— Как только мой папа встанет на ноги, я вся твоя. Обещаю.

Он прищуривается.

— Когда я захочу?

Я приподнимаюсь на цыпочках, чтобы провести носом вдоль линии его челюсти, его слабого места.

— Когда захочешь.

— Где я захочу?

Я приоткрываю губы, чтобы ощутить легкий вкус его кожи.

— Где захочешь.

— Разве ты не должна вернуться к учебе? — спокойно спрашивает он, словно это никак на него не влияет. Но его учащенное дыхание выдает его.

— Я бросила колледж, помнишь? — У меня остался один год в христианском колледже «Нортгейт» в Чикаго. Сначала я отложила его из-за несчастного случая с папой. Теперь? Если честно, это больше связано с Генри. Я знаю, что это неправильно и глупо, что мое образование важно. Я просто не вижу себя пробирающейся через сугробы с рюкзаком книг или отдающей все внимание учебе, когда рядом этот отвлекающий мужчина.

Он усмехается.

— Я думал, ты рассматривала заочное обучение?

— Рассматривала. Я начинаю два курса на следующей неделе. Джед тоже выбрал их. Мы будем учиться вместе.

— Отлично. — Генри хмурится. — Смотри, чтобы у этого придурка не возникло каких-то идей.

— Не забывай, что придурок — причина, по которой я смогла поехать с тобой во Францию.

— Потому что твоя мать не позволила мне нанять помощников для фермы.

— И никогда не позволит. Кроме того, Джед понимает, что нам лучше остаться друзьями. — Я прижимаюсь к нему и чувствую, что он возбужден. — Он знает, что я к тебе чувствую.

Генри закрывает глаза и мягко требует:

— Скажи это.

Я не говорила этих слов с той ночи. Но его просьба придает мне смелости. Я приподнимаюсь на цыпочках, мои губы тянутся к его уху, чтобы прошептать:

— Я безумно люблю тебя, Генри Вульф. Я не могу перестать думать о тебе. Хотеть тебя. Нуждаться в тебе. В каждой части тебя.

Его ответный выдох долгий и тяжелый.

Я опускаюсь, чтобы расстегнуть его ремень и молнию.

— Эбби, мой самолет ждет, — напоминает он мне с болью в голосе.

— Я быстро, обещаю, — бормочу я, опускаюсь на колени и снимаю с него брюки и трусы, обнажая его напряженную длину. Именно так, когда мои пальцы впиваются в его обнаженные бедра, а мой рот полностью контролирует его удовольствие, Генри наиболее уязвим.

Я провожу языком по гладкой нижней стороне его члена от основания до головки, вызывая глубокий стон. Я дразню его еще несколько долгих мгновений, обводя кончиком языка чувствительную головку, ощущая солоноватость, которая начинает выступать, прежде чем он стонет во второй раз.

— Хватит дразнить меня, — шипит он, грубо — но не больно — сжав одной рукой мой затылок, его глаза пылают.

С улыбкой я широко открываю рот, и он толкается бедрами, заполняя меня. Я понимаю, что это не займет много времени, потому что я усердно сосу, и он набухает еще больше, пока мой рот не растягивается насколько это возможно, а зубы слегка задевают его кожу.

Ярко освещенная кухня наполняется его стонами, когда он кончает мне в рот.

— Черт возьми, Эбби, — ругается он между вздохами. — Мне нужно, чтобы ты поехала со мной.

Я улыбаюсь, снова поднимаясь на ноги, с его вкусом на языке.

— Скоро, — бормочу я, аккуратно заправляя его член обратно в трусы и застегивая брюки. Я обхватываю его через ткань и слегка сжимаю, вызывая резкое шипение. — А до тех пор думай об этом. И не будь груб с Белиндой. Тебе нужны такие люди, как она.

Он наклоняется и прижимается своим лбом к моему. Он открывает рот, и я задерживаю дыхание, уверенная, что чувствую слова на кончике его языка, отчаянно желая их услышать.

— Я позвоню тебе, когда приземлюсь. — Нежно поцеловав меня в губы, он отстраняется и выходит за дверь.

Когда лимузин из аэропорта заруливает на подъездную дорожку, чтобы высадить меня, я замечаю у амбара серебристый «Dodge Ram», который купил мне Генри. Джед стоит рядом с ним, загорелый, без рубашки, и протирает капот мыльной губкой.

Я благодарю водителя и, оставив чемодан на траве, направляюсь к Джеду.

— Похоже, ты хорошо о нем заботился.

— Конечно. Я хочу, чтобы ты и дальше позволяла мне на нем кататься. — Он ухмыляется, протирая решетку радиатора. — Он здорово запылился на наших дорогах. И насекомых насобирал.

Я хихикаю.

— Поверь, это ничто по сравнению с грузовиками на Аляске. — У того грузовика, на котором я разъезжала с Коннором и Ронаном, капот был покрыт ими толстым слоем.

Размышления об этом наводят меня на мысли о парнях и о том, как сильно я скучаю по работе и ежедневному смеху с ними.

— Ну? — Джед бросает губку в ведро. — Как тебе Франция? Я знаю, что поездка была короткой и все такое, но, наверняка, ты отлично провела время. — Он, может, наконец и смирился с мыслью, что нам лучше остаться друзьями, но я знаю Джеда достаточно хорошо, чтобы понимать, что его до сих пор бесит, что я с Генри. Или, если быть конкретнее, что он никогда не сможет тягаться с таким парнем, как Генри, и победить.

Я улыбаюсь.

— Это было невероятно. Если выпадет шанс, обязательно съезди.

— Да... когда-нибудь, возможно. — Он проводит рукой по своим лохматым светлым волосам. Я не в первый раз замечаю, как он возмужал. Прежняя я пускала бы слюни, глядя на него. Сейчас? Ни учащенного сердцебиения, ни проблеска желания.

— Как тут вообще дела?

— Все по-старому. Скучать не приходится. — Он машет рукой в сторону нашего старого амбара, на новую блестящую металлическую крышу, за которую я так сражалась с мамой. — Закончили два дня назад. Выглядит хорошо. Надежно.

— И как раз вовремя. Мне предстоит много работы. — Я рассказываю ему о Марго и ее идеях.

К тому времени, как я заканчиваю, рот Джеда уже открыт от изумления.

— Марго Лорен? Вы, типа, реально знакомы?

— Ага. — Ты даже представить не можешь, насколько хорошо.

— Черт. Твоя новая жизнь — это просто нечто.

— Расскажи мне об этом.

— Если бы ты только знала, сколько раз я дрочил на ее фотки...

— Джед!

Он смущенно ухмыляется и пожимает плечами.

— Что? Ты же не думаешь, что, когда она стоит там в трусиках и лифчике и позирует, она не осознает, что парни собираются делать с конечным продуктом?

— О, она в курсе. Уверена, она бы с удовольствием посмотрела, — бормочу я себе под нос, но недостаточно тихо.

Брови Джеда взлетают.

— Где мама и папа? — спрашиваю я, меняя тему.

— Уехали в город. Твой папа сегодня снимает оставшиеся гипсы.

— Правда? — Неужели уже прошло столько времени с момента аварии?

Джед тянется за шлангом.

— Ага. Медленно, но верно он идет на поправку. Гольф-кар, который тебе доставили, очень поможет ему передвигаться. Думаю, он сходит с ума от того, что заперт с Бернадетт.

Я хмурюсь.

— Какой гольф-кар?

— Вон тот. — Он указывает на боковую сторону дома, где припаркован новенький блестящий черный гольф-кар.

— Я не... — начинаю я, но слова замирают на губах, когда до меня доходит. Генри. Он, как всегда, на пять шагов впереди меня. И Джед, без сомнения, прав — папе нужно вернуть свою независимость, пока мама не довела его до белого каления.

Джед начинает смывать пену с машины.

— Ладно, я буду в амбаре, если что. — Надеюсь, мне хватит ингредиентов. Мой сад с травами сильно поредел. Возможно, придется съездить в город, чтобы купить однолетники, которые я не посадила в этом году, пока была на Аляске.

— Так я могу покататься на нем, пока ты здесь?

— Зависит от того, как хорошо ты ко мне будешь относиться, — бросаю я через плечо, направляясь к дому, чтобы оставить вещи.

Я взвизгиваю, когда струя холодной воды из шланга бьет мне в спину.

***

Знакомый затхлый запах моей маленькой мастерской в амбаре приносит мне странное чувство комфорта, пока я осматриваю свои запасы и составляю список ингредиентов для срочного заказа. Марго потребовала, как минимум дюжину наборов образцов. Упаковка должна прибыть завтра с курьером, так что, по крайней мере, с этим проблем не будет. Потребуется еще несколько дней, чтобы все наладить.