова окидывает сканером, а потом просит войти.

— Не на улице же, ей-богу, говорить.

Пытаюсь определить уровень опасности и не тороплюсь выполнять просьбу.

— Могу узнать по какому вопросу? — интересуюсь у неё.

— Конечно. Я — мать Вадима Лопырёва, — поправляет она свою причёску, а я за первые несколько секунд не сразу понимаю, о ком речь.

— Фотограф, — подсказывает мне женщина, и тут открываю рот от удивления. Ого. К Лизе приехала её несостоявшаяся свекровь!

— Значит, вы вот так просто хотите предложить Лизе переехать к вам? — завариваю чай, пока Диана Сергеевна, как она представилась, сидит на моём диване.

— У меня нет внуков, и Вадим был единственным сыном, который так и не озаботился потомством.

Коробит от одного слова. Будто сейчас обсуждаем не беременность моей сестры, а помёт щенков.

— Как-то ваш сын не торопился признавать отцовство.

— И не признал бы никогда, не будь это аварии.

Она не плачет. Наверное, справилась с горем и не намерена показывать свою скорбь другим. Во всяком случае, одета полностью в чёрное, что говорит о том, что мать носит траур.

— И дальше? Что вы хотите дальше?

Смотрит на меня, как на идиотку.

— Внука, конечно же. В идеале, без матери.

— Оооо, — удивлённо вскидываю брови. — Наверное, даже готовы заплатить?

— Конечно, — будто не видит она моего сарказма. — Деньги есть. Мы воспитаем его, как следует.

— Знаете, вы адресом ошиблись. Здесь детьми не торгуют.

Чашка в моей руке, куда я уже поместила чай, опрокидывается в раковину, и жидкость струйкой убегает в канализацию, а Диана смотрит на моё гостеприимство.

— Зря вы так, Карина. Деньги достойные. А ваша сестра молодая. Родит себе ещё.

— Спасибо, суррогатное материнство не рассматриваем. А уж ребёнка поднимем сами.

— Вы даже не знаете, сколько я предлагаю.

— Жизнь — бесценна. А теперь, раз у нас не сложился диалог — прошу, — указываю на дверь.

Одно гнильё в моём доме последнее время. Будто и сам он прогнил и обесценился в моих глазах.

— Вы не можете решать за сестру! Это предложение не к вам, а к Лизе.

— Я заменила ей мать, и могу представить, какой будет её ответ. Кстати, — внезапно задумываюсь. — Кажется, я немного неверно вам сказала. Она бы ответила иначе.

— Что ж, она куда благоразумнее своей старшей сестры.

— Да, конечно. Она бы сказала: убирайся вон, старая чопорная кошёлка. И засунь свои грязные деньги себе в то место, откуда вылез твой сын-предатель. Кажется, вот примерно так. Могу со словами немного напутать, но посыл такой.

Она скалится в мою сторону и поднимается с места.

— Вадим никогда не умел выбирать женщин. Вместо него выбором занималась его нижняя часть, которая и сделала ребёнка маленькой шл. хе.

— Прошу, — снова указываю на дверь, на этот раз становясь у прохода, и она поднимается, чувствуя, как уронила своё достоинство не только тем, что переступила порог моего дома, но и тем, что не добилась желаемого.

— Ты совершаешь ошибку, — говорит на прощание. — Ломаешь жизнь сестре, которая могла бы забыть прошлое и найти место в будущем. Хотя бы подумала: кому нужна девка с приплодом.

Горько качаю головой.

— И никогда не поймёте.

Толкаю её в спину, потому что мерзко находиться с такой в одном помещении, и закрываю шумно дверь, проворачивая замок на несколько оборотов. Прислоняюсь к двери спиной, будто держа, чтобы она не вздумала вернуться, и встречаюсь взглядом с Киром.

— Всё нормально, — подмигиваю ему. — С этого дня будет только так и никак иначе.

Собираю вещи для Лизы, и снова едем с сыном в сторону больницы. Передаю ей пакет и деньги. Интересуюсь, как всё проходит. Назначили капельницы, но в остальном всё в порядке. Дай бог, чтобы так и было. А про «любимую» свекровь я ей потом скажу. Не сейчас. Уверена, у неё такое же мнение, потому что она реально испугана тем, что может потерять малыша. Это уже говорит о том, что она мать.

Роберт присылает лишь одно сообщение.

«Карин, я понимаю, что мои слова сейчас ничего не значат. Но я хочу, чтобы ты знала, как сильно я сожалею о том, что причинил тебе боль. Я лгал, и это было ужасно. Но лгал лишь о том, кто я. Потому что иначе ты даже не посмотрела бы в мою сторону! Обещаю быть честным и открытым. И готов на всё, чтобы заслужить твое прощение и доверие. Пожалуйста, дай мне шанс…»