- Заткнись, Люс. - Вспышка гнева в глазах крупного мужчины заставила Лейлу задуматься, а так ли он мил, как она утверждает.

- И лепешки. - Люс вздохнула. - Приправленные кориандром и чесноком. А еще это вино из бузины. По словам моей матери, оно ничуть не хуже, чем все мирное...

- Заткнись! - На шее Бранна выступили вены, он сжал челюсти, а голос зазвучал на опасно низкой ноте.

- Этого было мало, не так ли? - Люс издала небольшой смешок и перевернулась на спину. - Всем спать на легке. Иначе вы можете проснуться от того, что вот этот человек пытается отгрызть вам руку.

Сон пришел на удивление быстро, несмотря на периодически возникающие спазмы боли, вызванной голодом. Лейла полагала, что сон вызван сочетанием пустого живота и событий предыдущего дня. Он не мучил ее месяцами, но теперь пришел с новой ясностью. Торн на стене, перед тем как спрыгнуть. Самым любопытным в этом сне было то, что Лейла не присутствовала при его возникновении. Она только слышала об этом от крашеров. Однако какой бы садист ни таился в глубинах ее воображения, он умел придумывать убедительные детали.

На Торне была его любимая куртка из черной и белой кожи - та самая, которую она разодрала на части, чтобы достать из Подземки остов. Рукава были погрызены крысами, поэтому он обрезал их, открыв жилистые, покрытые татуировками мышцы рук. Его волосы, короткие сзади и по бокам, но длинные сверху, развевались на сильном ветру. Час был поздний, небо безлунное, а Старый город в темноте превратился в абстрактную зазубрину. Торна всегда завораживал этот деградирующий городской пейзаж, и он часто приходил сюда, чтобы часами смотреть на него, пока крашеры не прогоняли его.

- Возвращайся домой, - сказала Лейла, как всегда.

- Я не могу, - ответил он, как всегда. - Разве ты не слышишь их, Лейла?

- Кого слышу?

Он повернулся к ней, его лицо, частично покрытое тенью, было более угловатым, чем у брата, но глаза были намного старше. - Ты знаешь, кто. Они взывают ко мне. Ко всем нам. Не знаю, почему мы так стараемся не отвечать.

- Торн...

И тут он прыгнул, как всегда. Без преамбулы. Никаких напутственных слов. Он просто положил руку на верхнюю часть балюстрады и перепрыгнул через нее. И исчез в одно мгновение. Здесь все никогда не заканчивалось. Ее внутренний садист не позволил этого сделать. Через мгновение послышались крики и нечеловеческое рычание, а затем звуки разрываемой плоти и ломающихся костей. Это было еще одно жестокое измышление. Крашеры видели, как он некоторое время дергался, прежде чем лечь неподвижно. По традиции, того, кто решил перебраться через стену, не возвращали ни живым, ни мертвым. Поэтому они просто оставили его там. Утром его тело исчезло.

- Кормщики иногда подходят к стене по ночам, - объяснил один из крашеров. - Раньше мы их отстреливали, но сейчас нам не хватает патронов.

Как обычно, звук смерти Торна притягивал ее с неодолимой силой. Подойдя к балюстраде, она перегнулась через нее. Из черноты на нее уставилось лицо, вымазанное красной краской, - удивленное, возмущенное выражение хищника, прервавшего трапезу. Два бледных глаза смотрели на нее со смесью бездонной злобы и голода...

- ВСТАВАЙ!

Лейла сгорбилась в своей постели, инстинктивно прикрыв рукой ухо от ворвавшегося в него крика.

- Вставай, кандидат!

Она почувствовала, как ее нежно дергают за руку, вырывая из последних остатков сна.

- На ноги!

Моргнув, она вздрогнула от вспышки фонарика, направленного прямо в глаза. Он погас, высветив расплывчатые черты лица Нехны. - Встань, Шестьдесят четыре, - приказала она, уже не крича, но с нотками жесткого нетерпения.

Лейла потянулась за кроссовками, натянула их и умудрилась запутать шнурки в узлы. Поднявшись на ноги, она издала громкий стон. Казалось, что каждая мышца у нее болит по-своему. Оглядевшись по сторонам, она увидела, что остальных кандидатов поднимает на ноги та же группа Крестовых, которая наблюдала за испытаниями в первый день. За заколоченными и потрескавшимися окнами небо было по-прежнему темным. Как долго им позволили спать? Сильное желание рухнуть обратно на подстилку заставляло ее думать, что прошло не больше пары часов.

Из всей группы только один кандидат отказался подняться. Хлопнув вялой рукой в ответ на то, что ему сказали, что он будет исключен, если не встанет прямо сейчас, он натянул на голову свою подстилку, пробормотав: - Хорошо.

- К рассвету убраться отсюда, - распорядилась Нехна, прежде чем отдать приказ остальным выстроиться в шеренгу. - Хорошие новости, - сообщила она им с безразличной ухмылкой, - пора завтракать.

Несмотря на тошноту, вызванную прерванным сном, упоминание о еде породило в душе Лейлы мгновенный, зверский голод. Судя по тому, как резко обернулись остальные, это чувство разделяли все.

- Но перед едой, - продолжала Нехна, - вы запомните следующее. Слушайте внимательно, это не будет повторяться, и вы должны будете произносить это по команде. - Ухмылка исчезла, и она проверила их лица суровым, немигающим взглядом, прежде чем продолжить: - Это кредо Крестовых. Первое: оставайтесь на свете. Второе: Беги, прежде чем сражаться. Третье: Если сражаешься, убей. Раны недостаточно. Четвертое: если поймают, покончи с собой, иначе они узнают, что знаешь ты.

Нехна сделала паузу, ее фонарик перебегал с одного лица на другое, пока она не рявкнула: - Повторить!

В ответ раздалось невнятное бормотание, слишком неточное, на взгляд Нехны. - Еще раз! - - приказала она, и голос ее зазвучал громким эхом. - Никто не будет есть, пока вы не сделаете все правильно.

- Первое: оставайтесь на свете. Второе: Беги, прежде чем драться...

Луч фонарика метался от одного лица к другому, пока они повторяли слова. На этот раз они были более едины и точны, но все равно не соответствовали стандартам Нехны. - Еще раз. Тот, кто в этот раз облажается, будет исключен.

Закрыв глаза от отвлекающего света фонарика, Лейла сосредоточила все ресурсы своего все еще частично сбитого с толку разума на том, чтобы точно произнести каждое слово Символа веры. - . . . Если тебя поймают, покончи с собой, иначе они узнают, что ты знаешь.

Наступила тишина, луч прекратил свой беспорядочный ход. Лейла знала, что угроза уничтожения - не блеф, и вполне ожидала хотя бы одного увольнения. Однако Нехна выключила фонарик, не назвав ни одного номера. - Так. Пора отвести вас, маленькие поросята, к кормушке.

Подгоняемые Крестовыми, их вывели из столовой и приказали обойти здание. Лейла беспокоилась, что их снова будут гонять до изнеможения, и с облегчением вздохнула, когда Нехна объявила привал у заднего входа. Двое Крестовых подошли к большому стальному бункеру, прислоненному к стене, подняли крышку и опрокинули ее. Густой запах гниющей пищи донесся до них, когда содержимое высыпалось на гравийную дорожку. Если бы не доминирующий голод, от этой вони Лейлу бы стошнило. Вместо этого во рту у нее выступила небольшая струйка слюны.

- Вкуснятины на три дня, - сказала Нехна, указывая на разбросанный мусор. - Хватит на всех. У вас есть десять минут. Постарайтесь не переедать.

Бранн первым бросился в кучу, разбрасывая кости и другие несъедобные остатки в неистовом поиске пропитания. Остальные следовали за ним по пятам, а Лейла мучилась видениями дней своего детства, копаясь в отбросах. Однако старые привычки оказались полезными, и она быстро вырвала частично съеденное куриное крыло. Смахнув с него как можно больше гравия, она вгрызлась в него, и рот наполнился слюной при первом же вкусе мяса. Она оторвала от костей все сухожилия и плоть, а затем облизала их дочиста, после чего отбросила остатки в сторону и стала искать еще. Она проглотила огрызок морковки, затем коричневые остатки недоеденного яблока, и тело ее затрепетало от радости и отвращения.

Найдя картофелину с корнем, она приостановилась, поднося ее ко рту. Как скоро они будут кормить нас дальше? Голод все еще властвовал над ней, и она не удержалась и сделала пару укусов, прежде чем заставила себя остановиться. Сохрани это. Положив картофелину в карман комбинезона, она увидела Дреша, деловито грызущего заплесневелую репу.