— Прекрати.

— Ну давай, давай! — глаза Лизы блестят. От слёз или гнева, не знаю. Она выглядит так, будто готова идти на медведя с голыми руками. — Скажи мне, что я шал…, что родители бы сгорели со стыда, будь живы.

— Не скажу!

Всем нам следует успокоиться. Неизвестно, как пройдёт ночь. А потом, что будет завтра. Может, Горячев триста раз передумал идти на уступки. Интересно, он выяснил что-то по поводу того, кто вставил нож в Макса?

Лиза зарывается в ладони, а у меня скручивает внутренности. Вот и встретились два одиночества. Одна — обманутая жена. Вторая — обманутая любовница. Пересаживаюсь к ней, обнимая, и думаю, когда же уже закончится чёртов день. Кажется, только закрою глаза, — сразу усну. Защитная реакция.

— У них там всё сложно, — принимается рассказывать сквозь слёзы. Нос моментально закладывает, и она гнусавит. — Даже статью показал, где написано, что они разводятся.

Голь на выдумки хитра. Неужели, мужики настолько изворотливы, что готовы сочинять легенды настолько большого масштаба?

— Только это для прессы. Устроили скандал, чтобы к себе внимание привлечь, — вытирает она нос рукавом, а я скольжу взглядом по комнате, прикидывая, где у меня носовые платки или салфетки. Здесь нет. Это надо подняться и топать в свою комнату, но не намерена нарушать момент откровения.

— Не знаю, что у них там было. Но мне говорил, что разводится. Ухаживать красиво стал. А я — дура. Всё на веру принимала. Да и вокруг говорили об этом, тут грех не поверить. А потом женщина пришла.

Я сначала удивилась. Она так внимательно меня разглядывала, а я пыталась угодить. Вопросы задавала, думала, клиентка очередная.

— Как вам наше предложение? — спрашиваю у неё.

— А секс разве озвучивать не будете? — она мне в ответ.

Я так глаза округлила, переспросила, что она имеет ввиду. Тогда и поняла, кто это. Видела её на фотографии один раз. Только там причёска другая. Перекрасилась, постриглась коротко. Имидж сменила.

— Обслуживаешь ты отменно, судя по фотографиям.

Сумочка на коленях, лицо красивое и спокойное.

— Я вас не понимаю.

— Всё ты понимаешь, милочка.

На моём столе те фотки, что ты видела в новостях, она поднимается и уходит, а я быстро убираю чёртовы снимки. Ольга запустила рекламу в тот же момент, будто нажала красную кнопку, и взгляды коллег, молчаливые и внимательные, дали сразу понять: что-то тут не так.

— Я сбежала, — Лизка усмехается, будто сказала что-то смешное. — Ну не сидеть же мне до победного, пока за спиной мужики оттопыривают щёку языком. Чуть позже расчёт прислали.

— А фотограф твой?

— Не мой, — задумчиво поднимает голову к потолку, смотря на лепнину вокруг плафона. Большой круг, украшенный витиеватыми узорами. Люблю подобные вещи. В гостиной и того больше: барельефы по верхним плинтусам по всему периметру.

— Вадим даже говорить со мной не стал. Не знаю его мыслей, не могу судить. Трусость, наверное. Только веришь: не хочется считать его трусом. Он таким вообще не был. Может, что-то случилось?

Она поворачивается ко мне, будто я могу знать. Или же досочинять то, что придумала сама Лиза. Но я не буду выгораживать того, кого, во-первых, не знаю, а во-вторых, презираю.

— Случилось, Лиза, — согласно киваю. — Ты выбрала мудака, — раздумываю над словами. — И я выбрала мудака, — горько вздыхаю. — С ребёнком точно решила?

Она кивает тут же.

— А фотограф знает?

— Я пыталась ему намекнуть, но…

— Он делал вид, что не понимает. Ясно. Не удивлюсь, если и тебя он подставил потому, что не желал брать ответственность. Просто слил неугодную девку, которая могла иметь голову беременностью.

Сказала грубо, можно было бы помягче. Но как есть.

Глаза сестры округляются, и я понимаю, что могу оказаться права.

Чёртов день наконец-то кончился, и я открываю глаза в новом.

Доброе, мать его, утро.

В голове укладываю предстоящие хлопоты. В полдень час «Х». Или придут с ружьём выселять, или же у Горячева есть сердце. Где-то в большой упругой груди, которую он накачивает в одном из элитных спортивных залов, или у себя дома. Тянусь за телефоном, надеясь, что там нет очередного дерьма, и читаю несколько сообщений от знакомых, который беспокоятся о состоянии Макса. Там смайлы вперемешку с вопросительными и восклицательными знаками. И часть из них больше для вида, желая выманить у меня сведения.

Диана прислала какое-то видео, и я не сразу понимаю, что это новости о Рубцове.

«Это вообще как??????????????» — куча вопросительных знаков.

Нажимаю проигрывание, слушая голос диктора.

— Вчера на пересечении улиц Лиговой и Назарова неизвестный ударил ножом одного из крупных бизнесменов города. Рубцов Максим Романович получил ножевое в левую подреберную область и был направлен в Межрайонную больницу имени Захарова».

Далее высвечивается фотография Макса на одной из встреч с компаньонами, а девушка продолжила вводить меня в курс дела. Ну, конечно, кто ещё, как не телевидение? Я же даже не уточнила, что у него и как. Потому что была поражена другим.

«Приехавшая на место карета Скорой сделала всё возможное, чтобы оказать помощь потерпевшему, и на сегодняшний день проведена операция, которая и спасла Рубцову жизнь. На данный момент его состояние оценивается, как крайне тяжёлое. Прогнозов медики не дают.

Нам удалось поговорить с женщиной, которая представилась женой бизнесмена».

С экрана смотрит лицо Инги, и я удивляюсь её наглости. Кем представилась эта женщина? Женой? Будто телевидение не в курсе, кто на самом деле жена господина Рубцова. Этакий секрет за семью печатями. Всё они прекрасно знают.

Уверена, даже обрадовались, что этим роликом поднимут рейтинг канала, и заветные циферки будут скакать. Потому что его станут пересматривать и пересылать остальным. Вот как мне теперь. Потому и сказали не «Жена Макса», а «женщина, которая представилась женой Макса».

Инга хорошо поработала. Кажется, ей пора давать Оскар, потому что выглядит она грустно и красиво одномоментно. Нет заплаканного красного лица с раздутым носом, как у Лизки вчера, а просто тихая грусть в глазах, где дрожат слёзы. Чудесный образ лицемерия.

Присматриваюсь, понимая, что глаза красные. Только вряд ли плакала, просто закапала что-то, чтобы спровоцировать раздражение. А у меня раздражение в её сторону, и я ощущаю, как ненавижу человека.

Вообще мне это чувство неведомо. Так повелось, что почти не было тех людей, кто меня раздражал. Настрой на доброжелательность и пофигизм в этом плане. Если появлялся кто-то негативный, я просто отступала в сторону, или воспринимала его, как уходящее явление. И вот неприятное чувство появилось почти сразу после интервью любовницы, которая, сказав, как она испугалась за своего мужа, тут же подняла на руки ребёнка, чтобы все могли рассмотреть чудесную дочурку Рубцова.

— Вот же су…, - усмехаюсь, наблюдая, как взрослый человек добивается своего, идя по головам.

Да плевать я хотела на то, кто получит Макса. Оставаться с человеком, который все эти годы лгал, — не уважать себя. Не иметь твёрдой земли под ногами. Не иметь будущего.

Может, это одна из. Кто знает, а где-то за границей сидит третья, терпеливо дожидаясь, когда прилетит чудо-бизнесмен.

«Ты скучаешь по папе?» — задаёт Инга вопрос ребёнку, а я поднимаю к потолку глаза. Этакий сброс негатива, потому что смотреть спокойно на фарс не в состоянии. Боже, в чём она заставляет участвовать бедную девочку? Уверена, после выхода этого ролика за ней стали охотиться другие каналы.

Девочка кивает, пряча лицо на её груди, а мне жалко малышку. Она же не повинна в том, что у неё мать-стерва, которая хочет чужого мужа. И, судя по всему, получит. Потому что я держусь подальше от грязного белья. Да пусть подавится.

Вопрос не в том, что я готова проиграть. Если есть за что бороться, не посмотрю ни на что. Соперничество давно в моей груди. Этот ещё отец привил и учитель физкультуры. Только приз гнилой, за такой бороться не следует.