— Боже правый, я понятия не имела...

— Что люди используют этот сарай для секса? Или что эти двое — геи?

— И то, и другое? Я, конечно, слышала разговоры о том, что в сараях этим занимаются, но эти двое... — я поднимаю взгляд на загадочную улыбку Генри, и до меня доходит. — Ты знал. Как ты... камеры наблюдения, — я сама отвечаю на свой вопрос.

— Все эти клавиатуры подключены к центральной системе, так что мы знаем, когда кто-то заходит. Кто-то приходил сюда каждую ночь в одно и то же время последние несколько недель, так что они проверили запись с камер на тропинке. Было нетрудно догадаться, что происходит.

— Так ты знал и позволил этому продолжаться?

Генри морщится.

— Люди тут повсюду трахаются, как кролики. Но, полагаю, таким парням, как эти двое, куда сложнее. Некоторые из их соседей по комнате могут не согласиться с тем, что они нагибают друг друга в душе. Так что я велел Белинде не вмешиваться, пока не возникает проблем.

— Это было... очень мило с твоей стороны. — Я бросаю взгляд на то место, где только что были Омар и Саймон, и замечаю бутылочку смазки. — Я никогда раньше не видела, как занимаются сексом двое парней.

— Почему я не удивлен?

— А ты?

— Да, — без тени колебания отвечает он, нежно растирая ладонями мои руки, чтобы согреть. Ну конечно, Генри видел.

Я знаю, что сам он с парнями не спал, он мне говорил. Я медлю.

— А наблюдать за двумя мужчинами... тебя возбуждает?

— Нет. Но и не смущает. — Он притворно хмурится. — Так зачем ты снова притащила меня сюда?

— Мне захотелось приключений, но... — я нервно хихикаю, прижимаясь к нему. — Кто знает, кто еще пользуется этим сараем. Может, нам стоит вернуться в наш коттедж.

Генри ловко хватает молоток со стеллажа и вставляет его в ручку двери, блокируя ее.

— Ты же знаешь, я не люблю провалов. — Его рука на моей спине направляет меня туда, где минуту назад стоял Саймон. — Особенно когда тут есть отличный флакон смазки, которую грех не использовать. — Он разворачивает меня и встает сзади, обхватив талию руками, наклоняется, чтобы куснуть и поцеловать изгиб моей шеи.

Дрожь пробегает по конечностям, груди, между ног.

— Тебе холодно?

— Чуть-чуть, — признаюсь я, хотя по венам струится адреналин.

— Тогда оставь мою рубашку на себе. Пока что. — Запустив руки под резинку моих леггинсов, Генри спускает их до щиколоток, а следом и трусики, открывая мою самую чувствительную плоть прохладному воздуху.

Кожа на бедрах покрывается мурашками, и я чувствую, как изо рта вырываются облачка пара, но даже несмотря на холод мое дыхание начинает учащаться в предвкушении — одно лишь ожидание того, как прикосновения Генри принесут освобождение, заставляет горячую волну прокатиться по всему моему телу.

— Положи руки на стол и наклонись.

Прямо как Саймон.

Я делаю как он сказал и ловлю себя на том, что разглядываю гладкий бетонный пол у себя под ногами и черные рабочие ботинки Генри, которые приближаются ко мне сзади.

Мой рот приоткрывается в беззвучном вздохе, когда Генри скользит рукой между моих ног и начинает водить ладонью туда-сюда. Я инстинктивно расставляю ноги шире, чтобы предоставить ему лучший доступ, и он с готовностью пользуется этим.

Два пальца входят в меня и начинают ритмично двигаться, усиливая уже образовавшуюся влажность. Вскоре к ним присоединяется третий, растягивая меня.

— Ты вся течешь, Эбби.

— Потому что я очень хочу тебя.

— Ты заставила меня проделать весь этот путь сюда сегодня вечером. Я ожидал найти тебя теплой и обнаженной в моей постели. Ты заставила меня ждать, — говорит он спокойно. — Может, и мне следует заставить тебя подождать.

Я начинаю двигать бедрами навстречу его руке, точно так же, как делала бы это, окажись на ее месте его член.

— Эбби, — рычит он, и я отвечаю насмешливым смешком.

Я слышу звяканье пряжки, когда он расстегивает ремень и ширинку, а затем спускает джинсы с бедер. Кровь приливает к животу и между ног, я чувствую, как она пульсирует в такт сердцу, заставляя клитор набухать от желания.

Я выгибаю спину, готовясь к резкому толчку, который, я знаю, вот-вот последует.

Но вместо этого Генри хватает флакон со смазкой. Мгновение спустя струйка шелковистой жидкости попадает мне на копчик и начинает стекать вниз. Он размазывает ее большим пальцем по моему тугому входу.

— Ты хочешь сегодня так? — Я слышу в своем голосе нервозность. Он не делал этого со мной с той самой ночи в грузовике, у того захудалого бара.

— Давай внесем ясность — я хочу всего и каждую ночь. — Он начинает надавливать большим пальцем. Смазки достаточно, чтобы он вошел почти безболезненно, лишь с легким жжением. — Шире.

Я раздвигаю ноги еще сильнее, и он продолжает работать обеими руками: правая находит ту точку глубоко внутри меня, от которой в животе вспыхивает жар, а большой палец левой медленно проникает в меня сзади. Мое тело быстро откликается, давление нарастает и растекается между ног.

— Боже мой, это слишком интенсивно.

Его низкий смех отзывается гулким эхом у меня в груди.

— Детка, я еще даже не приблизился к «интенсивно». — Он вынимает три пальца. Я чувствую, как головка его члена трется о вход. Я слегка меняю позу, чтобы принять его. Его первый толчок такой быстрый и глубокий, что я вскрикиваю от неожиданности.

— Слишком сильно? — бормочет он, и в его голосе нет ни капли сожаления.

— Нет. Я хочу еще сильнее, — решаюсь я.

Каждый следующий выпад происходит в медленном темпе, внутрь и наружу, внутрь и наружу, без всякой спешки, кажется, он не стремится довести нас до конца, разделяя внимание между своим членом и большим пальцем, который он вводит в мою задницу.

Жжение только-только начинает спадать, когда я слышу, как сжимается флакон со смазкой, и очередная порция жидкости растекается по моей напряженной коже. Он меняет палец на два.

— Дыши. Я буду двигаться медленно, — инструктирует он.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании, пока он очень медленно вводит в меня два пальца, растягивая мышцы. Его таз почти не двигается, он дает моему телу привыкнуть к вторжению.

— Все хорошо? — тихо спрашивает Генри, задирая рубашку и футболку. Он обожает хороший вид.

— Да, — с трудом выдавливаю я, мышцы непроизвольно сжимаются. Смазки так много, что вскоре я чувствую, как его костяшки упираются в мою кожу. Он вошел полностью.

Он наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

— Тебе нравится?

Я задыхаюсь от давления, которое вызывает эта новая поза.

— Мне нравится все, что ты делаешь со мной, Генри.

Его свободная рука скользит под футболку, чтобы обхватить грудь, лифчик, расстегнутый ранее, в этой позе бесполезен.

— Все?

— Все.

— Тебе понравилось, когда я трахал тебя в задницу?

— Да, — смущенно признаюсь я.

— Хорошо. — Он прижимается губами к моей линии подбородка, и дрожь пробегает по всему моему телу. — Потому что я собираюсь сделать это сейчас.

Мои мышцы сводит судорогой от его грязных слов. Готова ли я к этому снова? Прямо здесь, в сарае для инструментов?

— Ладно. — Не думаю, что я смогла бы отказать Генри, даже если бы захотела.

Он тут же вынимает из меня пальцы и свой член, оставляя меня с ощущением пустоты. Схватив за талию, он разворачивает меня и поднимает на верстак.

— Почему так?

Он стягивает с меня рубашку, сворачивает ее и подкладывает под меня. Затем сдвигает мои бедра к краю, и опускает меня на стол.

— Потому что так интенсивнее. И я хочу видеть твое лицо. — Он давит на заднюю сторону моих бедер, пока мои ноги практически не прижимаются к груди. — Я хочу смотреть, как ты кричишь.

Он опускается на колени и, наклонившись, водит самым кончиком языка по моему влажному, упругому колечку.

— Боже мой, — я задыхаюсь, мышцы сжимаются.

Его язык выписывает круги, глаза прикованы к моим, пока он безжалостно дразнит меня.