Я падаю на его грудь, не утруждая себя ответом, уступая тяжести последних двадцати четырех часов.

Генри подводит меня к Ронану.

— Не забудь приложить к ноге лед, — предупреждает он его. — И возьми несколько выходных. — После долгой паузы и тяжелого вздоха он протягивает ему руку.

Ронан пожимает ее, на его губах появляется ухмылка.

— Твою мать! Что здесь делает Марго Лорен? — внезапно восклицает Коннор достаточно громко, чтобы услышали все, включая саму Марго.

***

— Я буду через пять минут. Мне просто нужно быстро принять душ. — Генри пытается отправить меня в постель, но я ловко уворачиваюсь и направляюсь в ванную.

Я на пределе, констатирую я, неуклюже срывая с себя одежду и бросая ее грудой на кафельный пол.

Генри заходит в ванную, его усталый взгляд скользит по моему обнаженному телу.

У меня нет сил говорить. Я молча начинаю раздевать его, снимая одежду и бросая на пол. И он позволяет мне, стоит неподвижно и наблюдает, как я расстегиваю его ремень и джинсы. Я опускаюсь на колени, чтобы расшнуровать его ботинки и снять носки.

Я действую словно на автомате, беру его за руку и веду в огромную душевую кабину со стеклянными стенами. Я поворачиваю краны, и струи горячей воды обрушиваются на нас со всех сторон, вызывая у Генри глубокий стон. Схватив кусок мыла, я начинаю намыливать грудь Генри, мои руки скользят по его твердым изгибам.

— Тебе не обязательно…

— Позволь мне. — Мои пальцы касаются каждого дюйма этого идеального тела, пока я мою его. К тому времени, как я добираюсь до талии, его член уже возбужден. Пропустив пока эту часть, я опускаюсь на колени и принимаюсь за его ноги, поражаясь мощным бедрам и рельефным икрам. Я даже уделяю несколько мгновений его пальцам ног.

И когда все остальное вымыто, я, не спеша, сжимая его длину, намыливаю, нежно обхватывая тяжелую мошонку, полную мужественности. Я даже провожу намыленной рукой дальше, до ложбинки, разделяющей две идеальные половинки его ягодиц. Это вызывает у него резкий вздох.

— Ополоснись.

У него не находится колких шуточек на мою просьбу. Он поворачивается к струям, и через мгновение на его теле не остается мыла. Он протягивает руку, чтобы помочь мне подняться с колен.

Но я игнорирую ее, вместо этого обхватывая губами его член.

— О, черт. Эбби… — Его руки нежно обнимают мою голову с обеих сторон. — Подними глаза.

Я смотрю на него, пока скольжу губами по его длине. Но вместо того, чтобы снова принять его, я сжимаю член рукой и сосредотачиваюсь на головке, лаская языком крошечную дырочку, пока не ощущаю вкус вытекающей солоноватой жидкости.

— Хватит. — Генри наклоняется и, казалось бы, без усилий поднимает меня обхватив за талию. Затем, смахнув в сторону все флаконы с шампунем, усаживает на кафельный выступ.

Его губы находят мои, и он начинает целовать меня с такой безудержностью, что я не могу дышать. Но я и не хочу дышать, не тогда, когда чувствую губы Генри. Я обхватываю руками его шею, а ногами — бедра, пока наши тела полностью не соединяются.

— Я думал об этом. О том, чтобы быть с тобой. О том, чтобы быть внутри тебя. О твоих руках, обнимающих меня. — Он протягивает руку между нами, чтобы направить член к моему входу. — Это все, о чем я думал. Это все, чего я хотел. Меня не волновал ни отель, ни мои деньги, ни что-либо еще. Только это. Только ты. — Он входит медленно, но сильно. Мое измученное тело не готово к вторжению, как бы я этого ни хотела. Но он все равно продолжает двигаться, медленно продвигаясь вперед, пока не оказывается глубоко внутри меня. Он подхватывает меня под ноги, чтобы широко раздвинуть и прижать к стене.

Я откидываю голову на плитку и закрываю глаза.

Его губы скользят вниз по моей шее, к ключице, к груди, он втягивает сосок, его щетина грубо царапает меня. Я наслаждаюсь этим дискомфортом, пока он начинает толкаться в меня.

— Сильнее, — требую я, обнимая его лицо руками и притягивая его лоб к своему. — Сегодня мне не нужна нежность. Я хочу все еще чувствовать тебя внутри, когда проснусь через два дня.

— Черт. — Он отпускает одну из моих ног, позволяя ей свисать с уступа. Его пальцы впиваются в мои волосы на затылке, он запрокидывает мою голову, подставляя шею своим губам, своим зубам. Изменив позу, он начинает мощно входить в меня, снова и снова. Мои крики, мои вздохи, мои стоны наполняют душевую кабину, пока тело раскрывается для него, и экстаз быстро охватывает меня. Пока я наслаждаюсь тем, что, как думала, никогда больше не почувствую.

Когда мы заканчиваем, когда оба вымыты и полностью удовлетворены, Генри выключает воду, заворачивает нас в полотенца и несет меня в кровать, где я мгновенно проваливаюсь в сон.

— Скажи им, чтобы отвалили, — приказывает Генри, доедая свой бекон и хмуро уставившись в экран iPad, установленный перед ним. — Если они хотят взять у меня интервью, я с радостью буду часами говорить о будущем Wolf Hotels. Но то, что я чуть не погиб, потому что оказался достаточно глуп, чтобы спуститься в ту шахту, не будет темой интервью.

— Слушаюсь, сэр. — Голос Майлза раздается из динамика.

Генри замечает мое приближение.

— Все, пока.

— Вы все еще планируете вылет завтра?

— Да. Самолет должен быть готов к девяти.

— Хорошо, сэр.

Он заканчивает разговор, как только я сажусь верхом ему на колени.

— Журналисты?

Он хмыкает.

— Вчера шнырял тут один. Видишь? — Он стучит по экрану. На нем открыта новостная статья о спасении Генри. И фотография с вертолетной площадки Wolf Cove, на которой грязный Генри обнимает меня, и наши губы сливаются в страстном поцелуе.

— Я вообще не заметила камер. Хотя я была немного занята. — На заднем плане виден размытый силуэт Ронана, наблюдающего за нами.

Наш герой.

— Хорошее фото.

Генри вздыхает.

— Да.

— Тебе не холодно? — Я провожу руками вверх и вниз по его бицепсам. Он был так голоден, когда проснулся этим утром — мы оба были голодны, потому что ничего не ели с утра пятницы, — что даже не стал надевать халат после душа, а подошел к уставленному едой столу в одном полотенце.

— Вообще-то, да. — Его пальцы цепляются за пояс моего халата. Он развязывает его и тянет за оба конца, пока полы не расходятся достаточно, чтобы обеспечить нужный ему доступ. Обхватив руками талию, он прижимает мое обнаженное тело к своему.

— Может тебе и холодно, но кожа горячая. — Я хихикаю, ощущая, что соски твердеют, от прохладного воздуха или от прикосновения Генри, я не могу сказать.

— Хм... И твоя тоже. — Он наклоняется, чтобы поцеловать мою шею, его губы словно бальзам от всех страданий последних двух дней. — Чем хочешь заняться сегодня? Это наш последний день здесь.

— Тобой, — прямо отвечаю я.

Под полотенцем я чувствую, как он твердеет, и инстинктивно вжимаюсь в него бедрами.

Он освобождает одну руку, чтобы дернуть за подвернутый край своего полотенца, ослабляя его достаточно, чтобы обнажиться передо мной. Моя рука немедленно тянется к члену, сжимая его гладкость и лаская головку большим пальцем так, как ему нравится.

Мои планы на его день рождения были уничтожены два дня назад. В холодильнике в домике его деда все еще стоит торт, готовый к розжигу камин и постельное белье, ожидающее, чтобы его измяли.

— Только ты и я, весь день, хорошо? Никаких помех, никаких звонков, никаких...

Раздается щелчок, а затем:

— Bonjour!

Из открытой входной двери доносится мелодичный голос Марго. Она улыбается, входя в наш коттедж, и выглядит такой же гламурной, как и всегда, в обтягивающих джинсах и подходящем белом свитере, который, должно быть, ей доставили.

В дверном проеме с широко раскрытыми глазами стоит Отем, и вид у нее такой, словно она готовится к тому, что с нее живьем сдерут кожу.