Легко понять, почему Марго так востребована. Она встает перед белым фоном с видом, словно владеет всем этим, и начинает позировать с мастерством женщины, рожденной для съемок.

— Эри́к! — зовет она, надевая другое платье, на этот раз белоснежное.

Директор, которого на самом деле зовут Э́рик, — но Марго переделывает все имена во французский манер, — подбегает, получая полный обзор ее упругой груди, прежде чем она полностью оденется. — Я хочу, чтобы фотограф сделал несколько снимков Эбигейл.

— Что? — вырывается у меня одновременно с тем, как Эрик открывает рот, несомненно, чтобы сказать ей, что она не может просто требовать таких вещей.

Она скользит к нему, чтобы провести ладонями по его груди, обтянутой футболкой. Это лысеющий мужчина лет тридцати пяти, и, я полагаю, у него нет никаких шансов понравиться Марго, которая спит с очень привлекательными людьми.

— Она — начинающий предприниматель с многообещающей продуктовой линией, и она женщина Генри Вульфа. В ближайшие месяцы ты не раз услышишь о ней. Ты хочешь сделать эти фото.

Его брови взлетают вверх, когда он присматривается ко мне. Спустя мгновение он говорит:

— Я, наверное, могу выпросить еще полчаса в студии, прежде чем нас вышвырнут.

Она торжествующе улыбается ему.

— Бонни? Морган?

Две ее ассистентки — те девушки чуть старше двадцати, которые приходили в пентхаус Генри, чтобы одеть меня в день моего знакомства с Марго, — оказываются по обе стороны от меня, ожидая распоряжений.

Оценивающий взгляд Марго скользит по моей фигуре, одетой в облегающее бело-синее платье макси. На ее губах, накрашенных красной помадой, появляется коварная улыбка.

— Давайте сделаем сексуально, но мило.

Я убираю телефон в сумочку, все мысли о Ронане и Wolf Cove забыты.

***

— Влево. Еще... еще... держи! Теперь подними правую руку и поиграй с кончиками волос. Идеально. — Раздается щелчок за щелчком, фотограф делает множество снимков, а я удерживаю взгляд на пустом углу вдалеке, стараясь не чувствовать себя дурой.

И еще больше ценю Хачиро за тот снимок, который он сделал, когда я не смотрела в камеру. Фотографии без позирования — определенно мое.

А это?

Это я ненавижу.

И все же я стою здесь, в коротком кобальтово-синем шелковом платье, которое, по утверждению Марго, оттеняет цвет моих волос, и позирую перед высококлассной командой, которая обычно работает с супермоделями.

— Нужно больше помады, — выкрикивает кто-то. Морган тут же подбегает, чтобы подкрасить мне губы розовым тоном, который они нанесли.

— Я сейчас просто вывалюсь из этой штуки, — бормочу я, опуская взгляд. Платье без бретелей облегает мой торс, как корсет, и пышно расходится от талии.

— В этом весь смысл, — шепчет она, подмигивая. Они с Бонни возились добрых пятнадцать минут с моей грудью, подклеивая и укладывая ее как надо. С ними я уже давно миновала стадию стеснительности.

— Окей, повернись к нам лицом, — кричит Эрик. — Покажи что-нибудь более сексуальное... более вызывающее...

Я тупо смотрю сначала на него, потом на Марго.

— Момент. — Марго неторопливо направляется ко мне, ее движения от природы плавные и соблазнительные. Я на пятидюймовых каблуках, а она босиком, и мы впервые оказываемся на одном уровне.

— Я понятия не имею, как, черт возьми, изобразить это «вызывающее»! — шиплю я сквозь зубы, пытаясь удержать улыбку, теперь наполненную нервозностью.

— Да брось, Эбигейл. Ты можешь сделать это, даже не стараясь, — бормочет она, поправляя мои волосы, перекладывая часть вперед, ее пальцы скользят по длине прядей, касаясь ключиц и опускаясь ниже, к верхней части груди. — Просто подумай о Генри. Представь, как он входит в комнату, как твое сердце начинает трепетать, как кровь начинает бежать быстрее. Как ты не можешь дождаться, когда его руки окажутся на твоем теле. Его руки... и его губы. — Она опускает свои руки на внутреннюю поверхность моих бедер. — Встань вот так, — мурлычет она, раздвигая мои ноги. Я меняю позу. Она наклоняется, чтобы прошептать на ухо, ее пальцы игриво скользят выше по бедру. — И, если без него это слишком сложно представить, тогда представь мои губы. — Она отстраняется и многозначительно смотрит на меня, каким-то образом возвращая к тому интимному моменту, который мы разделили втроем.

Мое тело вспыхивает жаром. Что в ней такого завораживающего?

Марго отходит, чтобы занять свое место за камерой, а на ее губах расцветает довольная улыбка.

— Она готова.

Эрик глубоко вздыхает, бормоча что-то похожее на:

— Я тоже.

— Готова? — спрашивает фотограф.

Я прерывисто выдыхаю и закрываю глаза. Я думаю о Генри.

— Ага.

Генри уже дома, когда я возвращаюсь в семь. Он стоит спиной ко мне перед панорамным окном во всю стену, смотрит на город внизу и говорит по телефону. Мгновение я молча им любуюсь — его рельефными плечами и тем, как черные брюки облегают его задницу. Он бросил пиджак и галстук на диван, манжеты его белоснежной рубашки расстегнуты.

Он заканчивает разговор в тот момент, когда у меня начинают чесаться кончики пальцев от желания прикоснуться к нему. Я сбрасываю туфли и неспешно подхожу.

— В Wolf Cove уже знают о нас, — говорю я, повторяя слова Ронана. Я получила сообщения от всех моих соседок по хижине, включая едкое от Тилли, с вопросом, когда именно это началось. — Я еще не ответила... — Мой голос обрывается, когда Генри поворачивается ко мне лицом, и я вижу рассеченную нижнюю губу и синяк на его скуле. Его рубашка в пятнах крови. — Что, черт возьми, с тобой случилось? — Я бросаюсь к нему, инстинктивно протягивая руки к ранам.

Он перехватывает мое запястье, прежде чем я успеваю дотронуться.

— Выглядит хуже, чем есть. Я в порядке.

— Но... кто...

— Скотт.

Я стону — потому что, конечно, его брат сделал это — и иду на кухню, чтобы завернуть несколько кубиков льда в полотенце. На обратном пути я наливаю ему виски.

— Садись.

— Слушаюсь, мэм, — усмехается Генри. Он плюхается на диван и принимает лед и напиток, бормоча слова благодарности. Он гораздо спокойнее, чем я ожидала.

Его вопросительный взгляд скользит по моему безупречно накрашенному лицу, а затем по кобальтово-синему платью, в котором по настоянию Марго, я поехала домой к Генри.

— Похоже, твой день прошел лучше моего.

Я закатываю глаза.

— Марго взяла меня на одну из своих фотосессий для журнала, и следующее, что я помню, — я стою в этом платье и мне велят выглядеть «вызывающе» для камеры. Сомневаюсь, что у них получился хоть один приличный кадр.

— Уверен, приличных кадров было предостаточно. — Его глаза останавливаются на моем пышном декольте, которое привлекло взгляды и плохо скрытые усмешки швейцаров на входе.

— Хватит менять тему. Что сегодня произошло?

Он откидывается на подушки и отхлебывает виски. И морщится.

— Мы встретились с адвокатами для оглашения завещания моего отца. Там оказались некоторые сюрпризы.

— Но я думала, все будет просто.

— Я тоже так думал. — Генри замолкает, задумчиво глядя в бокал в своих пальцах. — Мой отец оставил все мне.

Мой рот открывается от изумления.

— Ну, не совсем все. Он оставил Скотту дом на Кейп-Коде. Но свои последние акции Wolf Hotels он завещал мне, и Wolf Gold, плюс все свои инвестиции и остальные активы.

— Ого. Это... много. — Генри в шоке, понимаю я.

— Ты даже не представляешь.

— Я и правда не представляю, — соглашаюсь я. — Так вот почему Скотт ударил тебя.

— В общем-то, да. А потом он сказал, что подаст на меня в суд. Не могу сказать, что виню его, если честно.

— Но это же не твоя вина! Ты не писал чертово завещание своего отца!

Его голова откидывается назад, демонстрируя тот угловатый кадык, по которому я люблю водить языком, когда скачу на нем.