- И... когда ты... съешь все... что можно съесть. Что тогда?

- Ты что, не слушал? Я сказал, что мы должны адаптироваться. Наши запасы пищи должны стать устойчивыми. Одомашненная порода людей, контролируемая, управляемая. Чтобы это произошло, их нужно сначала рассеять, разрушить те жалкие общины, которые они создали. Со временем я предложу им убежище, стану благодетельным правителем, который сможет держать кормщиков на расстоянии. Они полюбят меня и с готовностью принесут свою кровь в почетную жертву своей королеве и королю, который будет править под моим началом. - Наступила пауза, затем она повысила голос: безошибочная нотка прямого обращения заставила Лейлу замереть на месте.

- И разве ты не полюбишь меня, мой юный друг? Разве это не лучше, чем страдания, которые ты называешь жизнью? Выходи. Все эти подслушивания довольно грубы, не находишь?

Лейла боролась с инстинктом не двигаться. Красные цифры и ужас от того, что ее обнаружили, заставили ее потянуться к пистолету. Она успела достать его, когда вода прямо перед ней окрасилась в белый цвет. Лейла вздрогнула, направила пистолет в поднявшуюся завесу жидкости, сжала палец на спусковом крючке и остановилась, когда перед ней возникло лицо.

Эйлса!

Это, несомненно, была она. Тот же знающий взгляд и готовая улыбка, одна бровь приподнята, словно для того, чтобы задать вопрос. Ты действительно собираешься в меня стрелять?

Мгновение растерянного колебания длилось всего секунду, Лейла отвергла невозможность увиденного и нажала на курок, только рука взорвалась болью, когда что-то расплылось перед глазами. Пистолет отлетел в сторону и разбился вдребезги о стену. На шее Лейлы сомкнулись тиски, и она почувствовала, что ее поднимают из воды. Она билась и вырывалась, нанося удары, которые не попадали в цель, и царапая руку, которая ее держала.

- Хватит! - Тяжелый, удушающий толчок, и Лейла почувствовала, что ее дыхательное горло закрывается. Она пыталась бороться, но от недостатка кислорода ее мышцы отказали, и она повисла, обмякнув в руках монстра. Сквозь темнеющий багровый туман она увидела приближающееся лицо Эйлсы, ноздри которой подергивались. - Любопытный запах, - сказала она, и Лейла смутно осознала, что ее голос - не голос Эйлсы. - Интересно, где ты его подцепила?

- Рехса!

Лицо Эйлсы дернулось вверх от крика Стэйва, и в тот же момент оно изменилось. Лейла услышала скрежет костей и хлюпанье сухожилий, когда плоть обретала черты Рехзы.з Подумай об этом, Лейла, - сказал Питт во сне, и теперь она поняла, почему. Вот как она попала в Спарктаун и Харбор-Пойнт. Вот почему стражники не узнали ее.

Рехса присела, а затем выпрыгнула из воды, увлекая за собой Лейлу. Она вскрикнула от боли, когда они приземлились на крышу грузовика, но закрытое горло не позволило ей издать ни звука. Не желая пока позволить ей умереть, Рехса немного ослабила хватку, пристально вглядываясь в серые, красные глаза Стейва.

- Он умирает, - сказала она, и Лейла почувствовала, как ее хватка снова сжалась. Черты лица Рехсы снова изменились, когда она подтащила Лейлу ближе: безупречная маска красоты превратилась в покрытую венами звериную маску. - Это ты сделала? Что ты сделала? - Лейла почувствовала, как верхняя часть позвоночника сжалась, и ее снова затрясло, точно тряпичную куклу в лапах разъяренной собаки. - Что! Сделала! Ты! Сделала?!

- Рехса. . .

Тряска прекратилась при звуке жалобного стона Стэйва. Лицо Рехсы вернулось к человеческому облику, и она снова повернулась к нему с обеспокоенными глазами.

- Цианид, - сказал ей Стэйв. - Мы все... теперь носим его...

Выпустив вопль ярости, Рехса шлепнула Лейлу на крышу грузовика. - Я собиралась обратить тебя, - сказала она и отпустила хватку, оставив Лейлу ошеломленной и задыхающейся. - Теперь я просто брошу тебя своим собакам.

Затуманенными от боли глазами Лейла смотрела, как она разбивает замок на цепях Стейва, разрывая их, словно кусок хрупкого картона. Она поймала его, когда он упал, и опустилась на колени. - Глупый, глупый человек, - сказала она, проведя рукой по его вздрагивающему лбу. - Не волнуйся, любовь моя. Я спасу тебя. Дар лечит все.

Лейла содрогнулась от инстинктивного отвращения при виде зубов, торчащих изо рта Рехсы, - зазубренных шипов, больше похожих на металл, чем на кость. Притянув Стэйва к себе, она вонзила их ему в шею. Заметив, что ее глаза закрылись в явном блаженном единении, Лейла заставила свое тело двигаться. Удивительное, но радостное осознание того, что она может двигать ногами, позволило понять, что позвоночник все-таки не был сломан. Ей удалось перевернуться на спину и ухватиться за край крыши грузовика. Сколько минут осталось? Пять? Одна? Уверенность в том, что очень скоро ей будет лучше оказаться под водой, заставляла ее двигаться. Пальцы вцепились в край крыши, и она потащилась к краю.

Громкий гортанный звук, похожий на кряхтение, заставил Рехсу вздрогнуть, едва не вырвав руки. Он был похож на возглас отвращения ребенка, попробовавшего что-то ужасное, но сильно усиленный. Лейла хотела проигнорировать его и продолжить ползти, но поняла, что должна посмотреть.

Рехса отступила от Стэйва, ее идеальное лицо было красным от рта до подбородка. Она смотрела на его тело, лишенное всякого движения, со смесью ужаса и обвинения. - М... - заикаясь, пролепетала она, смахнув с губ брызги, слишком темные, чтобы быть кровью. - Меркурий...

Огромный гул взрыва сотряс здание, что стало удивительно подходящим аккомпанементом к внезапным конвульсиям, охватившим Рехсу. Она перевернулась на крыше грузовика, и с каждым вздрагиванием из ее рта вырывалась струйка черной жидкости. Лейла подумала, что она кричит, но не могла понять, что за шум бушует за стенами этого здания. Он напоминал гром, смешанный с визгом миллиона кошек, и за каждым взрывом следовал удар вытесненного воздуха. С потолка посыпалась пыль, а также несколько крупных обломков. Тем не менее Лейла не могла сдвинуться с места, не могла избавить себя от необходимости наблюдать за кончиной Рехсы.

Самые бурные реакции уже улеглись, и она лежала на спине. Из ее рта продолжала течь черная струя, меняя форму лица. Скулы вздулись и расслабились. Подбородок стал узким, затем широким. На мгновение Лейла снова увидела Эйлсу, затем Ромера, за которым быстро мелькали другие, которых она не узнавала. Сменяющийся парад лиц резко закончился, вновь превратившись в нечеловеческий, хищный образ, когда спина Рехсы выгнулась в последний раз. Ее позвоночник переломился с громким треском, после чего она упала, сломанная и неподвижная. В ней исчезла вся жизнь, и остатки человеческого облика, которым она притворялась, улетучились. Ее кожа истончилась и стала полупрозрачной, обнажив искаженный череп. Он мало чем отличался от гамма-черепа: удлиненные зубы и выдающаяся вперед челюсть, глазницы больше и овальнее, чем казалось естественным. Еще не перебравшись через край в воду, Лейла поняла, что Стейв был прав. Эта тварь была имитацией Рехсы. При всех своих замыслах и притязаниях, в конечном счете, оно хотело только питаться.

Лейла нырнула под стальную дверь и оказалась в дыму. Вода забила фильтры маски, заставив ее снять ее и терпеть едкие, маслянистые миазмы. Кашляя, она выдула столько жидкости, сколько смогла, и надела маску, втянув в себя воздух, в котором еще сохранялся оттенок сгоревшего топлива. Оглядевшись вокруг, она увидела, что во все стороны от нее простираются потоки воды в клубящихся облаках. Согласно запомненному ею плану нефтеперерабатывающего завода, самый прямой путь к Редуту лежал направо. Пока она продиралась сквозь воду, различные боли разгорались в ярости, и самая острая из них отдавалась в правой руке. Подняв ее, она обнаружила, что та распухла и покрылась синяками. По тому, как мучительно пульсировали все пальцы, кроме большого и указательного, она поняла, что остальные, скорее всего, сломаны.