В этой позе я вся выставлена напоказ, но, полагаю, в этом и был смысл. Я мельком смотрю на дверь, на мгновение приходя в ужас от мысли, что кто-то может застать меня в таком виде. Но она заперта молотком. Даже если кто-то введет код, войти сюда не получится.

Однако Генри не позволяет мне отвлекаться надолго. Он встает. Я с нервным возбуждением наблюдаю, как он покрывает свою твердую длину дополнительной смазкой и проводит рукой, чтобы распределить ее.

— Этот стол идеальной высоты, — бормочет он, переводя взгляд с моего лица на свою цель, пока несколько раз проводит кончиком члена взад-вперед по напряженному месту.

— Словно ты построил его специально для этого.

— Я дальновидный человек. — Он улыбается, его пальцы раздвигают мои ягодицы. — Расслабь мышцы. Сделай вдох.

И затем он начинает входить в меня.

На нас обоих так много смазки, что мое тело принимает его гораздо быстрее, чем в прошлый раз. И все же я морщусь от жжения, и мне приходит в голову мысль, действительно ли мне это понравилось? Может, я просто была увлечена моментом.

— Посмотри на меня.

Генри кладет большой палец на мой клитор, рисуя вокруг него плавные, медленные круги, в то время как его бедра покачиваются взад-вперед, с каждым разом проникая чуть глубже.

— Тебе правда это нравится? — спрашиваю я, прерывисто дыша.

Он пристально смотрит на меня.

— Мне это очень нравится. И тебе тоже понравится. Но мне нужно, чтобы ты расслабила мышцы и впустила меня.

— Ты не мог бы снять футболку?

Он усмехается.

— Немного прохладно, Эбби.

— Я хочу видеть твое тело.

Без лишних слов он заводит руки за голову и стягивает через голову свой черный лонгслив.

Следующие несколько минут я сосредотачиваюсь на его рельефном торсе, пока он продолжает медленно входить и выходить из меня, представляя, как мой язык обводит его твердые соски или скользит вдоль темной линии волос ниже пупка. И я стараюсь не напрягать мышцы.

— Сколько еще? — Мне кажется, я вот-вот разорвусь.

— Почти все, — шепчет он сквозь стиснутые зубы, его глаза потемнели и наполнены желанием, пока он смотрит на то, как мы соединяемся. Он скользит руками по внутренней стороне моих бедер, раздвигая мои ноги еще шире.

— Ты так глубоко, — выдыхаю я. Он был прав. Это намного интенсивнее, чем в прошлый раз.

Он тянется за смазкой.

— Разве ее недостаточно? — восклицаю я со смехом, когда он выжимает еще на меня. Я чувствую, как она стекает по моей щели и дальше.

— Смазки много не бывает. Поласкай себя.

Я больше не медлю, когда он просит меня об этом. Я опускаю руку между ног. Мои пальцы легко скользят по набухшему холмику и клитору.

Он без предупреждения начинает мягко входить и выходить. Моя рука на мгновение замирает от жжения. Я прикусываю губу, пытаясь сдержать крик.

— Не надо, Эбби. Я хочу слышать тебя, — требует он. На его мускулистой груди выступила тонкая испарина.

— Но кто-то может услышать.

— Хорошо. Пусть услышат.

— Что случилось с твоим принципом «личная жизнь должна оставаться личной»?

— Видимо, некоторые из моих сотрудников думают, что я не могу удовлетворить свою женщину. Продолжай, Эбби.

Мои пальцы двигаются по кругу, скользя по клитору, вдоль губ, иногда погружаясь внутрь. Жжение спало, и мое тело наконец расслабляется. Он, должно быть, тоже это чувствует, потому что начинает входить в меня резче.

—Боже мой. Генри! — Мне становится все труднее сохранять тишину, мои губы сами открываются, выпуская тихие стоны и крики.

Он запрокидывает голову, и мне открывается вид на его выступающий кадык.

Сосновый стол далек от комфорта, даже несмотря на то, что рубашка Генри служит какой-никакой подушкой для моей головы, и все же сейчас я могу думать только о том, что он делает со мной.

— Ты чертовски идеальная. Такая тугая, Эбби, — стонет Генри. Я чувствую, как мое тело теперь вырабатывает собственную смазку, когда мои мышцы приветствуют его вторжение, а нервы трепещут от пьянящего предвкушения.

— Сильнее, — шепчу я, напрягая мышцы живота и бедер, и начинаю встречать каждый его толчок.

Генри вгоняет свой член в мою задницу.

— Видела бы ты себя сейчас.

Я зажмуриваюсь.

— Не знаю, выдержала бы я это.

— Выдержала бы. И тебе бы понравилось. Вот. — Он замедляется настолько, чтобы достать мой телефон из кармана рубашки. Включив камеру, он направляет ее между моих ног. Затем меняет позу и начинает снова входить в меня, снимая происходящее.

Я задерживаю дыхание, когда мои мышцы начинают сжиматься вокруг него, а клитор пульсировать, и меня охватывает желание раздвинуть ноги как можно шире.

— Так тебе нравится, когда камера снимает твою киску. — Генри мрачно усмехается. — Буду знать. На, смотри. — Он протягивает мне мой телефон.

Я ахаю, наблюдая, как его прекрасный набухший член заполняет мою задницу, как мое влажное тело растягивается вокруг него, принимая его с каждым толчком. Видео длится всего пятнадцать секунд, но просмотр того, как он трахает меня, — все, что нужно, чтобы знакомое покалывание начало свой путь от основания позвоночника.

— Я кончаю, — выдыхаю я, упираясь ладонями в стол, словно пытаясь удержаться, мой взгляд теперь прикован к низкому сосновому потолку над головой.

Я вскрикиваю, когда Генри снова погружает пальцы глубоко в мою киску.

Он давит изнутри на заднюю стенку. Я чувствую, как его член касается ее с другой стороны.

Он ускоряет темп своих толчков.

— Эбби, — с усилием выдыхает он сквозь стиснутые зубы.

Первая волна взрывается внизу живота и распространяется по бедрам. Я вскрикиваю и свожу ноги, когда ощущение прокатывается по позвоночнику, пока мои мышцы пульсируют вокруг Генри, сжимаясь и вокруг его члена, и вокруг его пальцев.

— Блядь! — Он кончает сразу же, из его груди вырывается глубокий стон, одна рука крепко сжимает мою ягодицу, его пульсирующая длина давит на мои мышцы, сводя с ума. Я чувствую тепло, когда его семя изливается в меня. — Господи, Эбби. — Он вынимает из меня руку, его тяжелое тело наваливается сверху. Мои ноги словно желе, раскинуты в стороны.

Мы лежим так несколько долгих мгновений, и только наше тяжелое дыхание нарушает тишину ночи.

— Ну что, сарай с инструментами оказался таким, каким ты его представлял? — шепчу я.

— Лучше. Намного лучше. В моей версии не было флакона со смазкой, — бормочет он, и я хихикаю.

— Теперь мне нужно в душ. Я вся в ней. Я вся липкая.

Он утыкается лицом в мою шею и целует.

— Я наберу тебе ванну, когда вернемся. Полагаю, некоторым частям твоего тела это понадобится. Я был довольно груб с тобой.

Мое тело сжимается вокруг его члена, все еще находящегося глубоко во мне.

— Мне понравилось, — смущенно признаюсь я. — Особенно та последняя часть, когда ты добавил руку.

— Я знал, что тебе понравится.

Я обхватываю руками его голый, горячий торс.

— Мне нравится все, что ты со мной делаешь.

Он приподнимается ровно настолько, чтобы заглянуть мне в глаза.

— А мне нравится, что ты так легко соглашаешься на все, что я хочу сделать.

— Я люблю тебя. — Я протягиваю руку, чтобы поиграть с прядями его каштановых волос. — Но не мог бы ты, пожалуйста, вытащить свой член из моей задницы? Сейчас мне немного неудобно.

Он усмехается.

— Конечно. Дай мне минутку.

Очень медленно и осторожно он выходит из меня.

Мы быстро одеваемся, пока холодок ползет по нашей влажной, разгоряченной коже.

— Что насчет этого? — Я поднимаю почти пустой флакон со смазкой.

Он ловко забирает его у меня из рук.

— Наверное, не стоит оставлять его здесь. Выброшу по пути.

Он снимает молоток с ручки, и мы выходим. На главной аллее, всего в двадцати футах, видны три фигуры. Коннор и та высокая брюнетка из домика персонала стоят у фонарного столба. Глаза брюнетки округляются при виде Генри. Лицо Коннора расплывается в вызывающей ухмылке.