Я лихорадочно гуглила места в городе, составляла списки, пытаясь заглушить внутренний вой тревоги логистикой и меню. Я выбрала ресторан для проведения нашего торжества.

Нам с Димой нужно было лично оценить выбранный ресторан, и это стало моим оправданием вырваться из душного кокона проблем.

Выйдя с работы раньше, я почти бежала к его адвокатской конторе, ловя прохладный воздух полной грудью, пытаясь им утолить не кислородное голодание, а панику. Он обещал выйти пораньше. Мы встретимся, поедем, будем дегустировать блюда, выбирать цвет скатертей. Нормальная пара. У которой нет тайн в прошлом и, надеюсь, в настоящем.

До здания оставалось метров сто. Я уже различала знакомые ступеньки, массивную дверь. И тут она распахнулась. Из нее вышел Дима. Но не один. С ним была девушка — невысокая, стильная, с беззаботно развевающимися на ветру темными волосами. Меня они не заметили, и я замерла, как вкопанная, наблюдая за картиной, от которой сердце как будто перестало биться.

Они оживленно о чем-то говорили. Девушка что-то эмоционально объясняла, жестикулируя, и вдруг рассмеялась, легким, фамильярным движением похлопав Диму по груди. Этот жест — такой простой, такой незначительный — обжег меня сильнее крика. Внутри все заклокотало, поднялась слепая, удушающая ревность. Руки сжались в кулаки, и я уже сделала шаг вперед, чтобы подойти и потребовать объяснений, но…

Меня осенило. Я вгляделась в черты лица, в манеру держаться. Это была она. Саша. Та самая однокурсница, что еще на первом курсе строила ему глазки на парах, искала любого повода затеять дискуссию, задерживалась после пар под предлогом «обсудить семинар». Смутное знакомство обрело четкие, жуткие очертания. Что она здесь делает? Почему он с ней? Почему он улыбается ей так свободно?

Они поговорили еще мгновение, и затем случилось то, что перечеркнуло все. Она, грациозно поднявшись на носочки, легко, почти небрежно поцеловала его в щеку. Мило улыбнулась и развернулась, чтобы уйти. А он… он не отстранился. Не сделал ни шага назад. Он просто стоял и смотрел ей вслед.

Во мне что-то оборвалось. Грохот падающих внутри стен заглушил все — и шум улицы, и биение собственного сердца. Я не помнила себя. Развернулась и пошла прочь быстрым, неровным шагом, почти бежала, надеясь, что он не заметил моего жалкого, унизительного подглядывания.

Горячие слезы жгли глаза, но я сжала веки, давя на них изо всех сил. Не сейчас. Только не сейчас.

Не успела я отойти и на пятьдесят метров, как в сумке зазвенел телефон. Я знала, кто это. Знала без тени сомнения. Вибрация жгла бедро, словно раскаленное железо. Я не ответила. Продолжала идти, чувствуя, как по спине ползут ледяные мурашки. Он видел? Позвонил, чтобы оправдаться? Или просто сообщить, что задерживается на работе?

Внутри бушевал огонь. Почему он вышел с ней? О чем они могли говорить так оживленно? Почему он позволил ей это? Допустил эту панибратскую близость?

Неужели все это время, пока я сходила с ума от догадок о прошлом отца, настоящее готовило мне новый, куда более страшный удар? Капкан лжи, из которого я, кажется, только-только выбралась, снова смыкал свои холодные стальные зубья. И на этот раз я снова была жертвой. И какая разница, что было в прошлом, если мое будущее трещало по швам здесь и сейчас?

Телефон замолк, и наступила тишина, оглушительная после внутреннего грохота.

Я шла, не видя дороги, спотыкаясь о стыки плитки. Дыхание сбилось, в горле стоял ком.

Сразу же раздался новый звонок. Настойчивый, требовательный. Я машинально сунула руку в сумку, мои пальцы наткнулись на гладкий корпус телефона, и я чуть не выронила его. Не думая, я нажала на кнопку снижения громкости, пока значок на экране не сменился на безмолвный красный перечеркнутый колокольчик. Тишина. Снова тишина. Только стук крови в висках и предательский внутренний голос, который выкрикивал его имя.

Мне нужно было спрятаться. Сейчас. Словно преступник, я свернула в первую же подворотню, прислонилась к шершавой холодной стене и, наконец, позволила себе дрожать.

Телефон снова засветился экраном. «Дима», — гласила надпись над его улыбающейся на аватарке физиономией. Эта улыбка сейчас казалась мне чудовищной гримасой, насмешкой.

Я сглотнула слезы, сжала аппарат в ладони, почти желая его раздавить. Что он напишет? «Извини, задерживаюсь на работе»? Или «Где ты? Я уже жду»? Ложь. Все это будет ложь. Потому что я видела его лицо, когда он смотрел ей вслед. Расслабленное, умиротворенное. Таким он смотрел на меня в самом начале, когда мы только познакомились.

Новый звук — короткое, деловое оповещение о сообщении. Палец сам потянулся к экрану, предательский, жаждущий боли.

«Где ты? Я уже вышел, жду у входа».

Текст был сухим, обычным. Никаких признаков паники или вины. Он просто ждал. Как ни в чем не бывало. И это было хуже любого оправдания. Это значило, что он даже не понял, что только что совершил. Что для него эта встреча с Сашей — ничего не значащая мелочь, которую даже не стоит упоминать. А для меня — землетрясение, сравнявшее с землей хрупкий домик нашего доверия, который я так отчаянно пыталась достроить.

Ко мне вернулось дыхание, резкое и прерывистое. Я вытерла лицо рукавом и с силой толкнула себя от стены. Я не могла здесь стоять. Я не могла ему отвечать.

Я вышла на людную улицу и пошла куда глаза глядят, стараясь слиться с толпой.

Мне нужно было придумать что-то. Быстро. Я остановилась, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь собрать в кулак все свои остатки самообладания. Рука сама потянулась к телефону. Я открыла чат с Димой. Пальцы дрожали, выписывая буквы.

«Привет. Внезапно плохо себя почувствовала. Голова раскалывается. Иди без меня, я приеду прямо в ресторан».

Ложь. Я ненавидела ложь. Но сейчас она была моим единственным щитом. Я не могла ехать с ним в одной машине, дышать одним воздухом. Я задохнусь.

Ответ пришел почти мгновенно.

«Что случилось? Где ты? Я заеду за тобой».

Нет. Только не это. Его забота сейчас была невыносима.

«Не надо. Я уже почти дома. Прилягу, выпью таблетку и подъеду. Начинай без меня».

Помолчали несколько минут. Я представила, как он стоит на улице, смотрит на экран, может чешет затылок. Может, даже чувствует легкое раздражение. Его планы нарушены.

«Хорошо. Выздоравливай. Я тогда поеду один».

«Один». Слово отозвалось эхом. А Саша? Она уже уехала на своем легком ветру? Или ждет за углом, чтобы снова «нечаянно» встретиться?

Я судорожно сглотнула и, не в силах больше поддерживать этот жуткий диалог, просто поставила смайлик «Ок».

Вот и все. Я отсрочила неизбежное. Но ненадолго. Мне все равно придется увидеть его. Скоро. На этой дегустации. Смотреть ему в глаза, в эти такие любимые и такие лживые глаза, и делать вид, что внутри у меня не выжжено дотла.

Я какое-то время бесцельно побродила по улицам. поймала такси и всю дорогу молча смотрела в окно, не видя города. Я должна была сыграть свою роль. Ради призрака той свадьбы, что должна была быть у нас. Ради того, чтобы не распасться на кусочки прямо здесь и сейчас.

Я расплатилась и вышла у ресторана. Сердце бешено колотилось, в горле пересохло. Сделала еще один глоток воздуха. Пахло праздником.

Я расправила плечи, подняла подбородок и толкнула тяжелую дверь. Первое, что я увидела, был силуэт Димы у стойки администратора. Он о чем-то оживленно разговаривал с менеджером, улыбался своей самой обаятельной улыбкой. Улыбкой адвоката, убеждающего присяжных.

Он обернулся на скрип двери. Его улыбка не исчезла, лишь стала немного растерянной.

— Ну вот и ты! Как голова? Ничего, мы тебя сейчас вкусненьким вылечим!

Он сделал шаг ко мне, его рука потянулась, чтобы обнять меня за талию, коснуться моего лба губами. Запрограммированный жест любящего жениха.

И я… я позволила. Я впилась взглядом в пуговицу на его рубашке, чтобы не видеть глаз, и сделала шаг навстречу, в его объятия. Его тело было таким знакомым, таким родным.