По всей видимости, именно из-за нее Уильям принял таблетку виагры в ночь своей смерти, как выяснилось из предварительного заключения патологоанатома. Генри, узнав об этом, швырнул бокал в стену гостиной, и тот разлетелся на сотни осколков. Уильям знал, что не может принимать эти таблетки из-за проблем с давлением, сказал Генри. Но, должно быть, все же принял — желание насладиться своей двадцатипятилетней игрушкой перевесило все риски. Он явно не ожидал, что последствия окажутся столь фатальными.

Снаружи я нахожу зону обслуживания, заполненную кувшинами с горячим кофе и чаем, а также холодильник, полный прохладительных напитков. Я достаю две бутылки холодной воды, вскрываю одну для себя и делаю большой глоток.

— Работа на мистера Вульфа всегда такая… хаотичная? — раздается за моей спиной голос Майлза, заставляющий меня вздрогнуть.

Я с сочувствием улыбаюсь ассистенту Генри, проглатывая воду.

— Да. Так и есть.

Он тяжело вздыхает и отпивает из своей бутылки, а затем ловит каплю, вытекшую изо рта и скатившуюся по подбородку.

— Можно было подумать, что он сбавит обороты с учетом произошедшего, — он делает жест в сторону траурного зала. — Но, на самом деле, он стал работать еще больше.

— Это просто его способ справляться с ситуацией. Скоро он успокоится. — Надеюсь. Генри каждую ночь забирается в постель, когда я уже сплю, а когда я просыпаюсь, он либо сбрасывает напряжение в своем домашнем спортзале, либо разговаривает по телефону. Единственное доказательство того, что он вообще спит — его золотые часы на тумбочке и божественный аромат его одеколона на подушке.

С тех пор, как мы вернулись из Франции, между нами не было ничего, кроме нежных поцелуев.

Чтобы Генри выдержал четыре дня без секса, когда я готова дать ему все, что он пожелает?

Ему больно.

Майлз проводит рукой по своей копне вьющихся каштановых волос.

— Он поручил мне тысячу дел, и теперь у меня есть тысяча уточняющих вопросов. Я не хочу беспокоить его, но в то же время знаю, что он спросит о статусе, едва переступив порог офиса, и будет ожидать, что все уже сделано, а у меня не будет ответов, и он решит, что я идиот, и уволит к чертям. Я не хочу, чтобы меня увольняли. Мне нравится работать на него! — Парень явно в стрессе.

Я слишком хорошо помню это чувство с тех времен, когда мне казалось, что я ничего не могу сделать правильно, если дело касалось Генри.

— Я попрошу его выделить тебе время, как только он будет готов, чтобы вы могли разобрать накопившиеся вопросы.

Майлз вздыхает с облегчением.

— Спасибо. Полагаю, для тебя все было иначе, когда ты на него работала. Ну, потому что вы были… — Его взгляд опускается на мою пышную грудь, которая, хоть и прикрыта платьем, все же заметна. — Я имею в виду, потому что у него, очевидно, был стояк на тебя, так что… Нет, погоди! Я имею в виду… — Его лицо искажается.

Я не могу удержаться от смеха. Я разговаривала с Майлзом только тогда, когда он уточнял график Генри или бронировал для меня перелеты. По электронной почте и в сообщениях Майлз кажется таким профессиональным и умным. Интересно, он всегда такой взвинченный при личном общении, или это из-за текущей ситуации? Что-то подсказывает мне, что последнее, потому что Генри не стал бы долго терпеть глупого помощника.

Он виновато улыбается.

— По-моему, это круто. Ну, то, что Вульф в тебя влюбился. Он мог заполучить кого угодно. На него постоянно бросаются великолепные женщины, но он полностью поглощен тобой. То есть, не то чтобы ты не великолепная, ты тоже такая. Прям очень горячая. Но ты не такая, как все остальные. Ты… нормальная. Черт, мне нужно заткнуться. Пожалуйста, не говори ему, что я это сказал. Он меня уволит.

Я хихикаю.

— От меня он этого не услышит.

Майлз вздыхает.

— Ладно, я возвращаюсь в офис. Буду ждать его там.

Я смотрю, как этот долговязый парень быстро удаляется, и на моем лице играет улыбка.

— Определенно, он очень спешит.

Я оборачиваюсь и вижу привлекательную зрелую женщину — возможно, лет пятидесяти с небольшим — которая наливает себе кофе рядом со мной. На ней элегантный черный брючный костюм, подчеркивающий тонкую талию и соблазнительные изгибы. Ее золотистые волосы спускаются к плечам гладким каре.

— Он просто немного перегружен сейчас. Он ассистент Генри Вульфа. — Не знаю, зачем я добавляю последнее.

Пронзительные голубые глаза женщины вспыхивают узнаванием.

— Он недолго проработает на Вульфа, если не научится держать себя в руках.

Что-то в ней кажется мне до боли знакомым, но я не могу понять, что именно.

— Вы работаете в Wolf Hotels?

— Раньше, недолго. Очень давно, — она усмехается, размешивая сахар в кофе, металлическая ложка тихо позвякивает о фарфор. — А ты? Работаешь там?

— Раньше. Тоже недолго.

— Что ж, это очень мило с твоей стороны — прийти выразить соболезнования. Ты была знакома с Уильямом?

— Нет. То есть, я виделась с ним однажды, но не была знакома. Я знаю его сына. Генри. Достаточно хорошо. — Я запинаюсь на ответе, который мне посоветовал Генри. Мне еще не приходилось его использовать.

Женщина замирает с ложкой в руке, ее любопытный взгляд скользит по моему лицу, словно она впервые видит меня по-настоящему.

— И как Генри справляется со смертью отца?

— Насколько возможно в данных обстоятельствах.

— Много работает?

— И днем, и ночью. — Я слегка хмурюсь. — Вы знаете Генри?

— Не совсем. — Она печально улыбается. — Полагаю, он очень похож на своего отца.

— Да, я слышала. — Бутылки с водой начинают запотевать у меня в руках. Я отсутствую слишком долго. — Кстати, о Генри, мне нужно отнести ему воду, пока он совсем не потерял голос. — Как-то уж очень нелепо звучит «приятно провести время на панихиде». Поэтому я просто поднимаю бутылки для убедительности и затем, с улыбкой, поворачиваюсь и направляюсь обратно в зал.

Толпа немного поредела, до окончания церемонии прощания остается всего полчаса. Я пробираюсь между немногочисленными группами соболезнующих, пока не нахожу Генри, молча вручаю ему бутылку и кладу руку на плечо, чтобы поддержать.

Он резко замолкает. И внезапно мне кажется, что я прервала личную беседу.

Когда я поворачиваюсь, чтобы взглянуть в лицо женщины, у меня не остается сомнений, что я прервала личную беседу.

Кем бы она ни была, она сражает наповал. Ее длинные темные волосы шелковым покрывалом спускаются на плечи, достигая середины спины. Ее глаза напоминают кошачьи — большие, миндалевидные, ярко-зеленые. А ее ноги… они неприлично длинные. Прямо неестественно.

Она смотрит на меня из-под густых ресниц, уголки ее полных губ опущены в легком отвращении. Она не сомневается, что как конкурентку, может легко меня раздавить.

Генри прочищает горло.

— Эбби… это Кира. Кира… Эбби Митчелл.

У меня в груди все сжимается.

Это Кира? Та самая Кира. Бывшая ассистентка Генри. Та, с которой у него был роман. Та, что ложно обвинила его в изнасиловании. Та, что, судя по взгляду, все еще безумно в него влюблена.

Мои пальцы впиваются в напряженные мышцы Генри.

— У тебя крепкие нервы, — начинаю я шипящим шепотом.

— Эбби… не забывай, где мы, — мягко напоминает Генри.

Верно. На панихиде его отца. Дать ей пощечину — как бы она того ни заслуживала, как бы мне ни хотелось это сделать — будет неправильно.

Поэтому вместо этого я прижимаюсь к твердому телу Генри и выдавливаю широкую фальшивую улыбку.

— Здравствуйте, Кира. Так приятно наконец познакомиться с вами. — Я говорю точно как Тилли, язвительная южанка из Wolf Cove, которая виртуозно произносит сладкие слова, приправленные едкой горечью. Я отпускаю руку Генри ровно настолько, чтобы протянуть свою.

Она отвечает вялым рукопожатием — которое я сжимаю — и напряженной улыбкой, скрывающей гримасу. Я замечаю, что на безымянном пальце ее левой руки нет обручального кольца. Полагаю, муж бросил ее после того, как выяснил, что ее сексуальные отношения с боссом были по обоюдному согласию.