— Тебя только не хватало, — выдыхаю я, глядя на экран, где мигает имя Уокера. Он редко звонит, зная, что я чаще всего скидываю его, но у него были тяжёлые недели, так что мало ли зачем он набрал. Может, предложит работу, которая поможет отвлечься от того факта, что Шона выходит замуж на этих выходных. — Мне нужно ответить, Джилл.

— Хорошо. Но если хочешь уйти пораньше — я тебя прикрою. У тебя больше нет встреч сегодня. Может, сходишь в спортзал, выпустишь пар на грушу, а?

— Повышаю тебе зарплату, — кричу ей вслед.

Она лишь поднимает палец вверх, уходя из офиса, а я жму на зелёную кнопку, пока не стало слишком поздно и не пришлось перезванивать.

— Что случилось?

— Эй. Ты занят?

— Не особо. Я вообще собирался свалить пораньше.

— Ты? Уйти с работы рано? У тебя температура?

— Отвали. Лучше сразу говори, зачем звонишь, пока я не сбросил.

Его смех звучит в трубке.

— Спокойно, старший брат. Выпей валерьянки. — Я закатываю глаза. — Я просто звоню напомнить про ужин завтра на ранчо. Родители Джона приезжают на первую встречу с Кайденс, и мама хочет, чтобы вся семья была в сборе.

Я сжимаю переносицу. Чёрт. Последнее, что я хочу — это натягивать улыбку перед людьми. От меня буквально исходит злость. Я не в том состоянии, чтобы прикидываться, что всё нормально. Но после всей битвы за опеку, через которую прошли Уокер и Эвелин, я знаю, что должен быть там и поддержать их.

Почему, чёрт подери, мои братья вдруг решили жениться и стать примерными семьянинами?

И тут в голове всплывают слова Шоны из того вечера в Вегасе: Может, они просто влюблены...

Блять. Как будто мне нужно было ещё одно напоминание о ней — да ещё и такое, в котором она, черт возьми, права. До того, как мы с ней расстались, я был таким же, как мои братья сейчас — без ума от женщины, которую звал своей.

А теперь она будет чьей-то ещё.

— Эй, Форрест? Ты там что, словил инсульт? Или дал обет молчания?

— Заткнись, придурок. Я буду.

— Только постарайся вытащить палку из задницы перед тем, как приедешь, ладно?

— Нет. Я оставлю её там и попрошу тебя вытащить.

— Ненавижу сообщать плохие новости, но даже как твой брат я не дотронусь до твоей задницы, даже шестом.

— Приятно слышать.

— Ужин в шесть, но мама хочет, чтобы все были уже к четырём.

— Ясно.

— Душевный разговор получился. Почти чувствую, как любовь струится по телефону, — бурчит он. — Только не забудь, ладно?

— Не забуду, Уокер. Я приеду.

— Спасибо. До завтра.

Когда звонок завершается, я кидаю телефон в карман, хватаю ключи и вылетаю из офиса, как будто за мной горит пожар. Джилл советовала выбить злость на боксе, но, пожалуй, старина Джек Дэниелс предложит способ получше — он умеет притупить боль и отключить мысли.

Так что я еду в любимый бар на окраине города — The Tipsy Cow — и топлю чувства в паре бокалов виски. Ну… не в паре. В таком количестве, что на утро даже не вспомню, как добрался до дома.

— Придурок, — бормочу я, допивая последний глоток Gatorade, который купил на заправке по пути на родительское ранчо, и бросаю пустую бутылку на пол, чертыхаясь на самого себя.

Ничто так не помогает почувствовать себя ещё хуже, как хорошенькая доза самоненависти.

Джек Дэниэлс напомнил мне вчера вечером, что хоть он и помогает забыться, из организма уходит только через день-два. А сейчас я больше всего на свете хочу вернуться в кровать и проспать остаток этого похмелья.

Как оказалось, Морти, один из барменов, вызвал мне Uber прошлой ночью, потому что я был совсем невменяем. Так что утром мне пришлось снова вызвать машину, чтобы забрать свой пикап с парковки. Даже после душа и жирной еды я всё ещё чувствую, как из моих пор выходит алкоголь, но уже поздно что-то с этим делать. Хотя не уверен, чувствую я запах перегара… или жалкого отчаяния.

Проснувшись, я допустил идиотскую ошибку — создал профиль в Facebook, чтобы проследить за своей бывшей. Прожил пятнадцать лет, не делая ничего подобного, но знание, что завтра она выходит замуж, сводит меня с ума. Я хотел узнать, делилась ли она этим с миром. Если честно, я вообще не шарю во всей этой соцсетевой херне, никогда в это не влезал. Знал, что если начну, меня затянет — и не хотел этой зависимости. Хотя отсутствие слежки в сети всё равно не мешало ей занимать всё моё сознание.

Увидеть удалось немного, потому что её профиль закрыт, что бы это ни значило. Но на странице была информация о её работе, и я начал искать оттуда. Оказывается, Шона уже пять лет работает в Ember & Stone Events как один из топовых свадебных организаторов. На сайте в её биографии были сплошные хвалебные слова, но больше ничего вытянуть не удалось.

А вот фото профиля — с её женихом, Броком. Ну и мудак. Я бы и не поверил, что она действительно обручена с этим типом, если бы не встретил его лично. На фото они были на каком-то корпоративном пикнике, я понял это по баннеру на заднем плане. Лицо у неё было красное, будто от слёз. Она тянула руку к камере, демонстрируя кольцо.

Интересно, он реально сделал ей предложение на грёбаном пикнике своей компании?

Ублюдок.

Та Шона, которую я знал, ненавидела бы такое публичное предложение. Да, в школе она была в центре внимания из-за всего, чем занималась, но та девчонка, с которой я вырос, ценила смысл и уединённость, особенно когда дело касалось чувств. Она любила быть одна, вне чужих глаз, в своём личном, тесном круге.

Хотя тебя она из этого круга выкинула, не так ли?

Может, именно поэтому она меня и бросила — потому что ей не нужно было моё присутствие, чтобы быть целой. В моём мире она была всем моим солнцем, но, видимо, я не был тем же для неё.

Она, блять, выходит за другого.

Когда я вхожу в дом на ранчо, распахиваю дверь так резко, что противомоскитная сетка со стуком ударяется о стену, пугая всех в гостиной.

Мне, наверное, должно быть стыдно, но я всё равно здесь, хотя и не хочу быть. Так что всем придётся терпеть мою мрачную компанию.

Вижу, как Эвелин сидит на диване и листает фотоальбом, а Уокер восседает на подлокотнике рядом. Мама Джона держит Кайденс в кресле напротив, сияет от счастья, укачивает малышку. И не виню её — девочка реально чертовски милая.

Думаю, у меня и Шоны могли бы быть не менее очаровательные дети.

— Чёрт побери, ты напугаешь Кайденс, — ворчит Уокер, пока я тяжело плетусь по ковру, как горбатый старик, вылезший из своей пещеры. Губка у Кайденс подрагивает, и она вот-вот расплачется, но Маргарет успокаивает её, и слёз удаётся избежать.

Прощай, статус любимого дяди.

Уокер провожает меня взглядом, пока я волоку ноги. Наверняка выгляжу, как неандерталец, но, честно говоря, мне плевать.

— Прости, — бурчу я, направляясь к холодильнику за пивом. Алкоголь — последнее, чего мне хочется сейчас, но, может, опохмел немного оживит меня и поможет пережить этот вечер в окружении влюблённых парочек. Я не говорю ни слова никому, просто открываю заднюю дверь и выхожу в сторону амбара, потому что мне нужно побыть одному.

Ну, я же всё-таки пришёл, как обещал. Разве этого недостаточно?

Добравшись до загона с лошадьми, я облокачиваюсь на металлическое ограждение, положив руки на верхнюю перекладину и зажав пиво между ладонями, наслаждаясь тишиной. Я останусь только на ужин — и свалю отсюда.

Гиацинта, одна из наших самых умных кобыл, сразу же подходит ко мне, как только замечает моё присутствие. Но я не успеваю даже погладить её, как мои братцы-близнецы решают подойти — и у обоих на лицах читается решимость.

Чёрт. Началось.

— Сейчас это либо закончится отлично, либо очень хреново, — бормочет Уайатт, когда они приближаются.

— Согласен, но я чертовски устал от его угрюмого характера. Он чем-то раздражен, и пора ему, блять, заговорить.

— Полностью согласен.