Руки Шахрияра, сильные и уверенные, скользили по моей спине, вызывая дрожь, которая разливалась по всему телу. Я чувствовала, как каждое его движение пробуждает во мне волну эмоций – от нежности до пылающей страсти, от трепета до полного растворения. Но самым удивительным было то, что я, вчерашняя девственница, чувствовала внутри полную раскованность. Желание бурлило в моей крови круче какого-то там адреналина, даря полную уверенность в каждом своём движении.

– Ммм… – простонала едва слышно, принимая лёгкие поцелуи в шею. Стыд окончательно помахал мне ручкой, толкая к безумству. – Сюда же никто не войдёт?

Шахрияр отстранился на секунду.

Наши взгляды встретились.

В глазах нага горел огонь, который невозможно было погасить.

– Нет, – хриплым баритоном ответил Шиарис. Черты его лица хищно заострились, предвкушая. – Хочу тебя…

Я скинула пиджак и одним движением развязала блузу с зап а хом, как заправская соблазнительница.

Шах со свистом втянул в себя воздух, жадно глядя на мою голую грудь.

Один миг, и я уже сижу на стойке для публичных выступлений с задранной до талии узкой юбкой, которая жалобно треснула под натиском рук самого невероятного мужчины, которого я когда-либо встречала.

Шахрияр крепко держал меня, словно боясь отпустить, и в его объятиях я чувствовала себя защищённой, как никогда раньше. Его взгляд был полон нежности и глубокой заботы, в нём отражалась вся та сила, что он хранил внутри, и вместе с тем – удивительная хрупкость, которую он позволял увидеть только мне.

Его руки нежно скользили по моей коже, вызывая трепет и тепло, а дыхание сливалось с моим, создавая невидимую связь, крепче которой не было ничего на свете. Он отодвинул полоску трусиков и вошёл в меня, выбивая томный стон из груди.

Я чувствовала, как наши души переплетаются, находя друг в друге опору и понимание. Это было нечто большее, чем просто спонтанный секс в общественном месте. При всей его похожести на то! Это была настоящая близость, которая согревала и наполняла смыслом.

Шахрияр шептал мне слова, полные нежности и обещаний, и я знала, что каждое из них не простой звук. Они как клятва.

В его объятиях я была собой – настоящей, уязвимой и сильной одновременно. И это чувство, эта связь, были для меня важнее всего на свете сейчас.

Мы позволили себе раствориться в этом мгновении, забыв обо всём, кроме друг друга. И в этом безумном танце чувств я нашла то, что искала – любовь, которая не боится преград, времени и даже межмирового пространства.

В этом мгновении мы были не просто двумя людьми – мы были единым целым, связаны невидимыми нитями желания и доверия.

Его дыхание касалось моей кожи, заставляя сердце биться чаще, а разум – терять всякую логику.

Я позволила себе забыть обо всём – о правилах, о страхах, о том, что этот зал видел нечто совсем иное, чем сейчас. Здесь, среди холодных каменных стен и тяжёлых кресел, мы создали свой мир – мир, где существовали только мы и наши чувства.

Шахрияр прижал меня к себе крепче, толкаясь всё быстрее.

Перед глазами заплясали белые круги. Я зажмурилась, выдыхая его имя, и губы Шиариса тут же нашли мои, прошептав короткое:

– Ты не пожалеешь! Клянусь, ты не пожалеешь, что выбрала меня!

Поцелуй был одновременно нежным и требовательным, словно он хотел добавить к своим словам всё то, что не мог выразить голосом.

Я ответила ему, вступая в танец с языком нага.

Внизу живота спираль закручивалась всё быстрее, и в какой-то миг резко распрямилась, заставляя меня выгнуться и вместе с тем вцепиться в плечи Шаха.

Поцелуем он заглушил мои громкий стон, замедляясь. Его движения бёдрами стали отрывистее, но значительно глубже, продлевая мой оргазм и заставляя волны наслаждения накатывать одна за другой, будто прилив, не желающий отступать.

Я чувствовала, как его тело напрягается, как дрожь проходит по его мышцам, сдерживаемая, но неукротимая.

Он смотрел на меня, не отводя взгляда, будто боялся упустить хоть миг моего выражения, будто в нём искал подтверждение: «Да, это правильно. Да, мы – вместе. Да, это навсегда!»

– Шах… – выдохнула я, и имя его прозвучало как молитва, как признание, как последнее, что осталось от моего разума.

Он не ответил словами. Вместо этого его руки скользнули под мои бёдра, приподнимая меня чуть выше, прижимая ближе – так, что между нами не осталось ни миллиметра пустоты. Его губы снова нашли мои, но теперь в поцелуе не было требовательности – только благодарность, только обещание, только любовь, чистая и оголённая, как душа в момент истины.

И тогда он позволил себе отпустить контроль.

Его тело содрогнулось в мощной, почти животной разрядке, и он зарылся лицом в изгиб моей шеи, выдыхая моё имя – глухо, хрипло, с дрожью в голосе.

Я чувствовала, как его сердце колотится в такт моему, как пульс бьётся в висках, как мир вокруг нас медленно возвращается – но уже иной, перекрашенный нашим безумием.

Мы остались неподвижны, прижавшись друг к другу, будто боялись, что, разомкнув объятия, разрушим то, что только что создали. В зале Советов вновь воцарилась тишина, но теперь она была наполнена чем-то тёплым, живым, почти священным.

Шахрияр медленно поднял голову. Его глаза, обычно такие холодные и расчётливые, теперь сияли – не от власти, не от триумфа, а от чего-то гораздо более редкого: от счастья.

– Ты дрожишь, – прошептал он, проводя большим пальцем по моей скуле.

– От тебя, – ответила я с улыбкой, и в этом не было стыда или смущения, только истина.

Он усмехнулся той улыбкой, что заставляла моё сердце замирать. Даже тогда, при нашей первой не самой приятной встрече. Затем бережно помог мне спуститься со стойки, поправить одежду. Заправил за ухо выбившиеся прядки. Я же помогла ему застегнуть ширинку.

Мои ноги подкашивались, и Шиарис подхватил меня на руки, как будто я была чем-то хрупким и бесценным.

– Не хочу, чтобы хоть кто-то видел тебя такой… – сказал он, глядя вперёд, но обращаясь ко мне.

– Какой?

Шах опустил на меня свой темнеющий взгляд.

– Такой сладкой. Отзывчивой и страстной. МОЕЙ – не по титулу. Не по приказу. А потому что без тебя я – больше не я.

Я прижалась к его груди, слушая, как бьётся его сердце – уже ровнее, но всё ещё горячее.

За окнами зала полдень перевалил во вторую фазу, обещая очередные хлопоты с организацией торжественного ужина. Но как же не хотелось отрываться от груди Шиариса.

И пусть весь мир скажет, что это безрассудство.

Пусть назовут нас безумцами.

Но в этом безумии я нашла свой рассудок.

А в его объятьях – свой приют.

– Я люблю тебя, Лара… – прошептал Шах.

Я крепко зажмурилась и, наконец, выдохнула признание:

– И я люблю тебя, Шахрияр.

Резко подняв на него взгляд, увидела, насколько шокирован наг. Счастье на его лице рождалось прямо на моих глазах. Это было изумительно.

Даже не хотелось портить миг дополнительными уточнениями, но я не могла не сказать:

– Но вопрос с Шаларой не закрыт, милый. И с моей семьёй… Так-то они такие же потомки, как и я. Мне нужно увидеться и поговорить с ними. С каждым. И если они согласятся, а они точно против не будут, то я хотела бы вернуть их на нашу историческую Родину.

Шахрияр поцеловал меня в висок, унося к стене, которая отъехала в сторону, открывая тайный проход.

– Как скажешь, моя богиня. Выпроводим делегацию и поднимемся в горный храм, на алтарь Карнеона. Там будет видно, насколько щит Элерона восстановлен. Без оглядки на этот момент нельзя открывать портал. Как только это станет возможно, ты разорвёшь пространство прямо к Шаларе… и Шайтар вернёт Хасис. Сама ты туда не пойдёшь. Тебе нельзя.

– А как с мамой и папой? Как с семьёй?

– Разберёмся, – пообещал Шах, двигаясь по тайному проходу, который стал уходить вверх.

Когда наш путь подошёл к концу, уткнувшись в тупик, наг что-то нажал на нём, и стена отъехала, выпуская нас в императорские покои, где сейчас никто не жил.