— Зара, отойди от него.

Я не двигаюсь.

Шон мягко хлопает меня по попе, подбадривая:

— Давай. Я здесь.

Я смотрю на него.

Он кивает.

Я делаю шаг к ней.

Валентина спрашивает:

— Ты решила подчиняться этому мужчине или выбрала его? — Она указывает на незнакомца, который отодвинулся еще на три фута.

Мое сердце бьется так быстро, что я боюсь, что могу потерять сознание. Я хмурю брови, открываю рот, но не могу вымолвить ни слова.

Валентина делает шаг ко мне.

Дрожь в моем теле усиливается.

Шон притягивает меня обратно к себе и заявляет:

— Она выбрала меня.

Валентина не смотрит на него. Она сосредоточивает внимание на мне, спрашивая:

— Ты выбираешь Шона или Антонио?

Я прикусываю язык, опасаясь, что из-за меня убьют Антонио, Шона... или нас всех.

Хватка Шона усиливается.

— Говори. Я знаю, что ты не немая, — резко бросает Валентина.

— Я... я... — я метаюсь взглядом между двумя мужчинами, затем встречаюсь с глазами Валентины и признаюсь: — Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то умер.

Валентина поджимает губы и смотрит на толпу.

— Убить! Убить! Убить! — снова начинают скандировать они.

Шон резко встает передо мной и рычит:

— Не трогайте ее.

Валентина поднимает руку, и толпа мгновенно затихает. Она сквозь зубы предупреждает:

— Отойди от нее и больше не пытайся закрывать ее собой.

Шон не двигается.

— Ты смеешь ослушаться меня прямо сейчас? — рявкает Валентина.

Его кулак сжимается, затем он медленно делает шаг влево, но все равно удерживает меня рядом.

Она спрашивает:

— Тебе ведь было велено выбрать рыжую? Или мне нужно пойти и найти Бёрна и заставить его заплатить за то, что он не передал тебе послание?

— Нет, он мне сказал, — подтверждает Шон.

Валентина наклоняет голову набок, изучая его, затем продолжает:

— Значит, ты знаешь, что твой отец заключил договор, и ты должен был выбрать рыжую? И все же ты не сделал этого?

Он крепче обхватывает мою талию и заявляет:

— Договор моего отца не был заключен на крови.

Она поднимает брови.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

Шон гладит меня большим пальцем по талии и заявляет:

— Он не был. Я знаю это.

Валентина сохраняет пугающее спокойствие, спрашивая:

— Значит, ты считаешь, что это дает тебе право не выбирать рыжую?

— Мне говорили, что клятвы основаны на крови. Разве это не так? — отвечает Шон.

— Да. Конечно, так, — подтверждает она.

— Значит, кровь сильнее слов? — уточняет Шон.

Она переводит взгляд с нас на меня.

— Разумеется, но к чему этот вопрос?

Шон самодовольно ухмыляется. Он наклоняется, берет меня за подбородок и целомудренно целует меня в губы.

Я резко вдыхаю.

Он отрывает от меня взгляд, выпрямляется и встречается взглядом с Валентиной. Затем заявляет:

— Зара и я уже дали друг другу кровную клятву.

Толпа ахает.

Голова Валентины дергается назад на долю секунды. Она быстро берет себя в руки и с яростью бросает:

— Ты осмеливаешься стоять на этой сцене и лгать!

— Это не ложь, — спокойно отвечает он.

— Конечно, это ложь!

— Нет, — выпаливаю я.

Она резко поворачивает голову ко мне.

— Ты тоже лжешь? Прямо мне в лицо?!

Шон вмешивается:

— У нас есть контракт. Мы подписали его кровью.

Она презрительно фыркает и указывает на нас пальцем.

— Вы двое... Вы просто пытаетесь прикрыть друг друга. Может, вам действительно стоит пожениться.

— Мы не лжем, — говорю я, наконец, набираясь смелости.

— Мне следует убить тебя прямо сейчас, — шипит она.

Шон снова встает передо мной и предупреждает:

— Ты больше никогда не будешь угрожать Заре. Она станет моей женой, и ты будешь уважать ее всегда. — Он обходит Валентину взглядом и громко заявляет: — Во имя моего отца, Шона О'Мэлли, вы все будете подчиняться моим правилам в отношении моей невесты, моей жены! Это понятно?

На арене царит молчаливое напряжение.

Валентина подходит так близко, что я чувствую ее аромат. Она яростно шепчет:

— Если ты мне лжешь, наказание — смерть. Ложь всегда карается смертью. Не только сегодня. И мне неважно, кто твой отец или жена.

— Мы не лжем! Ты хочешь, чтобы я выбрала кого-то, ну так я уже выбрала его! И он тоже выбрал меня. Это случилось в мой двадцать первый день рождения! — выпаливаю я.

— Я бы знала об этом, — утверждает она.

— Видимо, твои шпионы не так хороши, как ты думаешь. Тебе стоит проверить это, — насмешливо бросает Шон.

Злоба вспыхивает в ее глазах.

— Вы лжете. Вы оба.

— Нет! Я могу это доказать, — настаиваю я.

Она указывает на небо и приказывает:

— Посмотри вверх.

Я, повинуясь, поднимаю голову.

— Может быть, это будет твое последнее полнолуние, — угрожает она.

— Я больше не буду тебя предупреждать об угрозах Заре, — рычит Шон.

Двое мужчин мчатся по сцене и подходят к Валентине. Один из них злобно бросает:

— Ты осмеливаешься угрожать нашей Верховной Императрице?

— У меня есть доказательства, нашей правды! — повторяю я.

Валентина облизывает губы и спрашивает:

— Какое?

— Контракт. Мы подписали контракт.

Она смеется.

— Контракт? Я бы знала о контракте.

— Он есть у меня. В моей шкатулке для украшений, под крышкой, в секретном отсеке. Я могу принести его и показать.

По толпе прокатывается новая волна вздохов.

— Как я могла не знать об этом? — спрашивает Валентина.

Я продолжаю:

— Не знаю. Но мне было двадцать один. Мы возвращались из клуба. Фиона вырубилась в машине, а Шон помог мне подняться наверх. Мне стало плохо. Я только что рассталась с парнем и напилась. Я плакала и сказала Шону, что, наверное, никогда не выйду замуж. Он ответил, что тоже не собирается. Тогда мы поклялись, что, когда станем старше, поженимся.

Лицо Валентины бледнеет. Весь зал погружается в тишину.

— Я написал контракт. Зара сказала, что нам нужно подписать его кровью, чтобы он стал действующим. Поэтому я уколол ее палец своим перочинным ножом, а затем и свой собственный, — вмешивается Шон.

— Хватит врать! Я бы об этом знала! — шипит Валентина.

У меня перехватывает дыхание. Я кричу:

— Он в моей квартире! В шкатулке для драгоценностей! Его подпись кровью поверх моей! Я клянусь!

Мертвая тишина.

Луна светит ярче, а мое сердце колотится все сильнее.

Я тянусь к руке Шона и сжимаю ее так крепко, как только могу. Он обнимает меня другой рукой, а я кладу руку ему на бедро, чтобы удержать равновесие.

Валентина резко поворачивается и щелкает пальцами.

На сцену выходит еще один мужчина. Он протягивает ей телефон.

Она нажимает несколько кнопок и подносит телефон к уху.

Спустя несколько секунд она приказывает:

— Иди в квартиру Зары. Там должна быть шкатулка для украшений. Мне сказали, что там контракт. Перезвони мне. — Она сбрасывает звонок и снова обращает взгляд на нас. — Если этот контракт настоящий, мы должны были о нем знать.

— То, что у тебя проблемы с разведкой, не наша вина, верно? — усмехается Шон.

Ее глаза превращаются в щелочки.

— Сейчас не время строить из себя умника, мистер О'Мэлли.

Он выпрямился.

— Ну, мне кажется, у вас есть некоторые проблемы со шпионами, не так ли?

Она открывает рот чтобы что-то ответить, но телефон начинает звонит в ее руке. Она прикладывает телефон к уху, глядя на Шона так, словно хочет его убить, и страх пронизывает меня.

— Ты нашел? Это правда? — спрашивает она.

Время, кажется, остановилось, когда кровь отхлынула от ее лица.

— Пришли мне фото.

Она отводит телефон от уха и вглядывается в экран. Несколько минут проходит, пока последние проблески цвета не исчезают с ее лица.

Она резко отвечает:

— Я разберусь с тобой позже. — Она возвращает телефон мужчине, который ей его дал.