Со своей стороны мне тоже нужно было отобрать группу молодых людей, но эти уже должны были решать проблемы. Их я готовил особо. Пока занимались в лавре. Нож, пистолет — вернее, револьвер — показывал им удавку и другие способы. Из практики у них только были регулярные вылазки с боксёрами на драки с местной гопотой. В остальное время работали в моей личной охране и посыльными. Также одной из задач у них была вербовка среди заводской и рабочей молодёжи — для этого и ходили драться, смотрели на поведение. Если люди хорошо себя показывали, то предлагали работать на Прокопа — он был молодёжным лидером, его знали все. Меня же среди них знали только по слухам, так как реально я мало с кем пересекался. Подросткам этим выделяли потом что-то типа общежития, потому что у многих родители пили, и дома жить было тяжело. Потихоньку я начал задумываться о строительстве настоящего общежития. Сейчас у меня в распоряжении завод «Ткачи», как мы его переименовали после захвата. С ним дело тянется до сих пор — уже отправились на тот свет самые бойкие, в том числе и пара адвокатов, которые не поняли, с кем имеют дело. На данный момент процесс разборок подзатих, но я знаю, что англичане начали копать — наняли даже частного сыщика, который теперь отдыхает на Митрофаньевском. Потихоньку мы обрубали все концы.

Разумеется, после перехода предприятия ко мне начались кардинальные изменения — в первую очередь трудоустроили кучу нашего народа в охрану, создали нормальную службу безопасности. Уже отловили несколько агитаторов за «советскую власть». Придумали новый способ — проводили гражданина до трущоб, затем быстро и жёстко били. После пары ударов дубинкой выясняли, кто заплатил и подослал — после этого уже забивали, но не до смерти. Отбивали почки, разбивали голени, щиколотки. Делалось это отчасти в назидание остальным, так как слухи о таком расползаются очень быстро, в том числе и до нанимателей — потом становится сложно искать новых. И другая причина — ораторы, агитаторы, в отличие от бойцов, товар штучный и достаточно ценный. Поэтому решали вопрос жёстко, но без смертоубийств, навсегда отбивая желание к подобной деятельности. А после того как подняли зарплату и уменьшили рабочий день, добавив нормальные перерывы, заполучили себе верных сторонников в среде рабочих — они-то хорошо помнили, как англичане выжимали из них все соки. После этого снова поползли слухи. Рабочие получали хорошо — например, значительно больше, чем та же полиция. Для детей рабочих сделали скидки в атлетические клубы. Так что всё шло хорошо. Кстати, после этих залётных агитаторов и ввели пропускной контроль — получилось не сразу, пока, скажем так, в тестовом режиме отрабатывали технологию.

Вот на такие акции я и гонял молодых — пусть учатся и привыкают. У них впереди ещё много работы. Теперь им предстоит кое-что посерьёзнее. Правда, сейчас почти все люди отвлечены на подготовку к большому делу.

Вообще у детей сейчас нет детства, особенно у низших классов. Они сразу начинают работать — жизнь у них непростая. Поэтому сложилась достаточно интересная ситуация. У наших — «Спасских» — такое название сложилось как-то само, причём так называли и детей, и взрослых, кто был связан с деятельностью лавры и работой на меня — так вот, получилось так, что у этих детей и подростков появились деньги без необходимости работать на производстве. Конечно, их было немного, но это было очень важно — свободные деньги формируют людей совершенно иначе. Насколько я помню, первое такое поколение появилось после войны в США, и это поколение и формировало новую культуру. Наши босяки пока, конечно, никакой культуры не формировали, но было интересно, к чему это приведёт. Они становились самостоятельными, не нуждались в мамкиной сиське и не зависели от отца или начальника производства.

Первый снег в этом году выпал рано — понятно, что скоро растает. В городе было чисто и свежо, к обеду, правда, от этого не останется и следа. К сожалению, просто погулять по городу до этого почти не получалось, да и сейчас тоже выбрался по делам — решил проинспектировать деятельность Большого, чьё предприятие уже приносило значительный доход. Причём Большой потихоньку начал втягиваться в богемную жизнь, так как поставки шли в основном на флот да в высший свет и богему. Естественно, им было всё равно, кто продаёт, зато мне не всё равно… Разумеется, люди Большого вели списки основных потребителей белого порошка из высшего общества и творческой богемы. Это один из крючков контроля представителей знати в случае возможных конфликтов. Тем же самым занимался и Гриня с его весёлыми домами. Что Большой, что Гриня с помощью собственных бригад и людей Панкрата вели настоящую уличную войну за ресурсы. Но старались это делать максимально тихо, чтобы не выносить сор из избы, а вернее — покойников. Поначалу были промахи — чтобы проломить череп молотком, ума и таланта не надо, а чтобы спланировать операцию по тихому устранению человека или тем более его захвату, тут уже нужны способности. Я постоянно давал своих людей, которых постепенно становилось больше. Это был мой собственный отряд, куда попадали самые лучшие. Они уже сейчас были не только отличными стрелками, но и думать умели.

С молодыми легко работать — не знают жалости, угрызений совести, не склонны к эмпатии, крепкая память и быстрая реакция. Полиция смотрела на это сквозь пальцы главным образом потому, что заявлений практически не поступало — то есть мирные жители не страдали. Разве будет писать жулик, что у него хулиганы малину отняли? Нет. Так же и тут — вламывались, избивали, выгребали всю кассу, строили персонал, власть над домом терпимости переходила к другому собственнику. После первых промахов руку набили, и дело пошло.

Фактически вся торговля кокаином и проституция уже была подчинена нам. Если с наркотой понятно — задача была встать на контроль, чтобы знать, что куда и сколько идёт, а главное — чтобы на рынок не влезли иностранцы. С проституцией было сложнее — это в бульварных романах всю эту тему романтизируют. А в реальности существует такая штука, как детская проституция — мужская и женская. Всю историю лидером по детской проституции была Англия — там родители сами продавали своих детей. В России, конечно, не так, но это была большая проблема. И решить её сходу было нельзя, поэтому я и старался брать тему под контроль, чтобы иметь над всем этим власть и постепенно разбираться с этим.

Но, как всегда, не всё так просто. Педофилия и религиозные секты — это синонимы, что в этом времени, что тем более в будущем. Как правило, именно через подобного рода инициацию люди вовлекаются в систему. Если вы знакомы с делами Эпштейна, МК-ультра и подобными, то понимаете, о чём речь. Современный крупный политик не может не быть педофилом — таковы правила на высших посвящениях масонской религии. Там же и человеческие жертвоприношения, и ритуальный каннибализм. Про обязательный гомосексуализм я и не говорю. И вишенка на торте — это детские ритуальные убийства.

Тут тоже всё это есть, но пока не в таких масштабах. Главное — контролировать это, а там через все эти ниточки и можно будет выходить на заказчиков. Тема очень тяжёлая и опасная — гораздо больше, чем наркотики. Пока в разработке новые корпуса на территории завода, в том числе и жилые, для детей и подростков. Потихоньку будем выдёргивать их из этой темы и пристраивать к делу, давать образование.

Вторым делом был просмотр коммерческой недвижимости — дело в том, что мы достигли предела делопроизводительности. Не хватало ни помещений, ни работников. Все буквально зашивались. Фома уже не раз приходил жаловаться. Откладывать было нельзя. Но во всём этом был нюанс — сейчас активным образом шла подготовка к рейдерскому захвату фабрики Торнтонов. А это, по сути, целый город в городе. За счёт этого я и планировал решить все задачи по размещению нашей организации, которая крепла и росла день ото дня.