- Вы из Редута, верно? Один пакет семян на диск.

Лейла не поднимала глаз от коробки, ее взгляд привлек лежащий сверху диск. Обложка была разорвана, и на ней не было названия. Но на оставшемся изображении была темноволосая женщина, несущая какое-то несуразно большое оружие и держащая на руках маленькую девочку. Лица обеих были подняты и смотрели на какой-то невидящий ужас. Несмотря на то что Лейла никогда не смотрела этот фильм, она досконально знала сюжет благодаря бесконечным пересказам Таксо. Он даже мог пересказать диалог наизусть.

- Я не... - начала она, намереваясь узнать, примет ли ремонтник нож Нехны в качестве оплаты. Расставаться с ним было бы больно, но оставлять это за спиной было бы еще хуже.

- Вот, - сказала Люс, протягивая ремонтнику пакет с семенами.

- Ты не обязана, - сказала ей Лейла.

- Конечно, должна. - Люс улыбнулась, ее гнев утих. - Аванс за то, что ты вернешь мне один из этих баллонов. - Она крепко обняла Лейлу. - Они тяжелее, чем я думала. Пойдем, - она повела Лейлу прочь, теперь сжимая в руках диск, - я бы хотела напиться.

На границе Крестового города царило веселье, контрастировавшее с тихим опьянением причальных питейных заведений. Крупный мужчина с татуированным лицом стоял на штабеле ящиков и играл на электрогитаре - инструменте, на котором редко играли в Искусстве, поскольку усилитель так быстро разряжал батареи. Аккорды разносились по толпе, потерявшей дар речи, - в основном Крестовыми, но среди них было несколько торговцев едой и других жителей Гавани. Кроме гитариста, были и другие отвлекающие факторы. Они прошли мимо бритоголового мужчины, жонглирующего ножами, и женщины, дышащей огнем из бутылки чего-то еще более крепкого, чем местный эль. Были и рассказчики, ветераны Крестового похода, которые рассказывали молодым соотечественникам истории о Кормлении или Мире.

Заметив в толпе Эйлсу, машущую им рукой, они нашли ее за столом с небольшой компанией, судя по возрасту, все они были ветеранами. - Где Гениальный Парень? - спросила Эйлса, перекрикивая музыку.

- Пытается купить себе место на корабле, - крикнула в ответ Люс. - Он сбегает от нас.

Эйлса оправдала надежды Лейлы, ответив на этот вопрос слабозабавной гримасой. - Да, я так и думала.

- Вы не пойдете за ним? - спросила Люс.

- Зачем? Нельзя заставить кого-то перейти дорогу, а у него нет ничего, что стоило бы вернуть.

Кроме бластера, подумала Лейла, но предпочла промолчать.

- Присаживайтесь, малыши. - Эйлса жестом указала на пустую скамью у себя под боком, а затем поднялась на ноги. - Я принесу напитки, а потом познакомлю вас с единственными людьми, которых стоит здесь знать.

После того как Лейла выпила третью кружку эля, за которой последовала меньшая доза чего-то, охарактеризованного как яблочный бренди, но, как она подозревала, более подходящего в качестве средства для снятия краски, осознание Лейлы начало притупляться. Эйлса назвала ей имена людей, с которыми они пили, - трое из Свалки и двое из какого-то места под названием Замок, - но она обнаружила, что не может их вспомнить. Разговоры сводились в основном к обмену историями о крестовых, об удачных побегах и памятных тостах за погибших. Падение Спарк-Тауна навеяло мрачное настроение, которое вскоре сменилось более радостной новостью о том, что химический завод теперь свободен от Мстителей.

- Эти бешеные ублюдки чуть не прикончили меня несколько месяцев назад, - сказал сидящий рядом с Люсом Крестовый человек из Джанкъярда. Лейла заметила, что Люс уделяет ему все больше внимания по мере того, как продвигается вечер и увеличивается количество выпитого. - Пришлось спрятаться в цистерне на ночь, пока они не ушли. Думаю, они забыли, что я там был. - Он усмехнулся. - Не буду скучать по ним.

- Ты переправлялся один? - спросила Люс.

- Мы делаем это по-разному, - сказал он. - Зимой - группами, летом - в одиночку. Кормщики более активны, когда погода прогревается.

- Впечатляет. - Люс подняла перед ним свою чашку. - Я бы ни за что не пошла одна. Я даже не уверена, что сделаю это снова, когда мы вернемся.

- Все так говорят, но почти все возвращаются. Внешний мир, он проникает под кожу. Вкус свободы, вроде как. Однажды попробовав, ты хочешь еще.

По мере того как продолжался их разговор, Лейла обнаружила, что ее не замечают, но не то чтобы она была против. Тушеное мясо, которое купил Стэйв, было ее единственной едой на сегодня, и спиртное неприятно саднило в опустевшем желудке. Когда в голове все больше путалось, а внутренности начинали бурлить, она наклонилась к растерянной Люс и прошептала: - Вернусь до рассвета.

Люс улыбнулась с удивительной застенчивостью, а затем подняла свой рюкзак и сунула его в руки Лейле. - Присмотри за моими баллонами, хорошо?

Приняв рюкзак, Лейла направилась в сторону Крестового города. Приблизившись к палаткам, она услышала тихо произнесенные слова, которые запали ей в память.

- О Роза, ты больна...

Повернувшись, она увидела группу людей, сгрудившихся вокруг другого рассказчика. Не истории, подумала Лейла, вставая на нетвердые ноги, чтобы послушать. Поэзия.

- Невидимый червь,

что летает в ночи

в шторм:

Нашел твое ложе

пунцовой радости:

И его темная тайная любовь

Жизнь твою разрушает.

Я знаю это, - сквозь алкогольную дымку поняла она. Одна из книг Стрэнга. Она не могла вспомнить, какая именно, и не отказалась бы послушать еще, но говоривший, похоже, закончил. Высокая женщина в крестовом комбинезоне и с длинными темными волосами подняла руки, скромно принимая аплодисменты своей миниатюрной аудитории, и ушла. Лейла лишь мельком взглянула на ее лицо, но никого не узнала.

Пора спать, решила она и возобновила свой неуверенный путь в Крестовый город. Она обнаружила, что Стэйв уже спит. Сбросив с себя рюкзак, она рухнула на койку и потянулась рукой в карман, чтобы достать пузырек с таблетками. Она заснула под звуки гитарной музыки и далекий смех.

К сожалению, спиртное не избавило от снов. На этот раз она снова оказалась в офисе в Спарктауне, но вместо гнилого трупа за столом сидел Стрэнг. На его лице было выражение глубокого разочарования, которого она никак не ожидала увидеть на его настоящем лице. Но, несмотря на всю его фальшь, она все равно нашла его обидным.

- Кто занимает место между Бетджеманом и Браунингом в разделе поэзии? - - потребовал он.

- Что? - Лейла прищурилась на него, отвлекаясь на нарастающую головную боль и странное ощущение давления вокруг рта.

- Секция поэзии в библиотеке! - крикнул Стрэнг, хлопнув руками по столу, чтобы подчеркнуть свою значимость. - Кто занимает место между Бетджеманом и Браунингом?

- Я не знаю... - начала Лейла, а потом замялась, поняв, что действительно знает. О Роза, ты больна... Теперь она это вспомнила. Иллюстрированная табличка в одной из его любимых книг: Песни невинности и опыта. Но кто ее написал?

- Блейк! Уильям Блейк! - Это имя прозвучало как нечленораздельная, задушенная тарабарщина, и ей стало больно сжимать рот. Она попыталась заговорить снова, надеясь развеять разочарованную хмурость Стрэнга, но тот с шокирующей внезапностью превратился в Стэйва. Наклонившись к ней вплотную, он вперил в нее суровый взгляд и зажал ей рот рукой. По запаху его дыхания она поняла, что больше не спит.

- Собирайся, - приказал Стэйв суровым шепотом.

- Что такое? - - прошептала она в ответ, когда он убрал руку.

Он подошел к своей койке, взвалил на плечи рюкзак и взвалил на плечи винтовку. - Кормщики в стенах, - сказал Стэйв и кивнул на все еще спящую Эйлсу. - Разбуди ее. Не шумите. - Он двинулся к крышке палатки, приседая с винтовкой у плеча. Во внешнем мире было еще темно, и быстрый взгляд вокруг палатки не обнаружил никаких признаков Люса.