«В области». Это ничего не значило. Или значило все.

— Так… — я сглотнула комок в горле, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Просто интересно. Редкое имя. Никогда в жизни не встречала людей с таким именем.

Оля снова погрузилась в мытье посуды, беззаботная и ничего не подозревающая. А я стояла с мокрой губкой в руке и чувствовала, как праздничный уют кухни, пахнущий мандаринами и шампанским, вдруг стал чужим и зыбким. Веселые голоса из гостиной доносились, как сквозь туман.

Лада. Сестра Оли. Возможно ли это? Та самая женщина? Та, что могла разрушить мою семью? И теперь выходит, что ее сын, Ваня, — это мой и Машин брат, и племянник моих соседей, которые стали мне почти что друзьями?

В голове все кружилось, сплетаясь в тугой, болезненный клубок. Я посмотрела на Олю, на ее доброе, открытое лицо. Она любила свою сестру, гордилась ею. Она не знала. Она не знала, кем была для меня эта женщина. Она не знала, что одно ее имя только что перевернуло всю мою вселенную.

Мне вдруг страшно захотелось, чтобы Дима был здесь, рядом. Чтобы он обнял меня и сказал, что это всего лишь совпадение, глупая игра случая. Что прошлое осталось там, далеко, и не имеет к нам никакого отношения. Но это невозможно! Ни Дима, ни Маша не знают о секрете, который хранит наша семья.

Холод внутри не проходил. Он лишь сжимал сердце все туже, напоминая о старых, не заживших до конца ранах.

— Марьяна? Ты точно в порядке? — снова спросила Оля, на этот раз с легкой тревогой в голосе. — Ты какая-то бледная. Может, устала? Иди отдыхай, я сама доделаю.

— Нет-нет, — я заставила себя улыбнуться, и улыбка вышла натянутой и неживой. — Все хорошо. Просто не привыкла всю ночь не спать. Давай лучше быстрее доделаем и к ним присоединимся. В «Имаджинариум» поиграть хочу.

Я снова судорожно принялась за посуду, стараясь не смотреть на Олю, боясь, что она увидит в моих глазах весь тот ужас и смятение, что бушевали внутри.

А в гостиной беззаботно смеялись гости, и падал за окном тихий новогодний снег. Но для меня праздник внезапно кончился. Его сменила тяжелая, ледяная догадка, которая не давала покоя.

После встречи Нового года уже прошло несколько дней. Мир еще пребывал в сладкой полудреме, между праздничным размахом и возвращением к будням, но моя реальность была вывернута наизнанку.

Мысли, одна невыносимее другой, бились в висках навязчивой, мучительной дробью. Лада… Та самая женщина, к которой ушел отец? Значит, Ваня - мой брат? Головокружение накатывало волной, заставляя искать опору.

Как дышать с этим знанием? Как жить? Что делать, если это правда? Сказать маме? Сестре? Разрушить и без того шаткий мир, который родители с таким трудом выстроили после папиного ухода и возвращения?

И главное — что делать с этим номером - контактом Лады в моем телефоне, который с такой теплотой передала мне Ольга? Стоит ли звонить? Договориться о встрече, чтобы обсудить банкет, цветы, музыку? Сидеть с ней за одним столом, вести светские беседы, смотреть в глаза женщине, которая украла у нас отца? Представлять, как она, возможно, жила с ним в счастье, пока мы с мамой собирали осколки своей жизни? Мысль об этом вызывала тошноту. Это было бы верхом лицемерия, предательства по отношению к маме. Но с другой стороны… а если это не она? Я терзала себя сомнениями. Ольга могла иметь в виду другую Ладу. Имя не такое уж редкое. Стоило ли из-за своих непроверенных подозрений лишать себя помощи лучшего организатора в городе? Этот внутренний диалог зациклился в моей голове, как заевшая пластинка, не давая покоя ни днем, ни ночью.

В последний выходной среди праздничных новогодних дней Дима отправился проведать и поздравить своих родителей, а я разбирала гирлянды, и тишина квартиры была уютной и зыбкой. Вибрация телефона прозвучала как грубое вторжение. Я потянулась к аппарату, и дыхание перехватило.

На экране высветилось — «Александр». Да, я до сих пор не удалила его номер. Не знаю почему.

Если честно, за суматохой последних событий, я совсем о нем не вспоминала. И теперь, когда увидела высветившийся на экране номер, немного оторопела и удивилась беспредельно. «Что он хочет? Почему через столько времени решил позвонить?»

Минуту колеблясь, я ответила.

Голос его был сухой и натянутый, как струна. Игнорируя приветствия, он сразу приступил к вопросам.

— Мария Курихина — это твоя сестра?

Я потеряла дар речи ещё раз. Мозг, расслабленный от праздности, отказывался складывать пазл. Какая Маша? Почему он произносит её имя?

Он снова спросил, уже с раздражением, прорезавшим моё оцепенение:

— Мария Курихина — это твоя сестра? Ты меня слышишь?

— Почему ты спрашиваешь? — выдохнула я, чувствуя, как по спине бежит холодок.

— Так сестра или нет?

— Да. А в чём дело?

— А в том, что она заморочила голову моему Матюше. Я хочу, чтобы отношений между ними впредь не было!

Вот это поворот! Как же тесен мир! Матвей – сын Александра?

В голове пронесся вихрь: рассказ Матвея об их семье, фотография в машине Александра, два мальчика с серьезными глазами… Теперь один из них — тот самый молодой человек, влюбленный в мою сестру. Пазл сложился.

Ирония судьбы была настолько чудовищной, что я невольно усмехнулась.

— Ты испортила мне всю жизнь! — продолжал он, и его голос сорвался на крик. — Я не позволю, чтобы ваша семья как-то пересекалась с жизнью моей семьи!

Гнев, старый и знакомый, горький и оправданный, подкатил к горлу. Он все тот же. Все та же жертва, все та же уверенность в своей правоте.

— Ты что-то путаешь. В наших отношениях пострадавшая сторона не ты, а я. Ты, — я сделала ударение на этом слове, — обманывал меня. То, что ты скрыл, что у тебя есть семья, еще как-то можно понять, но имя… имя-то зачем было скрывать? Ты боялся, что я узнаю о том, как ты богат и вцеплюсь в тебя мёртвой хваткой? Спешу тебя успокоить, я и так догадывалась, что ты небеден. Мне всегда нужны были не твои деньги, а ты! Но ты этого не достоин.

На другом конце провода на секунду воцарилась тишина. Когда он заговорил снова, голос его понизился, стал приглушенным, почти искренним.

— Я и вправду любил тебя. И хотел развестись, но мне нужно было время. А ты всё испортила!

Этой фразой он перечеркнул все, что могло остаться от прошлого. Жалость, сожаление, недосказанность — испарились.

— Ты сам сломал свою жизнь, окунувшись в обман. Ты обманывал меня, а я теперь еще и виновата, по-твоему? Я не игрушка, которую можно поставить на полку, когда она надоела, и достать, когда у тебя есть три минуты, чтобы оторваться от своей семьи и поиграть.

Я сделала паузу, чтобы отдышаться, потому что меня захлестывали эмоции.

— А ты — хороший актёр. Не думал сменить вид деятельности? Скольких девушек ты ещё загнал в ловушку своего обмана? Скольким девушкам ты «пудрил мозги»? Не я, так другая встретилась бы на твоем пути. Для тебя играть судьбами других людей – это норма?

— Не выдумывай! — продолжал рычать он, снова возвращаясь к своей роли оскорбленного патриарха.

— Это всё, что ты хочешь сказать? А то, что мы с Димой ночами не спали, чтобы спасти тебя, ничего для тебя не значит?

— Я потерял всё: бизнес, семью. Дети смотрят на меня без уважения.

— То, что благодаря мне и Диме ты на свободе, ты в расчёт не берёшь?

— Я понял, ты теперь со своим Димочкой.

Он произнес имя с таким ядовитым презрением, что мне захотелось швырнуть телефон о стену.

— У тебя не получилось сломать мне жизнь. Теперь мы с Димой. Мы женимся, и я буду счастлива, назло тебе! — я выпалила эти слова, а сама дрожала, как осиновый лист. Сейчас нужно было бить его же оружием.

— Я не хочу иметь ничего общего с тобой и твоей семьей! — просипел он. — Сделай так, чтобы твоя сестра рассталась с моим сыном!

— Чем тебе помешала моя сестра? Они любят друг друга, слава Богу, Матвей пошёл не в отца.

Я сказала это, а у самой в голове крутился один и тот же вопрос: «Боже мой, а если Матвей узнает, что я и есть та самая причина, по которой расстались его родители? Как это отразится на их отношениях с Машей?»