К тому же Шала в данный момент совсем не выглядела злобной стервой. Она вообще не была похожа на себя: такая нежная, бледная… с алыми из-за жара губами и веками.

Шала стала тихо плакать через беспокойный сон, опять зовя мать.

Страдания девушки будто выворачивали мои внутренности на сто восемьдесят градусов. Я даже на какой-то миг подумал позвать сиру Альяни, но потом резко опомнился. Визжащая с пеной у рта спесивая нагиня – не та помощь, которая нужна Шале.

Подумав, осторожно раздел жену, оставив её в одном кружевном боди, и стал активнее протирать раствором от горячки.

– Папа! – воскликнула девушка, хватая меня за руку, когда я дотронулся до её ладони. – Папочка, забери меня!

Я помрачнел.

«Странно это всё».

– Папа, не верь ей! Она… Она – опасна!

– Не верю, – зачем-то подал голос, сжав женские пальчики. – И обязательно тебя заберу, только не плачь, принцесса.

Хмурые морщинки Шалары в один миг разгладились. Она устало улыбнулась через силу, так и не открыв глаза, и её сон стал куда спокойнее.

Около двух часов я продолжал протирать нагиню, пока раствор не закончился.

С беспокойством посматривал на то, как печать лимриха ярко пылает на руке Шалы.

На рассвете, когда жар окончательно спал, я послал за целителем одного из адашей, стоящих на дверях моих покоев.

– Господин… мне очень жаль, – начал сир Сейшемир после очень долгого осмотра, который из меня чуть все жилы не вынул!

– Что?! Но она же… Она жива! Чего вам жаль?!

– Ваша жена потеряла змея.

– А? – я присел на кровать, ошарашенный новостью.

Я пришла в себя с ощущением, будто меня переехал поезд. Всё тело болело, ломило каждую мышцу, словно после тяжёлой болезни – как будто я переболела чем-то вроде короновируса, только в сто раз хуже.

Глаза медленно привыкали к свету, и я поняла, что нахожусь в комнате. Незнакомой мне комнате, хотя говорить это со стопроцентной уверенностью было бы сложно, потому что в покоях Шалары я находилась от силы минут десять из-за её грёбанной семейки!

Стоило только подумать об этом, как я судорожно выдохнула, вспоминая темницу, свой порез, разбитую склянку с ядом и Шахрияра, который грозился оставить меня на двое суток в подземелье.

С трудом разлепив сухие губы, я провела по ним горячим языком. Медленно повернула голову и увидела его – Шахрияра. Наместник дремал в кресле у окна, за которым медленно занимался рассвет. Плечи нага были напряжены, а лицо – измождённое. Под глазами отчётливо виднелись тёмные синяки, как будто мужчина не спал несколько суток подряд.

Дыхание Шаха было ровным, но я видела, что он не отдыхает по-настоящему. В каждом подъёме его грудной клетки чувствовалась усталость, тревога и какая-то безысходность.

Я сделала глубокий вдох, и Шахрияр резко распахнул глаза. В сочетании с их красным цветом, образ мужчины стал ещё более зловещим, похожим на оголодавшего вампира, мечтающего вонзить свои клыки в аппетитную жертву. Оставалось надеяться, что отравленный кусок, которым я себя сейчас ощущала, не вызывал у этого товарища гастрономического интереса.

Я так устала, что не готова была сражаться за себя даже в баталии на словах.

«Только дай мне вермя… – клокотала во мне обида и злость. – Я тебе покажу, где раки зимуют! Не была добренькой, нечего было и начинать! А то пыталась показать этим… нелюдям, что Шала изменилась! Наивная идиотка! Так искру не заполучить, и с тёмной магией не разобраться!»

Шахрияр встал и подошёл к кровати.

А потом так и вовсе удивил, когда заговорил с сожалением в голосе:

– Шала… – начал Шах, словно боясь произнести слова вслух. – Твоей второй ипостаси больше нет. Яд… он выжег твоего магического зверя. Каналы остались целы, магия – тоже, но зверь… исчез.

Я моргнула, заторможено соображая. Не сразу поняла, о какой ипостаси речь, ведь Шалава… Тю! То есть Шалара изначально её утащила в моё настоящее тело.

А потом сообразила:

«Оу! Так мне теперь не надо придумывать небылицы?! Они решили, что гадюка Шалы сгорела из-за яда?! Ха-ха-хах! – и тут же оборвала неуместную радость. – Ой! Только что теперь со мной будет? Раз змеи нет, то я… то есть Шалара этому мрачному наместнику теперь без надобности? Может… Может, выпросить, чтобы он отправил меня обратно в крепость? Там я определённо быстрее придумаю, как вернуть своё тело и свою жизнь!»

– Стоп! Ты сказал, что магия у меня цела?! – охнула, окончательно приходя в себя.

Шах настороженно кивнул, с интересом изучая моё лицо.

– Да. Ты всё ещё маг, Шала. Но без зверя твоя сила будет ограничена. Это… это большая потеря.

«Так-так-так! – прикрыла глаза, чтобы не выглядеть слишком ликующей, ведь до этой минуты я считала, что это тело больше не имело магии. – Но если тёмная стихия осталась, то второй "ингредиент" для открытия портала искать не требуется! Это хорошо… Это очень хорошо!»

– Шалара, – тихо позвал наместник по имени свою жену, которой давно не было на Элероне. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Прекрасно понимаю. Но не могу не спросить: твоё отравление произошло случайно? Или ты так обозлилась на меня, что сама отравила своего зверя, лишь бы он мне не достался?

Слегка приоткрыв веки, посмотрела на генерала-наместника из-под ресниц.

– Есть ли смысл мне отвечать, Шахрияр? Неужели, ты готов мне поверить?

Комната погрузилась в тишину.

Шахрияр опустил взгляд, сжав губы, словно борясь с внутренним противоречием. Его глаза на мгновение потемнели, и голос прозвучал холодно, с оттенком сомнения:

– Не готов, Шала. Не после всего, что между нами было… Доверие – это не то чувство, которое появляется по щелчку пальцев.

Я почувствовала, как внутри меня взрывается раздражение.

«Почему накуролесила эта гадина, а отдуваться мне?! Алё?! Где справедливость?!»

– Ты действительно думаешь, что я могла бы так просто отравить себя? – холодно спросила, не скрывая вызова. – Или что я стала бы играть с тобой в такие игры? Если бы я хотела навредить – давно бы сделала это. И без лишних драм! То, что мой папаша желает избавиться от тебя, уверена, ни для кого не секрет. Это он притащил яд. Когда его вручал мне в парке, я не собиралась брать, но тут появились эти гаремные вертихвостки! По-твоему, мне надо было тупить и устраивать истерики у всех на виду? Я взяла флакон, но с мыслью о том, что отдам его тебе. Откуда я могла знать, что твоя любовница накинется на меня чуть ли не с кулаками?!

– Селин Риштал – никакая не любовница, – наг поморщился, скрещивая руки на груди.

«Ага! Защитный жест! Кого ты пытаешься обмануть?! Моя мама меня по всем психологическим курсам самопознания и социализации ещё во времена школы протащила! Боялась, что у меня нет подружек. А оно вон, где пригодилось!»

– Она – наследница рода Риштал – и всё.

– Мне фиолетово, – я поморщилась, принимая сидячее положение. – И предупреждаю на будущее: если эта «пепельница» снова посмеет прыгать в мою сторону, я не посмотрю, что у меня змеи нет – выцарапаю ей глаза и отпинаю, как блохастую шавку! Будешь сам с её родом разбираться!

Шахрияр фыркнул.

Я готова поклясться, что он таким образом завуалировал смешок, вырвавшийся из его горла.

– Тебе не о чём беспокоиться. Я велел запереть сиру Риштал в покоях до приезда главы её рода. Через пару дней её заберут в родовое поместье. Никто не смеет набрасываться на мою жену.

– Кроме тебя? – не сдержалась я от сарказма, спуская ноги с кровати, чтобы встать. Они оказались голыми!

Стесняться не собиралась. Закуталась в простыню и гордо вскинула подбородок.

– Сложно обвинять окружение в нарушении этикета, когда наместник сам бросает свою жену в темницу!

Острые ушки Шаха забавно порозовели.

– Теперь, зная, что ты не собиралась меня отравлять снова, мне трудно подобрать оправдания своим действиям.