Стоим.

Я в рубашке из травы на голое тело, Лес — в подштанниках из цветов, конь прикидывается кустом, и всё это пока рядом кто-то ходит.

— Лесан! — а, нет, не кто-то — этого типа я узнала бы из тысячи. — Выходи, поганка! Я знаю, что ты тут, прячешь мою невесту.

Я закатила глаза, а потом вспомнила, что наша одежда так и осталась висеть, и Вал её вскоре обнаружил.

— Ха, милые чулочки, братик, — оценил он моё бельишко. — Пожалуй, прихвачу, как сувенир!

Сволочь какая…

Леса перекосило, но он не выдал нас даже в этот опасный момент, рискуя остаться без исподнего, да и вообще без всего. А вот его брат, кажется, ещё надеялся, но так и не дождался нашего появления, а потому, насвистывая весёленький мотивчик, всё же ушёл.

Какое-то время мы ещё стояли так, и можно был уже разлепиться, но вот что-то не хотелось. Стояли и смотрели друг другу в глаза, точно думая об одном, и такая дрожь по телу приятная вдруг прошла волной, что я ненароком вздрогнула.

— Я так понимаю, экскурсию придётся отложить, — шёпотом заметила я, и взгляд Леса скользнул к моим губам.

Он не сразу ответил, видимо, ожидая, пока белая роза, вытянувшаяся из его груди, прямо на месте сердца, вырастет полностью, причём, без шипов.

— Правильно понимаете, — чьё-то самообладание держалось на честном слове, как и моё, но никто почему-то так и не сорвался.

А жаль…

В город возвращались тайными тропами, с помощью коня. Если быть точнее, он нас собой прикрывал, а вид при этом имел ну такой довольный, будто задумал гадость столетия, и она превзошла ожидания. Но к радости нас обоих, добраться до гостиницы удалось никем не замеченными, правда, стоило добежать до комнаты, там меня ждал обескураженный Кусь.

— Знаешь, я даже спрашивать не буду, — спустя пару секунд молчания, произнёс он, и почему-то прикрыл лапкой глаза.

А ведь раньше таращился по любому поводу.

— Вот и не спрашивай.

Я наскоро стёрла следы болота, переоделась, порадовавшись, что вовремя прошлась по магазинам, а потом вспомнила, что меня ждала пара книжек, и хоть я совсем не хотела вникать в правила этого мира, пришлось пересилить себя.

— Ты правда собираешься это читать? А как же наш план? — возмутился хорёк, пытаясь отобрать у меня буклет.

— Так у нас нет плана. Ты просто хочешь, чтобы мы пошли искать твои мифические сокровища…

— Эй, они настоящие!

— Это неважно, Кусь, — вздохнула я, пролистывая бесполезную памятку для девочек всех возрастов. — Там, в тумане есть что-то, что очень хочет заполучить меня или навредить через меня местным — я уверена. И пока я не разберусь в чём тут дело, нам придётся остаться. Или уходи один.

Эх, если бы на меня действовали такие взгляды, в моей квартире уже давно бы жила сотня кошек с улицы, но хорёк об этом не знал.

— Не поведёшься, да?

— Неа.

Он упал спиной на кровать, приняв излюбленную позу и протянул:

— Ладно… Я расскажу, что знаю про драконов — в книжках ты всё равно ничего этого не найдёшь, но не плачь потом о несправедливости.

— Вот это другой разговор.

И я приготовилась слушать, подозревая, что всё в этом рассказе будет плохо, однако не представляя, насколько.

— Итак, этот мир основал Великий Огненный Дракон, дыхнув пламенем на мир, и бла-бла-бла — получились крылатые солдатики, дышащие огнём, — очень сильно опустив детали, начал Кусь, испытывая острую неприязнь к представителям этого народа. — И такими важными они себя вдруг стали ощущать из-за своей магии, из-за того, что к ним все шли на поклон, прося помочь с набегами врагов, что с годами стали наглеть всё больше.

В моей голове нарисовалась вполне чёткая картина тех событий, но с красочным повествованием хорька она была ещё и очень эпичной.

— … и в один прекрасный день драконы так охренели со всем этим отношением к людям и всему миру, что стали терять силу — видимо, боги тоже не совсем слепые, — усмехнулся он. — Тогда их провидец — тот ещё дед-маразматик — придумал новую веселуху. А почему бы ведьм не отдавать крылатым? Они ведь могут поделиться магией! Рабство-то у нас итак разрешено, значит, никто не будет против, если с десяток девиц-сирот просто исчезнут. И идиоты-люди это приняли!

— Говоришь так, словно не понаслышке знаешь, о чём говоришь.

Он взглянул своими глазами-бусинками так проникновенно, что всё моя прежняя весёлость, оставшаяся от свидания с Лесом, испарилась.

— Самое жуткое, знаешь что? Многие верили, что если отдать дракону в жертву ведьму-девственницу, их самих ждёт процветание, а гнев крылатых не обрушится на них. Вот у тебя же явно мужиков было немного?

Если бы он знал, сколько их было… Но речь была не обо мне.

— И к чему ты клонишь?

Он усмехнулся ещё печальнее, а потом кивнул на тумбу рядом с кроватью, где в красивой вазочке стоял тот самый цветок, подаренный мне тенью — значит, у меня опять были гости.

— Я к тому что кто-то в этом доме уже знает, что тебя преследует дракон и хочет вас свети с ним, обогатившись, или…

— Или здесь есть другой дракон, — с ужасом осознала я, вспомнив вторую личность госпожи Мирны, так отчаянно старающуюся наставить меня на путь истинный.

Прежде чем настал вечер, я всё же решила, что пойду на собрание вдовушек, несмотря на все предостережения хорька. Книгу, которую мне дали, я где-то посеяла, а сейчас испытывала стойкое чувство разочарования, что не успела приобщиться к высокому искусству.

— Думаешь, узнаешь у этих тёток что-то новое?

Кусь выспался, при этом ничто мирское его будто даже не тревожило после рассказа о драконах, а вот меня неслабо так трясло.

— С чего ты взял, что это именно «тётки»? — я собиралась, как на лучшее свидание, нервно крутясь перед зеркалом. — Та вдова показалась мне довольно молодой, и вообще, они тут наверняка давно живут и могут рассказать что-то полезное. А вот ты только сложностей мне прибавил.

Он и хотел бы поспорить, да не стал — очевидно, моё состояние не укрылось от его зорких глаз.

— И что мне прикажешь делать без тебя? Знаешь, что один я в лесу потеряюсь!

— Отвлеки Леса — он не даст мне самой уйти и обязательно пойдёт следом, если узнает, а он узнает, — вспомнилось его суровое обещание. — К тому же, если это собрание будет длиться всю ночь, есть шанс, что тень дракона ко мне сегодня не придёт.

Потому что этого я боялась больше всего.

— Ага, тешь себя надеждой, — едва слышно проворчал он. — Надень чёрное — у них такие порядки.

Нужное платье у меня нашлось, так что я была готова. Остаток дня провела в комнате, делая заметки в дневничке, и один раз спустилась пообедать, хотя на кухне не встретила ни души. Принимать пищу в одиночестве было зловеще, но меня занимали мысли похуже, поэтому момент я пережила.

А вот когда закатные лучи уже прорезали небо, чтобы опять погрузить городок во тьму, я побежала на встречу. Колокол уже прозвонил пару раз, и мимо конюшни я кралась, как домушник, пытаясь выманить собственного коня. Тот, к счастью, обладал не только интуицией, но и недюжинным интеллектом — вышел ко мне сам, вновь избавившись от верёвки.

— Я ведь даже имени твоего не знаю, — прошептала я, но он только ухом повёл — мол, зови, как хочешь, только свободы не лишай. — Ладно, будешь Мустангом.

Заинтересованно повернув ко мне морду, он забавно шлёпнул губами, а потом позволил себя оседать — удивительно, но мне даже не нужно был седло, а лошадиная спина словно была создана для меня.

Он тут же повёл меня какими-то закоулками, где уже спешно закрывались ставни, а один мужик, увидев в окне даму в чёрном на белой лошади, икнул и упал в обморок. Окно он зашторивал уже вслепую, а я сверялась с адресом.

Дом у госпожи Аверо стоял на самой вершине холма, куда я бы не добралась пешком, но конь бодро домчал меня до места, избегая открытых участков и пригибаясь, будто за ним следили с прожекторами. А пару раз мне даже слышался колокол за спиной, но всё обошлось.