— Хорошо, сделаю всё. Но только кто ко мне свататься пойдёт, если я с тобой живу? Дураков связываться нет.

— Вот это правильный вопрос. Надо думать. А вообще, ты сейчас в таком положении, что сама можешь выбирать, а не ждать с моря погоды. И если послушаешь меня и решишься тоже в управляющие образованием идти, так вообще завидной невестой станешь. Хотя тут уже надо смотреть, чтобы на твоё наследство не зарились, ухарей тоже хватает. В общем, надо думать. По хорошему, офицера бы найти толкового. Ты ведь тоже пойми, я не сбагрить тебя хочу, а наоборот, чтобы у тебя сложилось всё, чтобы нормальной семьёй жила, нашла своё женское счастье. Родила ещё, ты ведь молодая, красивая.

После ужина Катерина решила выложиться и отблагодарить, как умела. А после жизни со мной умела она уже очень многое.

С самого утра всё закрутилось. Я ещё с вечера думал, как идти, в гражданском или по форме? По правилам, я должен быть по форме. Но, с другой стороны, я буду подставлять высокопоставленных чинов, так как генералам невместно с каким-то городовым дела иметь. Поэтому оделся по-гражданке, но с шиком. Как раз появился повод новое пальто выгулять. Пальто было чуть ниже колен, чёрное, приталенное и с каракулевой шапкой-пирожком. Сорочка с итальянским воротником с широким разлётом уголков, чтобы уходили под пиджак, брюки с высокой талией, в общем, я не просто одевался по моде, а создавал её. Это время было одно из самых благоприятных для мужского стиля, уже после Первой мировой всё пошло на спад, но сейчас как раз самый рассвет.

Любопытно, что в советских агитках хорошо одетых мужчин клеймили буржуями, во фраке, с моноклем и цилиндре, при этом на этих же плакатах советские выглядели как шаромыжники. Типа народ, простые люди.

В русском же мире всё было наоборот, обычные люди стремились выглядеть солидно, подражать аристократии. Таким образом достигался культурный баланс, а не разрыв.

С самого утра в Лавре была суета, что-то доделывали, подкрашивали. Типичная показуха, всё как всегда. Выехали с Пахомом пораньше. Нужно посмотреть на месте, всё ли в порядке. Пахом тоже по такому случаю приоделся. Буквально в последние дни было принято решение о переносе пресс-конференции, потому что в больнице могло мест не хватить, с помощью протекции фон Валя решили организовать всё это в одном из залов Академии наук. Так же в последний момент подключил Фроловых, чтобы организовать фуршет после пресс-конференции, пожалуй, это самая важная часть, так как именно там все перезнакомятся и пообщаются. А мне как раз и надо свести всех со всеми. По идее, должны быть люди от Николая, сам он вряд ли придёт, но Отта должен послать. Надо их познакомить с Перфильевым. Кроме того, надо познакомить фон Валя и Кулагина, да и Наума с Трошевым тоже. Приглашение всем выслали, в общем, должно всё хорошо пройти.

Встретил меня сам Перфильев с Леной.

— Ну наконец-то, хорошо, что ты пораньше приехал.

— Как у вас тут, нормально всё? Мои записки получили? Подарки начальству готовы?

— Да, да, не переживай, всё нормально, поедем в кабинет, покажу кое-что.

— Это то, о чём я думаю?

— Видимо да, это из первой партии. Я сразу должен сообщить, что результаты просто удивительные. Мы опробовали этот пенициллин на многих больных, с разными заболеваниями, в том числе и на чахоточных, как я уже сказал, результат просто невероятный, это что-то удивительное.

— Что вам нужно для развёртывания производства?

В этот момент в дверь постучались, в проёме появилась голова Аристарха, вместе с ним зашли Наум и Тимофей Трошин, куратор медицинского направления. Я махнул им рукой и указал на стулья: садитесь.

— Так вот, мы выделили немного препарата, весь он уходит на экспериментальное лечение. А что по поводу производства… тут надо строить отдельные цеха, в общем, налаживать линию с нуля. Строить крупные резервуары, кислород, цистерны для экстракции, фильтры и центрифуги…

— Ладно, я понял.

— Вы говорите о новом лекарстве, не том, что сегодня будет представлено? — спросил Трошин.

— Да, Алексей Васильевич наконец-то смог добиться результатов уже по новому антибактериальному лекарству.

— Нужно в первую очередь озаботиться патентом, — предложил Кулагин.

— Вот и займитесь, на самом деле это важнейшее открытие. Главное, соблюдать секретность.

— Но а как же помощь всем людям?

— За это не переживайте. Для того всё и делается, в первую очередь для помощи солдатам на войне.

— Войне? Какой ещё войне? — взволнованно спросил Алексей.

— Поверьте, ещё хватит войн на наш век, но я не о том, а о том, что кто-то украдёт шаблоны и начнёт производство в Германии или Англии, вот в это я верю легко.

— Но, позвольте, это же такая подлость, как это возможно?

— Да запросто. Поэтому, Наум, озаботься хорошей охраной. Хотя это будет полумера, если захотят вынести, то вынесут. Это уже к тебе, Алексей, я не шучу. Присматривайся к своим немцам, кто странно ведёт себя или скрывает что-то.

— Прямо шпионские игры какие-то!

— Именно так. Охрана она больше для того, чтобы ночью воры не пролезли и не вынесли кристаллы и культуры. Понял, Наум? Всё по уму должно быть, с ночным патрулированием и прочее, как на войне. Спецобъект. Во всяком случае, пока не наладим производство и не закроем патентами. Ну и пока не проведём пресс-конференцию, такую же, как эта.

Все уже были серьёзны, только молча кивали. В этот момент снова постучались, и просунулась голова Савельева.

— А вот вы где? Что у вас тут? Заговор?

— Именно так, ладно, пойдёмте все на воздух. Здравствуйте, Иван Григорьевич, как у вас дела, всё нормально?

— Да, тут прямо подготовка к сражению, особенно на улице. Это ваши люди там?

— Да, держаться подальше, на дальних подступах. Они тоже охраняют, не надо их гонять.

— Пытаемся, там не только наши люди, но и высокое начальство, все суетятся.

— Не надо суетиться. Надо спокойно работать, ладно. Пойдёмте проинспектируем подготовку к фуршету.

— А это что за зверь? Опять что-то новое придумали?

— Так точно.

— О, а это кто? — Савельев при виде Мари приосанился, разгладил усы.

— А это, Иван Григорьевич, Мария Аркадьевна Вербицкая. Дочь разорившегося помещика из Симбирской губернии. Отец служил в земстве, но спился после проигрыша имения в долгах. Мать умерла рано. Марию отправили учиться в Петербург к тётке, где она получила образование в гимназии и курсы французского языка при Институте благородных девиц как вольнослушательница. А ещё она известная представительница декадентства и вообще занятная личность, — это всё я, чуть понизив голос, успел скороговоркой выпалить в ухо Савельева, пока она подходила. Вчерашний флирт и заигрывания не прошли даром, я тут же подал ей локоть, за который она сразу и без всяких замешательств взялась, вернее, продела руку, и мы так же вдвоём развернулись к обалдевшему Савельеву.

— Позвольте представить вам моего друга Ивана Григорьевича Савельева.

— Добрый день, господин полицейский, — Мари произнесла это без тени иронии, но в голосе было что-то такое, от чего Савельев чуть не потерял равновесие. Умела она произвести впечатление.

— А это Мария Аркадьевна, моя спутница. — видно было, что Мари немного прибалдела, но держалась стойко, вида, что удивлена, не подала, только разрумянилась, что сделало её ещё красивее. Я отвёл её в сторонку, оставив Савельева, да и всех остальных оглядываться и вытягивать шеи.

— Ну и друзья у вас! И с каких это пор я стала вашей спутницей?!

— Можно на «ты».

— Даже так?

— Да, а спутницей… ну вот только что, я же сказал.

— Ах так? Значит, меня уже и спрашивать не нужно?

— Я подумал устроить тебе сюрприз. Кстати, пойдём посмотрим, как там с фуршетом дела обстоят? Шампанское любишь?

— Угощаешь? — Мари так закусила губу, что у меня кровь прилила туда, куда не следует.

— Я человек щедрый, всех угощаю.