Лейла защелкнула висячий замок и вставила ключ в отверстие. Если не считать взлома, то создание собственного ключа для этого замка было одним из самых гордых ее достижений, хотя она и не могла этим похвастаться. - Кроме того... - она выпрямилась, одарив его безразличной улыбкой, - мы же не хотим, чтобы собаки вышли, правда? Или что-нибудь еще.

Дреш лишь нахмурился и продолжил пробежку, поправляя шарф на лице. Они шли с подветренной стороны того, что городские управляющие называли «Санитарным комплексом, - а все остальные - «Свалкой. - Курганы отходов образовывали постоянно меняющуюся гряду холмов, скрывая от любопытных глаз вход в Подземку. По словам Стрэнга, когда-то это было скопление дорог и надземных переходов, перемежающихся с топливными и электрическими зарядными станциями. Ворота, ведущие в пригородные и промышленные районы, ставшие основой для Нового городского редута, были разбомблены в середине Кормления, чтобы перекрыть западные подступы к одному из немногих оставшихся пригодных для обороны мест. После возведения стены городские управляющие постарались замостить руины, но поверхность оставалась неустойчивой и непригодной для строительства. Теперь это была еще одна запретная зона, которую посещали только такие, как она и Дреш.

Вонь от Типа дополнительно отпугивала случайных зрителей. Любой, увидев их, решил бы, что они пришли присоединиться к десяткам людей, роющихся в курганах в поисках чего-нибудь съестного. Лейла и сама когда-то так делала, но потом поняла, что под ногами лежат настоящие сокровища, если ты готов рискнуть своей шеей, чтобы их заполучить.

Они пробирались через ряды домов, примыкающих к Пути, в основном пустые, поскольку мало кто мог вынести этот запах. Шайнеры окликали их из выдолбленных зданий, скорее в надежде, чем в ожидании. Когда их игнорировали, некоторые бросали оскорбления с разной степенью страсти, но никто не пытался препятствовать или преследовать. Сияние, которое они пили, плохо влияло как на зрение, так и на подвижность.

Протискиваясь, а иногда и пропихиваясь сквозь толпу, они добрались до участка стены, выходящего на самый короткий отрезок пустоши, отделяющий Новый городской редут от огромного, покрытого руинами Старого города. Стена была шестьдесят футов высотой и двадцать толщиной - сплошной барьер, опоясывающий город и являющийся единственной причиной его дальнейшего существования. Поднявшись по извилистой лестнице на самый верх, Лейла обратила внимание на вделанные в бетон железные таблички, на каждой из которых значилось название специального строительного батальона и перечислялись погибшие в лихорадочной спешке при возведении стены. Стрэнг возглавлял один из таких батальонов, и она сохранила смутные воспоминания о нем в те дни: желтая каска на голове, бесконечная череда распоряжений бригаде. Тогда он был намного выше.

На вершине парапета стояли ряды многоярусных скамеек, обеспечивавших всем присутствующим хороший обзор, что свидетельствовало о неизменной популярности таких мероприятий. Однако, опасаясь шаткости конструкции, Лейла всегда предпочитала размещаться у балюстрады. Дни возвращения неизменно вызывали волнение, но сегодня все было иначе. Лейла видела множество людей, сжимавших в руках свои ставки, глаза которых горели жадностью и надеждой. Но еще больше людей смотрели на Старый город с молчаливым отчаянием на лице. Их руки были в основном пусты, хотя их доля в исходе была, пожалуй, самой высокой среди всех присутствующих. Два последних перехода не вернулись, и это был первый подобный случай за последние четыре месяца. Ухудшающаяся погода добавляла тяжелого настроения. Небо затянуло густой пеленой серых туч, и Лейла могла видеть далекие завесы дождя, скрывающие глубины руин. В перерывах между взрывами сирен она слышала, как несколько раз повторили фразу «небо кормщика.

- Есть идеи, сколько их? - спросил Дреш у одного из людей в толпе. Невысокий бородатый человек с зажатой в обеих руках пачкой букмекерских читов. На нем был костюм в полоску, гораздо более чистый, чем он сам, и достаточно свободный, чтобы было понятно, что когда-то он был более солидным. Лейла предположила, что он надевает его только в дни возвращения. Его взгляд едва оторвался от темных очертаний Старого города, когда он дернул головой в сторону сторожевого поста. На крыше стояло трио крашеров - громоздкие фигуры в залатанных бронежилетах, придававших им пестрый вид, из-за чего некоторые называли их «клоунами, - хотя редко кто слышал их в свой адрес. Один крашер смотрел в луковицу телескопа на треноге, другой держал в одной руке планшет, а в другой - рацию. Третий крашер как раз пристраивался за винтовкой, которая была длиннее его самого. Сирена должна была взвыть при первом же взгляде телескопа на переправляющуюся группу, созывая тех, кто был наиболее заинтересован в исходе.

- Они не говорят, - хмыкнул мужчина в костюме в полоску. Его взгляд метнулся к читу в руке Дреша. - Кого ты выбрал?

- Ракера.

Бородач щелкнул языком. - Только одного? Плохая тактика, сынок. Слишком большие шансы. Поставил на Рукера, Луказа и Слатта. Даже деньги. До этого она сделала шесть...

Его голос заглушил еще один взрыв сирены. На этот раз он продолжался на несколько секунд дольше, прежде чем затихнуть. В толпе воцарилась холодная тишина, которую разломил резкий окрик Крашера с винтовкой. - Крестовые в поле зрения! Счет два!

- Черт! - - выругался про себя бородач, крепче сжимая свои читы. - Все еще в нем. Ракер и Слатт. Ракер и Слатт...

Вариации его мантры повторяли другие люди в толпе. Разные имена или комбинации имен. Большинство из них Лейла уже слышала, ведь для того, чтобы приобрести дурную славу в Редуте, требовалось всего несколько удачных переходов.

Она подумала, что Дреш многое может сказать о его суждениях: он был единственным, кто постоянно бормотал « Ракер».Крашер у телескопа заговорил, быстро перебрасываясь словами, которые Лейла почти не уловила: - Кормщик на открытом месте!

- Высылаю! - - огрызнулась женщина с винтовкой.

Через долю секунды оружие взревело, отдача сильно толкнула ее в плечо. Лейла обвела взглядом неровную линию зданий напротив в поисках признаков столкновения или какого-либо движения, но ничего не увидела. Крашеры обычно сообщают об убийстве, но снайпер бесшумно передернула затвор, выбрасывая длинную латунную гильзу, и вернула взгляд в прицел. Спустя долгие тридцать секунд крашер с оптическим прицелом снова заговорил, тон его был отрывистым, но не настолько, чтобы Лейла не услышала горькую ноту неудачи: - Крестовый ранен.

По толпе пробежала рябь проклятий, громче всего от тех, кто подстраховался. Теперь только одно имя могло претендовать на победу, да и то не гарантированную.

- Это Слатт, - сказал Пинстрайп. Он прижался к балюстраде, его изрезанные черты светились почти маниакальной энергией, когда он голодными глазами осматривал пустырь. - Должно быть, так и есть». - Крестовый на открытом месте! - - крикнул крашер, хотя Лейла все еще не могла различить никаких изменений, кроме углубляющегося оттенка собирающихся облаков.

И тут она увидела его - слабое движение у края руин.

- Кто это? - - спросил кто-то, и этот вопрос вызвал всплеск возбужденного бормотания.

- Это женщина, - отозвался другой голос, и Лейла, оглянувшись, увидела высокого мужчину, поднявшегося со скамей и прижавшего к глазам монокль. Другие люди с различными древними приборами подтвердили его суждение, и Лейла услышала, как чаще всего повторяется имя «Слатт.

- Так и знал! - восторгался Пинстрайп. Он прижимал к груди свои читы, словно драгоценное, хрупкое существо, если его прижать к груди. - Знал! Знал! - По тону его ликования Лейла догадалась, что это, возможно, один из немногих моментов в его жизни, когда ему доказали, что он в чем-то прав.

- Она не бежит, - сказал человек с моноклем. - Почему она не бежит?

Лейла уже могла различить фигуру, хотя она была еще слабой. Потянувшись, чтобы разглядеть ее получше, она убедилась, что человек с моноклем прав. Фигура двигалась неровной, сутулой походкой. Минуты тянулись, пока она приближалась к стене, в какой-то момент она упала, но затем медленно встала на ноги, чтобы продолжить путь.