— Когда ты всё это успел?

— Ну, я кое-кого из сотрудников попросил сделать основную работу — утеплить стены, положить пол, поставить шкафчики. А мебель и технику я завёз на этой неделе.

— Я что, всё это проспала?

Он смеётся, обнимая меня за талию. — Да. Ну так тебе нравится?

— Я в восторге.

Он продолжает говорить, а я осматриваю обновлённое пространство.

— Помнишь, как мы говорили, что это место — наш уголок? Теперь оно действительно пригодно для жизни. А через восемь месяцев он нам точно пригодится.

В левом углу — мини-кухня с серыми шкафчиками и техникой. В глубине — маленькая ванная с душем и плиткой. Там, где раньше стоял надувной матрас — теперь огромная кровать с серо-бирюзовым постельным бельём. У входа — два мягких кресла и столик на двоих. Белые стены делают помещение светлее и просторнее.

Выглядит как идеальная мини-квартира.

— Не верю, что ты это сделал.

— Я знал, что это важно, и хотел, чтобы ты увидела всё это до того, как мы поговорим сегодня вечером. — Тон его голоса заставляет меня развернуться к нему и всмотреться в его лицо, пытаясь уловить хоть намёк на то, что у него на уме.

— Хорошо…

Он берёт меня за руку, ведёт к зоне с креслами, и мы садимся напротив друг друга.

— Шона, — выдыхает он, уставившись в стол, а потом откидывается на спинку кресла. — Я люблю тебя, — наконец произносит он, и у меня начинает щипать глаза. — Я всегда любил тебя, и то, что ты вернулась в мою жизнь, только укрепило это чувство.

Весь воздух вырывается из моих лёгких. Боже, как же хорошо снова слышать эти слова от него — и я знаю, что никогда не устану.

— Я тоже тебя люблю, Форрест, — говорю я, едва сдерживая комок в горле. — Очень.

Он выдыхает с облегчением, придвигая своё кресло ближе ко мне.

— Последние пару месяцев — это сплошной вихрь эмоций, но я хочу, чтобы ты знала, чего я хочу, до наступления нового года. — Я киваю, слушая каждое слово. — Я хочу этой жизни с тобой — все твои утра и вечера, все хорошее и плохое, что будет между... — Он кладёт руку мне на живот. — Всех детей, которых ты позволишь мне подарить тебе. Но больше всего на свете я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Он опускается на колени передо мной, и свежая волна слёз застилает мне глаза.

Он достаёт из кармана джинсов кольцо и протягивает мне — бриллиант огранки “принцесса” сияет в свете лампы.

— Ты выйдешь за меня, Шона? Построишь со мной жизнь, будешь любить меня даже тогда, когда я упрямлюсь, и докажешь мне, что вторые шансы всё-таки существуют?

Я поднимаюсь с кресла и опускаюсь на колени перед ним, обвивая его шею руками. — Форрест... Я так хочу быть твоей женой.

Он выдыхает долгий, дрожащий вздох: — Боже, я тоже так хочу этого.

Он надевает кольцо мне на палец, а потом накрывает мои губы своими, запечатывая нашу любовь поцелуем, от которого я буквально таю и превращаюсь в лужицу на полу. Если бы Форрест не держал меня в объятиях, я бы точно рухнула снова — но на этот раз от счастья.

— Я люблю тебя, Форрест.

— Рад это слышать. Но если тебе нужно было ещё одно подтверждение… — Он обводит рукой пространство вокруг нас и, сев обратно, притягивает меня к себе на колени. — Я сделал всё это для нас. Чтобы ты увидела наше будущее. Чтобы ты знала — я слышал тебя тогда, много лет назад. Чтобы ты не сомневалась: я сделаю всё, чтобы ты была счастлива.

Я опираюсь лбом о его лоб и шепчу:

— Я никогда этого не забывала. Ты и этот город… вы преследовали меня во сне все эти годы. Именно здесь мне и суждено быть.

— Хорошо, — отвечает он так же тихо, и мы оба отстраняемся, чтобы посмотреть друг другу в глаза.

— Так вот к чему я веду… — продолжает он.

— Ага?..

— Я поговорил с папой о ранчо. О том, чтобы однажды взять его на себя, как я всегда мечтал. Но если ты не хочешь этого, я откажусь. Я хочу, чтобы мы оба приняли это решение, Шона. Не хочу, чтобы ты думала, будто я всё решаю за нас.

Ранчо. Как я сразу не подумала об этом? Это ведь тоже часть того будущего, о котором я когда-то мечтала.

Но хочу ли я этого по-настоящему? Или в жизни есть что-то большее? Что насчёт приюта для лошадей, о котором говорил Мэддокс? Его благотворительный фонд?

Я приехала сюда в поисках любви и смысла. Может, работа на этом ранчо — и есть мой путь?

Я кладу ладонь на его щеку и осторожно спрашиваю:

— А ты всё ещё этого хочешь? А как же твоя компания?

— Я мог бы взять партнёра. Хави сказал, что купил бы долю без раздумий. Я смог бы работать там неполный день и параллельно заниматься ранчо — тем более, папа не собирается уходить на пенсию ещё несколько лет. Можем взять партнёра и сюда. Но отец бы хотел, чтобы ранчо осталось в семье. Хотя если ты не согласна, продажа тоже возможна. Я сказал ему, что не приму это на себя без твоего согласия.

— Думаю, сохранить ранчо в семье — это правильно. Я ведь смогу продолжать устраивать мероприятия здесь. Но и другие варианты хочу рассмотреть. Мэддокс и Пенелопа в ту ночь рассказали мне о некоторых возможностях… Я пока ни к чему не склоняюсь окончательно.

— Это нормально. Мы всё решим позже. Вместе.

— Ты уверен?

Он поднимает на меня взгляд:

— Абсолютно. Я ведь сказал, что хочу строить будущее с тобой. А теперь у нас ещё и ребёнок на подходе — и это тоже важно учитывать.

— Знаю. Нас ждёт настоящий круговорот событий.

— Зато у нас теперь есть это место, куда можно сбежать.

Я снова оглядываюсь вокруг, до сих пор не веря глазам.

— Это потрясающе. Представляешь, если бы у нас было такое ещё в школе?

— Мы бы отсюда вообще не уходили, — рычит Форрест и прижимает меня крепче, сливаясь со мной в поцелуе, полном нежности и страсти. — Чёрт, как же я тебя люблю.

— А я тебя, — шепчу я в ответ.

Он стоит, все еще держа меня в своих объятиях, а затем ведет меня к кровати, бросает на нее, заставляя меня вскрикнуть, когда я приземляюсь. — Раздевайся.

Мы оба начинаем раздеваться, бросая одежду на пол, а затем я отбрасываю подушки, снимаю одеяло и смотрю, как Форрест ползет на меня, его член подпрыгивает между ног, твердый и готовый.

Но он останавливается, уткнувшись лицом между моих бедер, и дразняще целует внутреннюю часть бедер, а я становлюсь все более нетерпеливой. Я отчаянно нуждаюсь в нем после нескольких дней плохого самочувствия.

— Форрест, пожалуйста.

— Что, Шона? Что тебе нужно? — Он скользит одним пальцем вверх и вниз по моей щели, едва касаясь клитора при каждом движении, дразня меня еще больше.

— Ты.

— Ты должна быть более конкретной, детка. Помни, общение — это ключ к успеху.

Гневно глядя на него, я смотрю на его лицо между моими ногами и говорю: — Прижмись губами к моей киске, Форрест. Сейчас же.

Ухмыляясь, он говорит: — Теперь я понял. — Он погружается в меня, накрывая меня своим ртом и прокатывает мой клитор между губами с таким энтузиазмом, что мои глаза закатываются.

— Продолжай смотреть на меня, Шона, — бормочет он, скользя пальцем в мою киску.

Я открываю глаза и не отрываю от него взгляда — от темно-коричневых радужных оболочек, которые сейчас кажутся почти черными, от щетины на его лице, обжигающей чувствительную кожу моих бедер, от его волос, которые встают дыбом, когда я тяну их, притягивая его ближе к себе.

Когда он начинает сгибать пальцы внутри меня, мой оргазм нарастает так быстро, что я едва успеваю к нему подготовиться. И тогда я кончаю, запрокидывая голову назад, повторяя его имя и бесстыдно скача на его лице.

Когда я спускаюсь с вершины наслаждения, я падаю обратно на подушки. — Боже, это было потрясающе.

— Мы еще не закончили, — заявляет он, перелезая через меня, закидывая мои ноги на свои плечи и входя в меня одним плавным толчком.

— Ах! — кричу я, чувствуя его так глубоко под этим углом.

— Черт, детка. Прими меня всего... сожми меня, детка.

— Ты так глубоко, Форрест, — удается мне пискнуть между толчками, пока он задает неумолимый темп, проникая в меня так глубоко, что это граничит с болью.