Разумеется мы все были люди взрослыми и сюрпризы не любили. То есть мы сидели втроем и думали, прикидывали как лучше сделать, чтобы мое повышение было максимально быстрым. Их это тоже заботило. Например этот проект полиции которые они предложили Государю был ключевым. И как только они его проведут, сами получат нехилые награды и повышения. Ну и околоплавающие заодно.

В общем решили поступить так. За дело инкассаторов дали мне Орден Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Дело Ульянова и их ячейки террористов социалистов оценили по выше. Но поскольку все засекретили, то рескрипт о награждении был уже тайным. В итоге за дело Торнтона, как я называл его, выдали мне Орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом. Что автоматически означало личное дворянство. В итоге чином я сравнялся с Савельевым, получил Титулярного советника. Сейчас это было максимум возможного.

Была открытая и закрытая часть награждений. В целом я знал что будет происходить. Мы это тоже обсуждали. Как и просили я заблаговременно подал бумаги на всех участников последних безобразий. Так что собралась не маленькая такая толпа, для чего выделили целый зал для приемов.

То что спасские были в шоке ничего не сказать. Все старшие во главе с Фомой несколько раз ко мне подходили в непонятках. Все думали что это ловушка, какой то подвох, что их готовятся арестовать. Пришлось немного приоткрыть карты. Так и так.

— Тебя же видели в больнице? Ну вот. После, меня допрашивали что и как, вот и выплыло все на верх, Фома. Да ты не менжуйся, все нормально будет. Ты же теперь купец, предприниматель. Вот и готовься входить в общество. Дадут медаль тебе и денег, грамоту какую. Может почетного гражданина получишь.

Братва только головой крутила не веря.

Так и получилось. Особенно сильный удар был по дамскому обществу Лавры. В первую очередь это Катерина и Марфа. Естественно я их тоже внес в списки. Поэтому готовились, шили платья. Марфу я лично за руку водил к Мохову. Удивительно как некоторые люди раскрываются в своей среде. Но при виде больших людей или чего-то нового грандиозного совершенно теряются. Так и Марфа Владимировна Новикова потеряла дар речи, когда лично фон Валь повесил ей на грудь весьма не маленькую кстати на ее красивое черное с бархатом платье из новой коллекции золотую медаль за усердие. Она потеряла дар речи. Но в итоге все таки собралась и сделала все как положено. Позже пришедши домой — а жила она сейчас в роскошных для этого времени, вернее для Лавры покоях покойного управляющего Мухина, где раньше жил Крутов. Марфа зашла, закрыла за собой дверь, оглядела себя в большое зеркало и тут ее отпустило. Она села на кресло и разрыдалась. У нее случилась буквально истерика от всего произошедшего. От этого собрания, от красоты бального зала, где она побывала впервые, от вида начальства. Но главное от столь стремительного роста и признания ее заслуг. Несмотря на жесткость и в чем-то жестокость, в глубине души это была ранимая чуткая женщина. На долю которой выпало не мало бед и испытаний. Она то и дело терла глаза уже мокрым платком до сих пор не веря во все происходящее.

Очень многие из полицейских, кто участвовал в деле инкассаторов, получили золотые медали. Иван, братья Фроловы и другие подросли в чинах. Савельев тоже получил свое. Он сейчас плотно работал с фон Валем, был уже в его команде. Работали над моим проектом центра подготовки. Он получил Орден Святого Станислава 3-й степени (без мечей). Естественно он ожидал повышения по службе, после завершения строительства и начала работы этого центра. Проект был большой и значимый, за которым следили многие, в том числе и Николай.

Братва, в частности Фома и Аристарх получили золотые медали. Что для них как купцов означало перевод в следующую гильдию. Это было важное и серьезное продвижение. Большинство получило серебряные медали. Но некоторые по совокупности заслуг, в частности за спасение погибавших, получили золотые медали за усердие. Фон Валь надо отдать ему должное действительно постарался и не забыл никого. Пол лавры стояло рядами в зале. А фон Валь сверяясь со списком ходил и прикалывал медали. Наверное это было первое в таком роде массовое награждение. Но в целом для администрации это не было удивительным. Сами они естественно себя не забыли и за наши дела тоже себя наградили. Не без этого, ну да мне не жалко. После награждения многочисленные экипажи отправились обратно в Лавру, где нас всех ждал грандиозный банкет.

Конец января. Мелкая погода, холод, метет, снег не успевают расчищать. Я сидел у камина, наслаждался теплом и рассматривал приглашение на аудиенцию к Императору. Вздохнул.

Ну вот я и подошел к черте. Первым испытанием была встреча и раскрытие перед фон Валем и Плеве. В тот раз все прошло хорошо. Сейчас предстоит более серьезная задача. Причем если честно, я больше боялся Аликс чем Николая. С ним скорее всего мы найдем общий язык. Но вот Аликс это совсем другой разговор. А то что она останется в неведении совершенно исключено. Разумеется она должна быть посвящена, причем чуть ли не в первую очередь.

Существует идиотская версия, что Николай был каблуком. Разумеется это дурь и часть той гигантской программы по очернению, которая началась уже в начале его правления и не заканчивается до сих пор.

Из той же оперы лицемерные заплачки про «прекрасного семьянина». Не был Николай II никаким прекрасным семьянином. Семья для него была делом десятым. Да, по темпераменту голым на четвереньках по Копенгагену — как один из его августейших родственников — не бегал. Но жену сразу изолировал от участия в политической жизни, а сына воспитывал в строгости — как наследника престола. И то и другое было династическим стандартом в России и во всем тогдашнем мире. С Александрой Фёдоровной царь мог не видеться по полгода и даже не разговаривать по телефону (под предлогом, что не любит этот вид общения). Письма писал — вежливые и милые, на английском языке. Письма находящегося в прекрасной физической форме 40-50-летнего мужчины к не очень здоровой и рано постаревшей 40-50-летней жене. «Милая, незабвенная Аликс. Прошла ли инфлюэнца у нашей младшенькой? Всё время думаю о вас. Бог даст, в конце зимы приеду и обниму. Соскучился невероятно».

А если вернуться к Императрице, то главным приколом является то, что Алиса была по воспитанию и симпатиям не немкой, а англичанкой. Она ближайшая родственница Виндзоров, воспитывалась при английском дворе, с Николаем переписывалась на английском. Германскую империю, как и все Гессенские, ненавидела люто. А что самое интересное, английского короля она в интимном кругу называла "Наш Друг", писала Николаю: "Наш Друг советует начать наступление в августе." А английские прикольщики письмо "расшифровали" так: "Друг это Распутин, от пялит царицу на рояле и приказывает ей, когда наступать русской армии. Вот до чего дошёл распад гнилой империи. У последней черты!" Люди верили. Кое-кто и сейчас верит. Целка это большая вещь в пропаганде. Подарок. Поэтому мужики и любят. Хотя чего хорошего — опыта нет, кровища. Зато что ни сделаешь, все хорошо. Спели бониэмовскую песенку, непуганый идиот до седых волос будет под "Распутина" прыгать. Переписку Георга V и Николая II у нас опубликовали через 80 лет, в 1997. "Распутин" это же король Великобритании. В переписке Александры Фёдоровны употребляется слово "Друг". Друг — это личное семейное название для Георга — его оба адресата знали с детства. Александра Федоровна например пишет: "Я получила письмо от Торы, т. Елены и т. Беатрисы, все шлют тебе горячий привет и глубоко тебе сочувствуют. Они пишут то же о своих раненых и пленных (в Германии), ту же ложь повторяют и им. Они говорят, что наибольшей ненавистью пользуется Англия. Судя по телеграммам, Джорджи сейчас во Франции, посещает своих раненых. Наш Друг надеется, что ты не останешься слишком долго так далеко".