— А какое у вас воинское звание было?

— Срочную службу окончил младшим лейтенантом, так как у нас была военная кафедра. Ну и на войне дослужился до старшего лейтенанта. Это примерно штабс-капитан по-вашему.

— А ощущение, что беседуем с каким-то профессором.

— Наши общества очень сильно различаются. Ваше общество — гипоинформационное, то есть информации крайне мало. Обычный наш среднеобразованный человек забыл больше, чем ваш профессор будет знать за всю жизнь. У нас общество гиперинформационное. То есть нам мгновенно по запросу доступна любая информация на любую тему.

— Невозможно это представить. Это же какие возможности…

Я пожал плечами:

— Всё зависит от человека.

Фон Валь продолжал вертеть в руках Макаров:

— Надо же, какой удобный и маленький.

— Но если вернуться к главному, — продолжал тереть виски Плеве, — что будет дальше?

— Для начала хочу понимания в другом вопросе — что вы сейчас говорите не с городовым, а с человеком из другого времени и реальности. Поэтому я буду говорить просто, как есть, без чинопочитания и всего такого.

Плеве скривился и махнул рукой:

— Да оставьте! Какие чины! Скажите, что будет дальше?

Я посмотрел на них с некоторым сожалением. Ведь это действительно удар — все их усилия, труд всей жизни и жизни их предков из-за какой-то подзалупной плесени пойдёт прахом. И не только их жизни, но и жизни их детей и последующих поколений людей, которые всё отдали на благо своей страны.

— Вы все умрёте.

Наступила гнетущая тишина. Плеве посмотрел на пистолет в руках Валя. А я отошёл и достал одну из толстых папок по периоду 1904–1907 года, достал несколько первых листков и протянул им. Плеве буквально вцепился в него. После того как начал читать, взгляд его переходил с одной строчки на другую, пока не нашёл свою фамилию.

Хотя список там начинался с 1878 года — террористических актов, совершённых «революционерами» из «Земли и Воли».

«Только за один год (с октября 1905 года) убито и ранено 3611 государственных чиновников. К концу 1907 года число чиновников, погибших и искалеченных боевиками, превысило 4500 человек. К этому нужно добавить 2180 убитых и 2530 раненых частных лиц.

С января 1908 по май 1910 года отмечено 19957 терактов и экспроприаций, в результате которых погибли 732 должностных лица и 3051 гражданин, а 1022 чиновника и 2828 частных лиц получили ранения. Всего за 1901-11 гг. этот период террористами было убито и ранено около 4,5 тыс. государственных служащих различного уровня. "Попутно" было лишено жизни 2180 и ранено 2530 частных лиц. В общей сложности в 1901-11 годах жертвами террористических актов стали около 17 тыс. человек.»

На Плеве было тяжело смотреть — он смотрел в одну точку, руки его мелко тряслись. Фон Валь выхватил листы, ища свою фамилию, но не нашёл. Его можно понять — вся верхушка Империи была уничтожена, все, кого он знал. Я молчал, они тоже молчали — оглушённые этими цифрами.

Надо отдать должное — мужики сильные, серьёзные. Первым в себя пришёл Плеве.

— Как это возможно? Как это произошло?

— Это война.

— Кого с кем?! Мы же ни с кем не воюем!

Я покивал головой.

— Вот и большинство ваших современников так думают. Что является фатальной ошибкой. Большинство так ничего и не поняли. Жил человек, жил и умер, не приходя в сознание. Но если трезво смотреть на вещи и взглянуть внимательно, то вы увидите потери военного времени — не так ли, Виктор Вильгельмович?

— Да, безусловно. Но вы не ответили на вопрос — с кем мы воюем? С террористами? С теми, кто их спонсирует?

Я кивнул.

— Это лишь верхушка айсберга. Вообще, это долгий разговор — надо встречаться и обсуждать всё поэтапно. В противном случае, боюсь, мы только запутаем дело.

— Так надо же немедленно доложить императору! — вспыхнул фон Валь.

— Ни в коем случае. Вы хотите, чтобы нас приняли за сумасшедших?

— Но мы же вас не принимаем!

— Очень на это надеюсь. Но идти к Николаю пока рано, да и не в том мы все положении сейчас. Ну, смотрите: вот вы, Вячеслав Константинович, сейчас в некоторой немилости после этих еврейских погромов — вас немного отстранили от дел МВД. По какой причине попали в немилость вы, Виктор Вильгельмович, я не знаю, но вас сейчас снимают с поста градоначальника столицы и отправляют заведовать каким-то институтом благородных девиц, потом назначат Виленским губернатором. А вы нужны здесь, — я постучал пальцем по столу. — На ваше место назначат этого… забыл фамилию, кавалериста, лошадника. Который будет воровать как не в себя. Он на строительстве Троицкого моста столько украдёт, что говорить страшно — в итоге ему дадут пинка под зад и отправят на почётную пенсию. А надо бы на нары с конфискацией имущества. Там ещё история с яхтой будет — то ли он её украл, то ли в качестве взятки ему её дали. И с кем мне работать? Вот с этим, что ли? Понимаете? С такими картами на руках нельзя никуда идти. Да и не с чем пока.

Из чиновников как будто выпустили воздух. Да, тяжёлый у них сегодня день — а то ли ещё будет?

— Но не стоит отчаиваться. Я вот тут кое-что подготовил. Но в начале хочу сказать, Вячеслав Константинович, — если получится, примените всё своё влияние, чтобы оставить Виктора Вильгельмовича на своём посту. Я понимаю, что это какие-то великосветские разборки, и хотят просто поставить своего человека на жирную должность, но Виктор Вильгельмович нужен здесь. Вместе мы сможем противостоять этому.

Плеве молчал и кивал головой.

— А вас так или иначе сделают министром МВД, — я почесал под глазом, — правда, это проклятая должность, и люди там больше двух лет не живут, — усмехнулся я. — Но это можно поправить. У нас есть несколько лет до начала войны — можно многое успеть.

— Да что за война такая — с кем?!

— С Японией.

— С Японией?!

Удивлению чиновников не было конца.

— Формально с Японией, реально — с Великобританией.

— Вот как. А из-за чего?

— Как из-за чего? Посмотрите на карту.

Мы подошли к большой карте мира.

— Мы сейчас тянем железную дорогу во Владивосток — что это означает? В первую очередь, что мы сможем перебрасывать неограниченное количество войск на Дальний Восток. Это уже автоматически означает войну. Потому что тогда мы сможем контролировать Китай и Корею — то есть получим незамерзающий порт. Понимаете?

— Господи… ходили слухи, но никто всерьёз не воспринимает.

— Вот — одновременно и начнётся война на море и война в тылу, которую развяжут международные террористические организации. А по поводу того, слухи не слухи, — так это должна контрразведка работать и агентура в Японии, которой, я полагаю, нет.

— Но мы победим?

— А вы как думаете?

— Япония — это же пшик! Подгоним Тихоокеанскую эскадру, и им конец — раскатаем в блин! — фон Валь ударил кулаком в ладонь.

— Это нам конец. Эскадру потопят, а войну мы проиграем. Ну, почти проиграем.

— Это невозможно!

— По нам ударят с тыла — вы видели цифры потерь? Вот это война, — потряс я листком. — Выбьют всё руководство страны. А по поводу Японии — ещё раз говорю, что всё, что говорю вам я, должны докладывать люди из контрразведки. Япония — это просто пехота, которой будут воевать европейские державы. Японских флотских офицеров обучали голландцы в Голландской же военно-морской академии в Нагасаки, японскую армию создали и обучали французы, для чего в Японию были отправлены три французские военные миссии. Корабли для японского флота создали и построили британцы, высшие посты в правительстве Японии заняли люди, закончившие Лондонский университет по специальной программе.

Кроме того, мы не контролируем флот. Он предаст ещё до войны.

— Как это?! — в два голоса спросили раздавленные информацией полицейские.

— Прадедушка Николая, Николай Первый, потопил весь свой флот — и это его спасло. Вот если бы наш Николай потопил весь флот перед началом войны — глядишь, и вничью сыграли бы. Ну что вы так смотрите? Вы лучше сюда посмотрите — вот эта вся полка посвящена русско-японской. Вернее, не войне — мне это мало интересно, а саботажу на флоте. Мы фактически не контролируем флот — рычаги влияния находятся в другом месте. Ну и, кроме того, часть аппарата жандармерии и правительства точно так же играют против нас.