– Ого! – охнула я, восхищаясь дизайном шикарной спальни зелёно-золотого цвета.

Императорские покои поражали не роскошью, а глубокой, почти магической гармонией. В центре просторной комнаты стояла круглая кровать, утопающая в слоях изумрудно-золотистого шелка – балдахин из полупрозрачной ткани ниспадал мягкими волнами, подхваченный серебряными цепочками с подвесками в форме полумесяцев. Стены были обиты тёмным деревом с инкрустацией из перламутра, выложенными древними узорами – символами единения стихий и вечного круговорота душ.

Над изголовьем парила подвесная инсталляция из кристаллов Карнеона, его копия, конечно! Мерцающие камешки в свете дня переливались в темноте комнаты, как звёзды над горным храмом. Пол устилал толстый ковёр цвета тёплой ночи, сотканный из нитей лунной шерсти – он гасил звуки шагов и обволакивал босые ступни нежностью.

У изножья кровати – низкий столик из чёрного обсидиана, на котором дымились благовония, а рядом, на подушках из бархата, лежала древняя книга с переплётом из кожи дракона и застёжкой в виде сплетённых рук. Всё здесь дышало тайной, силой… и ожиданием. Ожиданием нас .

– Что это?

– Это очень древний гримуар. Он принадлежал Каре. Его доставили только что из храма Богини. Я распорядился перед советом. В покоях Альтаира самая сильная защита. Никому сюда не ворваться.

– Но как тогда…

– Я брат Тару по крови. Мне сюда путь открыт. Насчёт гримуара… Тебе надо научиться управлять силой, которая теперь течёт в твоих жилах. Без этого ни о каком открытие портала речи быть не может.

– Я готова! Я буду стараться!

– Ни капли не сомневаюсь, малышка. – Шах поцеловал меня в кончик носа, мягко улыбаясь. – Предлагаю начать прямо завтра. Сегодня, увы, нам опять предстоит проявлять радушное гостеприимство. Официальный ужин ждать не будет.

Я вздохнула, отрывая взгляд от фолианта, и кивнула.

– Хорошо. Сегодня – ужин. Завтра – судьба, как бы это пафосно не звучало!

Шахрияр тихо засмеялся, сжал мою руку, и в этом простом жесте было всё: обещание, защита, любовь.

Ужин начался изумительно. Причем в прямом смысле этого слова. Придворные и некоторые альфы из расы хасаки с изумлением смотрели на Шахрияра, на то, как он широко улыбается, как наблюдал за изумительными танцами приглашённых актёров.

Организация праздника удалась на славу! Сира Хамсат, придерживаясь наших обсуждений, учла всё до деталей!

Трапезный зал Императорского дворца сиял, будто выточенный из света и золота. Высокие своды украшали мозаики из лунного кварца и чёрного обсидиана, изображающие древние легенды – сражения богинь, союзы рас, рождение мира из хаоса. Вдоль стен горели сотни ароматических ламп, наполняя воздух смесью сандала, жасмина и чего-то дикого, звериного – будто сама ночь проникла сюда сквозь щели в реальности.

Гости были одеты так, словно сама роскошь сошла с полотен старинных мастеров. Женщины в платьях из ткани, меняющей оттенок при каждом движении – от глубокого индиго до раскалённого янтаря. Мужчины – в расшитых серебром кафтанах, с поясами, инкрустированными редкими камнями, отражающими свет от магических люстр. Но особенно выделялась дипломатическая делегация хасаки.

Они не скрывали своей природы.

Альфы хасаки – величественные, опасные, с глазами, горящими янтарём, изумрудом или ледяной синевой – сидели с достоинством хищников, привыкших к власти. Один из них, в плаще из шкуры снежного волка, то и дело проводил языком по клыкам, будто сдерживал зверя внутри. Другой, с густой чёрной гривой и золотистыми полосами на шее – явный лев – держался так, будто весь зал был его логовом. А у третьего, с острыми скулами и пронзительным взглядом, кожа на предплечьях слегка покрывалась рыжей шерстью при каждом всплеске эмоций – явный лис.

Но все они, без исключения, время от времени бросали на меня взгляды. Хмурились при этом, явно думая о чём-то, что вызывает у них тревогу.

Но я была спокойна.

Шахрияр никому не давал ни единого шанса приблизиться ко мне, выставив чуть ли не караул из адашей перед императорским настилом, где был накрыт столик только на правящую пару, в данном случае на нас.

Он сидел рядом со мной. Его рука лежала на моём колене под скатертью – тёплая, уверенная, защищающая. Каждый раз, когда слуга приносил блюдо, он первым брал с него кусок, пробовал и лишь затем позволял мне прикоснуться к еде. Когда я наклонялась к бокалу, он слегка поворачивал голову, чтобы видеть моё лицо, мои губы, моё дыхание. А когда танцовщицы вышли в центр зала – гибкие, как змеи, в полупрозрачных одеяниях, – он не смотрел на них. Он смотрел только на меня, на то, как отсветы огней играют в моих глазах.

– Ты сияешь сильнее всех огней в этом зале, – прошептал Шах, наклоняясь так близко, что его губы почти коснулись моего уха.

Я улыбнулась – и в этот миг к нашему столу подошёл Барсиан Фирс.

Глава делегации хасаки как всегда выглядел потрясающе аристократично и вместе с тем брутально! Его серебристо-белые волосы были заплетены в тугую косу, перевитую костяными бусинами – символами павших вождей. В глазах – холодный ум, но без враждебности. Только… настороженность.

Адаши по кивку головы Шиариса пропустили Фирса.

– Наместник, – произнёс он, кланяясь с достоинством, но без покорности. – Пир достоин легенды. Ваша Севира умеет удивлять даже нас, детей пустыни и льда.

– Рад, что вам по душе, Фирс, – ответил Шахрияр торжественно и громко, не вставая, но кивнув с уважением. – Мы щедры к союзникам.

Я до сих пор не могла понять, какие между ними отношения, но сейчас они придерживались официальности

Барсиан на миг замер, затем перевёл взгляд на меня. Его зрачки на секунду сузились – как у зверя, оценивающего угрозу… или добычу.

– Союзники – да. Именно так… – сказал он куда тише. Так, чтобы слышали только мы трое. – Поэтому не прими за угрозу… Это скорей дружеское предупреждение. У тебя сильная жена, но… даже боги имеют уязвимости. Пока мы не отправимся в обратный путь, присматривайте друг за другом, ребята. Я хоть и глава делегации, но ты же понимаешь, Шахрияр… мне не под силу управлять альфами чужих стай. Особенно когда речь идёт о крови, способной погубить Элерон.

Рука Шаха напряглась на моём колене.

Барсиан же продолжил, осторожно оглядываясь по сторонам за придворными, чьё внимание было полностью поглощено представлением танцовщиц.

– Речь Аштари была убедительна… но такое качество, как доверие, не заложено в хасаки. Хотелось бы закончить с дипмиссией поскорее и покинуть берега вашего континента, поэтому предлагаю завтрашний день посвятить переговорам, чтобы вечер ознаменовался торжественными проводами и нашим отплытием. Я не желаю, чтобы моя стая отвечала за возможные безумства некоторых альф.

Шахрияр медленно поднялся. В его глазах вспыхнул тот самый огонь – не гнев, а предупреждение, древнее и безжалостное.

– Пусть попробуют, – прошептал он, и в этом шёпоте звучала клятва, вырезанная в самой ткани мира. – Пусть только посмеют навредить моей жене... И я, и наги не пощадят никого.

Барсиан кивнул, будто услышал именно то, что ждал.

– Я знаю… – сказал он с лёгкой усмешкой и отступил, растворившись в толпе, как тень.

Я сжала руку Шахрияра под столом.

– Они всё ещё не верят, – прошептала едва слышно.

– Пусть не верят, – ответил наместник, поднося мою ладонь к губам. – Главное – чтобы боялись. Но Барс прав. Нужно заканчивать с гостеприимством и проводить делегацию в обратный путь домой.

Танцы начались, едва последние блюда исчезли со столов. Музыканты, скрытые за полупрозрачными занавесами из шёлка, запели на древнем языке Севиры – мелодия лилась, как расплавленное золото, обвивая тела, сердца, души. Барабаны отсчитывали пульс ночи, а флейты вплетали в ритм шёпот желания.

Шахрияр встал, протянув мне руку – не как наместник, а как мужчина, жаждущий прикоснуться к своей женщине при свете тысяч огней.