Отпустив товарища Иванова, Медведев предался размышлению и коньяку. Все это предприятие было и рискованным и сложным. Вызвать преждевременные подозрения товарища Бермана значило подвергнуть себя очень большой опасности. Оставить всё дело в руках товарища Бермана, может быть, было ещё более опасным, всю цепь всех этих неудач товарищ Берман, видимо, объяснил себе то-ли нераспорядительностью Медведева, то ли каким-то заговором, свившем своё гнездо в Медведевском отделе НКВД. Кроме всего того, личная, почти физическая ненависть Медведева к Берману имела, может быть, ещё большую двигательную силу, чем все остальные соображения. Факт связи Бермана со Светловым не подлежал никакому сомнению. Эта связь нависла над всеми медведевыми СССР, как петля виселицы. Нет, что-то нужно предпринимать.

Товарищ Медведев позвонил по телефону. Через несколько минут секретарь доложил ему о приходе подполковника НКВД товарища Кузина. Товарищ Кузин, невысокий, плотный, монгольского типа человек, вошёл как-то бочком, слегка исподлобья глядя на товарища Медведева.

– Садись, – сказал Медведев. – Коньяку?

Товарищ Кузин был одним из немногих, может быть, единственным, которому товарищ Медведев кое-как доверял. Когда-то вместе они участвовали в партизанской войне против Колчака, и товарищ Кузин проявлял исключительное знание местности, климата, инородческого населения и всяких трюков лесной войны. Он был полурусский-полусойот, имел какие-то семейные связи с сойотским населением округа и, вообще, в тайге был, как у себя дома. От этого периода у Медведева остались кое-какие следы чего-то вроде дружбы. Но было и иное: года два тому назад, кто-то вроде сойотов, перебил всю районную партийную верхушку, и Кузин с отрядом был послан для расследования. Во всякого рода следственных и, вообще, учрежденческих мероприятиях товарищ Кузин никогда не разбирался толком. Он дал возможность убийцам скрыться и почти попался на этом деле. Во всяком случае, к товарищу Медведеву попали документальные данные, совершенно бесспорно уличавшие товарища Кузина в предательстве, саботаже, в переходе на сторону классового врага. В общем, это, конечно, был расстрел. Но товарищ Медведев предпочёл расстрелять некоторых иных людей и, вызвав Кузина, товарищески похлопал его по плечу:

– Так что, вот, влип ты, товарищ Кузин, вот смотри…

Желтоватое лицо товарища Кузина приобрело землистый оттенок.

Но товарищ Медведев продолжал:

– Ничего, не беспокойся, пока я буду цел и ты будешь цел, понимаешь?

Товарищ Кузин, конечно, понял. Если что случится с Медведевым, то пропал и он, Кузин. Это создавало нечто вроде доверия. Поэтому товарищ Медведев изложил товарищу Кузину всё то, что он сам знал о Светлове, атомных ученых, Бермане, Еремее и прочем. Товарищ Кузин, медленно потягивая коньяк, сказал:

– А всё это, товарищ Медведев, как-то непохоже.

– Что непохоже?

– Непохоже, чтобы эти твои ученые были на Дубинской заимке. Заимку эту я знаю, да и сойоты рассказывали, там новый человек за сто вёрст виден, тайга слухом полнится. Никого там нет. А Светлов, очень даже просто, идёт, вероятно, в Китай, заграницу. Так что может и заимка-то ему вовсе не нужна. Дубина поймать, конечно, можно.

– Ну, этакого медведя…

– Тигров живыми ловят, есть такие специалисты, а человека дело совсем простое.

– Нет, нужно Светлова.

Товарищ Кузин слегка усмехнулся:

– Вот ловили же…

Не совсем. Хотели по его следу всю компанию накрыть. Словом, если бы их всех на этой заимке захватить, а?

Товарищ Кузин отхлебнул из рюмки.

– Заимку я знаю. Строения каменные, кругом колючая проволока, есть там стрелков человек десять. Если послать отряд, то на заимке о нём ещё за неделю узнают, у них там в тайге всякая своя сигнализация. Словом, придётся брать с бою. Тут можно целую роту уложить…

– Ну, а если по дороге перехватить?

– Это тоже вопрос: по какой дороге? Прямиком они не поедут.

– Почему не поедут?

– Ясно, будут бояться погони. Тут этот бродяга, да и с тобой… Дубин, ведь вот не пришёл же тащить тебя через перевал, значит, смекнул, в чём дело…

У товарища Медведева временами, хотя и сравнительно редко, возникало несколько неуютное ощущение того, что вот все эти Берманы, Кузины и даже Иванов, как-то умнее его самого. Ведь вот же простая мысль, а ему, Медведеву, она в голову не пришла. Ощущения такого рода товарищ Медведев преодолевал довольно быстро, зато у него административные способности, доверие партии, служебный стаж… Но, тоже сравнительно редко, мелькало и другое ощущение – а вдруг это всё не поможет? Вот теперь он ввязался в какой-то конфликт с Берманом. А, может быть, у Бермана тоже есть такие мысли, которые ему, Медведеву, и в голову не приходят?

– Ещё по рюмке? – сказал он.

Товарищ Кузин молча кивнул головой.

– Прямой, то есть, ближайшей дорогой они не пойдут. Их там четверо?

– Четверо.

– Ну, этот твой начмил, Жучкин или как его, тот не очень много стоит. А остальные три – это ещё нужно подумать. Я подумаю.

Подумай, Кузин, большое дело может быть.

Товарищ Кузин как-то презрительно поморщился.

– Дела у нас, товарищ Медведев, все одинаковые…

– То есть, как это так?

– Да вот так. Без фундамента живём. Вот поймаешь ты, скажем, этого Светлова, а Берман обвинит тебя в том, что ты всё дело испортил, может быть так или не может быть так?

– Ну, уж это ты извини.

– Я-то извиню. А что Москва скажет?

– Ещё по рюмочке? – спросил Медведев.

Кузин молча кивнул головой.

– Н-да, – задумчиво сказал Медведев, опрокинув в рот рюмку и закусывая бутербродом. – Без фундамента, говоришь, живём? – Такая мысль ему тоже как-то в голову не приходила.

– Без фундамента, – подтвердил Кузин. – Если в старое время человек подполковником был, так ему на всё было плевать. Знал своё дело, знал свой закон. А ты, ты-то что знаешь?

– А знаю я, товарищ Кузин, то, что этот тарантул совсем нацелился меня съесть.

– Так это, по-твоему, фундамент?

– Разговорчики у тебя, товарищ Кузин, мелкобуржуазные. Есть ли фундамент, нет ли фундамента, а дело надо делать. Ты Иванова хорошо знаешь?

– Иванова? Его? Его собственная жена хорошо не знает, не то, что я.

– Я с ним тут по этому вопросу разговаривал…

– Ну и глупо.

– Почему глупо?

– Потому, товарищ Медведев, что у тебя есть на меня документики, да и у меня на тебя кое-что имеется.

– А у тебя-то что? – Медведев даже приподнялся с кресла.

– Есть. А что – это уж другой разговор. Словом, ты завалился, и я завалился. А если я пропаду, то и ты пропал. Тут уж люб – не люб, а приходится вместе. А Иванов? Почему он не может пойти к Берману и сообщить!

– Ну, я ничего ему не говорил, только спрашивал.

– И спрашивать не стоило. Ты, товарищ Медведев, пока №1 в политике там или в партии – это дело твоё. А если в тайге, то помнишь нашу партизанщину? Тут уж я не проморгаю. Нужно только подумать. Тут, в сторонке от ихнего маршрута озерко есть, можно на гидро спуститься. Сойоты-приятели у меня там есть, можно коней достать. Конечно, против Дубина они не пойдут, но можно и наврать кое-что. Мне нужно бы человек десять-пятнадцать, я их сам наберу. И два гидро. А как Бермана обойти – это уж твоё дело.

– Ты, Кузин, пойми, если мы докажем, что Берман прикрывал всю эту банду…

– Это я понимаю. А если Берман тебя ещё по дороге ликвидирует?

– Мало ли мы рисковали?

– И много ли мы выиграли?

– У тебя, Кузин, разговорчики не только мелкобуржуазные, а может, и похуже…

– Ну, хорошо, бросим разговорчики. Ты что ж это, – тут товарищ Кузин крепко выругался, – что ж ты мне-то станешь ещё говорить о мировом пролетариате, что ли?

– К чёртовой матери мировой пролетариат, мне нужно Светлова поймать и Бермана ликвидировать. А то пока там до мирового пролетариата, как бы он нас с тобой не ликвидировал? Ещё по рюмке?