Стекающие потоки моей крови ослепительно засветились, впитываясь в зеркальную гладь.

Внутри как будто запульсировала тень.

Отражение пошло рябью и вдруг пропало.

В ту же секунду Карнеон, лежащий на алтаре, вдруг завибрировал, загудел.

– Мировая материя рвётся, – прошептал Мариан, бледнея. – Это… безумие!

– Заткнись и следи за щитом! – рявкнул Шайтар, и его рука легла на рукоять меча.

Но я уже не слышала их.

Рябь в зеркале унялась, но в нём отразилось не моё лицо. И даже не храм.

Вместо этого – гостиная.

Гостиная моего дома!

Просторная, светлая, с книжными полками до потолка, старым диваном в клетку и фотографиями на стенах – нашими. Моими. Земными.

И там – они.

Папа стоял у окна, спиной к присутствующим. Его руки были сжаты в кулаки так, что костяшки побелели. Я знала этот жест – он так делал, когда сдерживался, чтобы не взорваться от весьма неприятного коктейля эмоций.

Мама – на диване: плечи сгорблены, лицо мокрое от слёз. В руках мамочка держала моё фото в рамке, то самое, где я в выпускном платье, с глупой улыбкой и распущенными волосами.

А рядом с мамой… Шалара.

Она сидела, обхватив себя за плечи, дрожащая, как осиновый лист. В её глазах – не хитрость, не злоба, а ужас. Глубокий, животный. Она смотрела на пол, будто боялась поднять глаза и увидеть, что её ненавидят.

И вдруг – голос со стороны барного уголка.

– Значит, ты – не наша сестра?

Пусть я не видела говорящего (портальный выход был сфокусирован на маму), но его голос узнала его мгновенно.

Саша. Старший брат.

Голос звучал как всегда твёрдо и уверенно, но с каким-то новым для меня окрасом – болью.

– Ты подменила её...

– Точнее, выбросила в свой проклятый мир, заменив собой, – мягко добавил Богдан, и я вздрогнула, потому что знала: когда Богдаша так начинает говорить – пора искать пятый угол!!!

Вместе с тем улыбнулась.

Они не верили Шаларе.

Или… верили, но не могли простить.

Я видела, как мама подняла глаза на Шалару и прошептала:

– Где моя Лара? Где моя девочка?

Шалара не ответила. Только закусила губу до крови.

– Она жива, – выдавила наконец. – В другом мире. Должна быть жива. – И тут её голос дрогнул. – Мой муж не сможет ей навредить, потому что у вашей дочери нет того, чего он хочет. Чего требовал от меня…

– Что он требовал?! – вдруг выкрикнула мама, вскакивая. – И откуда ты знаешь, что он не навредит моей малышке?! Ты пришла… ты с самого начала нам врала! Делала вид, что ты – Лара! Как нам тебе верить сейчас?! Как ты… как ты могла?! Зачем?!

– Потому что я жаждала этого! – вдруг закричала Шалара, вскакивая тоже. – Я хотела быть любимой! Хотела, чтобы меня обнимали! Чтобы меня не били за кривую строчку! Чтобы кто-то сказал: «Ты – чудо!» – Она задохнулась, схватившись за горло. – А у неё… у неё было всё! Даже братья, которые защищают! Даже отец, который не считал её штучным товаром!

Тишина.

Папа медленно обернулся.

Его глаза – мои глаза – смотрели на Шалару не с ненавистью.

А с болью.

– Ты думала, мы не заметим? – тихо спросил он. – Что не почувствуем? У Лары… у неё в голосе всегда была нежность, а во взгляде дерзкая преданность. А у тебя – только страх. И от этого я впервые в жизни готов лезть на стенку от собственного бессилия! Ведь те, кто поселил этот животный страх в тебе, сейчас рядом с моей… – папа запнулся, но нашёл в себе силы продолжить: – с моей малышкой.

Шалара опустила голову.

Слёзы капали на пол.

– Простите… – прошептала она. – Я не хотела… Я просто… хотела жить.

И в этот момент зеркало затрещало.

Я будто очнулась, вспомнив, для чего разорвала материю!

Словно откуда-то извне пришло понимание, что магический щит Элерона вступил в диссонанс с тёмными эманациями божественной искры, которая мне досталась по наследству от Кары.

Он стал сильно вибрировать, сопротивляясь давлению.

Ветер поднялся прямо внутри храма, пускаясь в завихрения.

– Лара! – крикнул Шахрияр, хватая меня за плечо. – Поспеши! Или же оборви связь! Попробуем в другой раз.

Но я не могла этого сделать, потому что чувствовала: другого раза не будет. Больше открывать портал подобным образом ни в коем-случае нельзя.

Я смотрела на них – на свою семью – и страх навсегда потерять их окутывал моё сознание своими ледяными щупальцами.

Даже не подозревая, как мне тяжело в данную секунду, мама шагнула к Шале и… и обняла её.

– Не плачь, детка, – прошептала самая ласковая женщина в мире, мягко поглаживая Шалару по волосам. – Всё у тебя будет хорошо. Надо только научиться дарить окружающим доброту и любовь, и тогда твои люди найдут тебя.

Шалара вжалась всем лицом в изгиб шеи мамы и зарыдала – впервые, наверное, за всю свою жизнь по-настоящему. Громко. С надрывом.

А я…

Я улыбнулась сквозь слёзы, понимая чувства своей похитительницы. Ей в самом деле было непросто расти среди упырей, которые только били её, либо использовали в своих мерзких целях.

– Пора, – решительно дала отмашку Дюри, отрывая правую руку от зеркала. – Шайтар, действуй быстро. Шалару сразу толкни сюда, чтобы она не устроила бедлам со своими способностями. Шах за ней присмотрит. – Я посмотрела на Шиариса и попросила: – Милый, только осторожно. Пусть эта зараза здорово накуролесила, но…

Шах усмехнулся.

– Мне не на что жаловаться, малышка. Наоборот, мы с Альтаиром решили дать Шале шанс только потому, что её поступки и действия привели к нам потомков самой Кары Небесной. Я так и вовсе счастлив…

– Голубки, – поторопил нас, разминающий шею генерал Дюри. – Хватит ворковать. Надо быстрей захлопнуть разрыв, пока он ещё где-нибудь не открылся, и к нам не повалили злобные нуары.

Жрец за нашими спинами траурно взвыл, заламывая руки.

– Шай, – бросила последнее предостережение. – Сначала спроси родителей и братьев, хотят ли они оставить прежнюю жизнь… Не тащи их насильно. И обязательно скажи, что я счастлива на Элероне, как никогда… И…

Дюри осторожно коснулся моего лица, стирая солёную дорожку слёз, которую я даже не заметила.

– Я понял. Не плачь, Аштари. Продержись. Не хочу остаться в твоём мире.

Я кивнула, сдвигаясь так, чтобы Шай сумел протиснуться в напольное зеркало. При этом держалась левой рукой за раму, чтобы не потерять контакт с порталом.

Дальше началось сущее безумие.

Едва Дюри оказался по ту сторону зеркальной глади, в гостиной резко изменилась атмосфера.

Шалара, увидев знакомое лицо из своего беспросветного прошлого, истерично закричала, хватаясь за маму.

Что меня поразило: она не спряталась за ней, а наоборот, затолкала себе за спину, принимая весьма агрессивную стойку.

Зашипела… оскалилась, хотя её порядочно трясло от страха.

Папа и братья, которые моментально сообразили, что происходит что-то из ряда вон, и быстро, по-военному, перегруппировались, могли здорово намять бока Шайтару, несмотря на то, что его физическая сила, как нага, превышает человеческие возможности. Но он один! А их – четверо!

Мы переглянулись с Шахом, и он тут же решительно сделал шаг в портал.

А в гостиной на Шайтара уже накинулись мои братья, от души наминая ему бока.

Дюри пытался сказать хоть слово, но Шала так дико кричала: «Он заберёт меня! Заберёт на Элерон! Отец убьёт меня! УБЬЁТ!!!», что у моих братишек разум помутился.

Нет бы подумать: «Может, этот тип вернёт нам нашу сестру?»

Куда там!

«А ведь Сашке почти двадцать восемь! – покачала я головой, цепляясь за раму зеркала. – Ни ума, ни девушки, ни совести! И Богдан с Вовкой туда же! Повторяют за старшеньким, как безголовые!»

А в гостиной светопреставление набирало обороты.

Мама оттащила Шалару подальше от клубка тел.

В драку втянули Шахрияра, хотя он призывал всех успокоиться. Говорил, что я стою по ту сторону портала и…