— Ну что, больной, как себя чувствуете?

— Вашими молитвами.

Доктор только вздохнул.

— Кстати, вы так и не представились.

— Действительно, меня зовут Алексей Васильевич Перфильев.

— Очень приятно, меня зовут Андрей.

— Вспомнили?

— Да, ваша Леночка, — я выделил слово «ваша», от чего доктор как-то неуверенно пошевелил головой, — делает просто чудесную настойку. Как выпил, так сразу же вспомнил.

— Спирт что ли?

— Господь с вами, Алексей Васильевич, травки какие-то медицинские, знахарские.

— С вами решительно невозможно.

— Ну от чего же. А вы доктор какой практики?

Доктор сразу приосанился.

— Я выпускник военно-медицинской академии, хирург. А тут прохожу практику.

— Отлично, думаю, впереди вас ждёт блестящая карьера.

— Опять смеетесь?

— Ни в коем случае, я же слышал, как вы чётко меня препарировали: то, сё, необычные следы, военный и прочее.

— И что, я прав?

— В целом да.

— Расскажите?

— Доктор, есть вещи, которые лучше не знать. Я благодарен вам за лечение, и, вообще, возможно, у меня к вам будет дело и не одно, но об этом позже.

— Ни в какие незаконные махинации я, милостивый государь, влезать не собираюсь!

— И это совершенно правильное решение. Нет, у меня к вам будет дело по медицинской части.

— Вы сведущи в медицине?

— Нет, но есть кое-какие идеи, о воплощении которых можно было бы поговорить, но позже. О! А вот и обед несут.

Почти сразу после обеда пришёл какой-то новый городовой, как он сам отрекомендовался, Иван Кузьмич Сычёв. Крепкий мужик под тридцать, хотя в этом времени почти все выглядели лет на десять старше своего реального возраста. Ещё я запомнил фамилию Сычёв. Двери тут закрываются неплотно, и я слышал, что этот Сычёв пытался расследовать убийство своего коллеги.

Лена принесла мне новую одежду, как будто она её здесь в больнице взяла. Я переоделся. Ощущения, конечно, были очень странные, словно в театральной постановке участвую — надо привыкать. Главное, пока видел только добро, может, повезло, но все окружающие люди старались помочь, даже менты местные. Попрощавшись с Леной, я направился к выходу, сказал ей, что как только будет возможность, приду к ней в больницу. Хотел окликнуть доктора, но решил — ещё не время. Кивнул всем на прощание и вышел в новую жизнь.

Пока шли, познакомился с Иваном — мужик показался мне толковый, обстоятельный. Крепкий, высокий, бородатый, с сильным, сухим рукопожатием, с сеточкой морщин вокруг глаз. Кстати, все на меня косятся, что я без бороды и усов — как дворянин среди нижних чинов — не принято. Думаю: отращивать или продолжать держать форс? Надо же как-то выделяться.

— Слушай, я тут краем уха слышал, что одного из ваших убили?

— Да, две недели назад, во время обхода.

— Зашел не туда?

Фёдор глянул на меня подозрительно:

— А ты откуда знаешь?

Я улыбнулся уголками рта:

— Так что тут знать — вы чем занимаетесь, обходите улицы, следите за порядком, вот он, скорее всего, и зашел не туда, увидел то, что видеть не стоило.

— Ну… да, резонно. А ты не в следователях был?

— Господь уберёг.

— Это верно — работа тяжелая, неблагодарная, но интересная. Да и оклад повыше.

— Сам хочешь?

— Пошел бы, — он потёр щёку, — да кто меня возьмёт? Если выслужиться только, чтобы заметили.

— Поэтому ищешь, кто его убил?

— И об этом знаешь! А говорили — убогий в беспамятстве.

— Нарыл уже что-нибудь? — я проигнорировал его реплику.

— Да, есть зацепки, — не стал он откровенничать.

— Сенная небось? Шпана местная?

— Ну а кто ещё. Они, да только бесполезно это всё. Там такое болото — даже если поймаешь, ничего не докажешь.

— А раньше чем занимался?

— Служил в пехоте.

— Так ты лично хорошо знал убитого? Друзьями были?

— Не, знакомыми хорошими — так общались, но друзьями не были.

— А этот Леващенко покойный с деловыми плотно общался?

Иван хмуро посмотрел на меня:

— Об том я не знаю.

Я решил перевести тему:

— Женат?

— Померла. Третий год уж один.

— Не нашёл никого?

— Да кто за городового пойдёт…

Так за разговорами потихоньку дошли до участка, или как тут говорили — околотка. Участок находился на первом этаже и занимал почти весь нижний этаж. Внутри было довольно шумно, сновали люди, в приёмной сидели какие-то бабы в платках — в общем, ментовка она и при царе ментовка, ничего не меняется. Иван провёл меня в кабинет к местному начальнику, уже знакомому мне Ивану Григорьевичу Савельеву.

— Добрый день, э-э-э… как вас по батюшке?

— Андрей Алексеевич.

— Ох ты, батюшки! Может, и фамилию вспомнили?

— Андреев моя фамилия называется.

— Замечательно, просто замечательно. А я вот уже и ориентировку вашу направил по всем частям, но, увы, говорят — не пропадало у них таких военнослужащих. Может, вы ещё припомнили, откуда свалились на мою голову?

— Так вестимо — из сарая этого.

— Тьфу ты, пропасть! Ладно, с этим разберёмся. Карточку надо вашу сделать фотографическую, чтобы по картотеке вас проверить.

— С удовольствием.

— Значит, не боишься? — Савельев строго посмотрел на меня.

— А чего мне бояться — я человек мирный, богобоязненный.

— Ладно. Скажи, как жить дальше думаешь?

Я посерьёзнел, уставился на минуту в одну точку, пожевал губами:

— Не знаю пока. Может, к артели какой прибьюсь — деньги нужны, жильё.

Савельев испытующе посмотрел на меня:

— К нам пойдёшь? Нам люди нужны, ты вроде не дурак, хоть и придуриваешься.

— Пойду, отчего не пойти. Вы ко мне с добром, так и я в долгу не останусь.

— Ну вот и хорошо, — Савельев потёр руки, — вот тебе бумага, перо, пиши, стало быть, прошение о приёме в полицию.

— Тут это…

— Неграмотный?

— Грамотный, но пишу с ошибками.

— Ничего, тут не Государственная дума — разберёмся.

Я даже немного занервничал, как на экзамене, когда боишься опозориться. Так же и тут — чёрт бы побрал все эти ери, яти, фиты и прочие подвыверты. Ставя, где как я полагал, и точечку, и твёрдый знак на конце, с горем пополам вывел:

"Прошу прінять меня въ ряды Санкт-Петербургской полиціи на должность рядового городового. Я, крестьянин Андрей Алексеевич Андреев, двадцати восьми летъ, окончилъ сельскую школу, служилъ въ арміи, холостъ. Здоровье крепкое, работать готовъ добросовестно."

Возраст я, конечно, занизил — выглядел я моложе лет на пять, а то и побольше, если сравнивать с местными, так что должно прокатить.

Савельев взял листок, пробежал глазами, поморщился:

— Значит, крестьянин?

Я пожал плечами.

— Не похож ты, брат, на крестьянина, совсем не похож.

Я снова пожал плечами — что тут скажешь.

— Но то не моё дело, крестьянин так крестьянин, — и прихлопнул мою бумаженцию ладонью. — Хотя лучше перепиши и замени на мещанин — так лучше будет. По-хорошему тебе надо в полицейскую часть идти, но поскольку документов у тебя нет, то и говорить там с тобой не станут. Этот вопрос я улажу, но помни — беру тебя на испытательный срок, в три месяца, смотреть буду в оба, чуть что — пойдёшь на улицу.

— Справедливо. А с документами как — получится выправить?

— Ишь, резвый какой, посмотрим, может, и получится.

— А жить где?

— Вот! Хороший вопрос. Поселим мы тебя в полицейской казарме — неженатые и новенькие у нас обычно там селятся. Наше на Лиговке находится. Ставлю тебя в пару с Сычёвым — он сотрудник серьёзный и опытный, покажет тебе, как всё у нас устроено, будете патрулировать с ним первое время.

— А аванс?

В ответ Савельев только покачал головой — типа, вот же наглец.

— Получишь. Пошли, форму тебе выдадут.

Я стоял и рассматривал себя в небольшом зеркале — что сказать, орёл! Выдали мне сапоги, широкие штаны, китель белого цвета, уже с погонами, фуражку с номером участка на металлической ленте и кокардой. Из оружия мне полагалась сабля, дубинка и револьвер. Но с огнестрелом я обломился — во-первых, стажёр, во-вторых, оказалось, что револьверов не хватает на всех и вручают только самым опытным. Ну что ж, будем добывать в бою. Ещё выдали свисток — ну теперь полный комплект. Можно вступать на путь борьбы с преступностью. Вытащил из ножен саблю, оглядел — я не специалист по такого рода оружию, вроде ровная, но какая-то дешёвая на вид, возможно штамповка. Ну вот, не пришлось на гражданке погулять — снова забрили, видать судьба такая. Но о судьбе будем позже думать. Иван машет рукой. Подошёл.